Колыбельная о козочке и Холокост

Сцена из спектакля. Фото: Siim Vahur

Бывают произведения искусства, о которых хочется говорить – порою «хочется» переходит в необходимость – но разбирать их, анализировать, «как это сделано», кажется невозможным. Юлия Ауг сделала свой спектакль для того, чтобы люди узнали и поняли то, что так долго скрывалось от них. И чтобы, наконец, решились об этом говорить.

Отчего в приведении Эстонии к вожделенному состоянию Judenfrei с такой готовностью и усердием участвовали многие местные? Да, июньская депортация стала настолько болезненной травмой для коренного населения Эстонии, что многие восприняли приход гитлеровской армии как освободителей. Но откуда мнение – распространенное тогда во всех трех странах Балтии - будто евреи поголовно симпатизировали коммунистической власти? Не знаю! Уж не для того ли, чтобы оправдать свое участие в геноциде?

Готовя текст постановки, Ауг сталкивалась с непониманием, с опасениями. Мол, вы уедете, а нам еще тут жить! В спектакль вошли два таких эпизода.

В одном Элина Рейнольд (в роли – от автора) звонит из России человеку, который когда-то рассказывал ей о Холокосте в Эстонии и обещал повторить свой рассказ под диктофонную запись. Собеседник – Таави Тепленков – молча кивает. Автор вырывается на несколько часов из водоворота российской жизни, приезжает в Эстонию, находит этого знающего человека. И тот наотрез отказывается: мол, не надо бередить старые раны.

В другом эпизоде некая дама говорит: «Зачем ставить такие тяжелые спектакли? Сыграйте что-нибудь красивое. Например, о любви?» - «О любви? Ладно, будет вам о любви!» - и театр рассказывает историю Харри и Кейлы Парисов.

Харри, актер театра «Эстония», отдавший двадцать лет первой сцене страны, был эстонцем, его жена Кейла – еврейкой. Когда пришли немцы, на Харри стали давить: разведись с женой! Когда стало ясно, что с разводом или без развода Кейлу ждет концлагерь, супруги покончили самоубийством.