История становления и срез эпохи: опубликована семейная переписка Лотманов

Сборник «Лотманы. Семейная переписка 1940-1946 годов». Фото: Tallinna Ülikooli Kirjastus

В издательстве Таллиннского университета вышла книга «Лотманы. Семейная переписка 1940–1946 годов», в которой впервые собраны точные сведения обо всех членах семьи Юрия Михайловича Лотмана, а также ранее неизвестные данные о его окружении. Книга не просто проливает свет на личную историю Юрия Лотмана, но и представляет собой срез эпохи, исторический документ, иллюстрирующий ключевые события тех лет.

Составлением и подготовкой текста, предисловием и комментариями занимались Татьяна Кузовкина, Лариса Найдич, Наталья Образцова и Гарик Суперфин.

В издание вошло 380 обнаруженных на сегодняшний день писем периода Второй мировой войны, из которых 354 публикуются впервые. То, что эта переписка сохранилась в таком объеме, – счастливая случайность и в то же время закономерность для такой семьи. Главным участникам переписки было суждено прожить долгую жизнь, внести свой вклад в науку и культуру: Юрий Михайлович стал знаменитым филологом, семиотиком, основателем научной школы; его старшая сестра Виктория Михайловна — врачом, Лидия Михайловна — литературоведом, Инна Михайловна — музыковедом.

Лотман и война

Свои записи рассказов Лотмана о войне предоставила и профессор, завкафедрой русской литературы Тартуского университета Любовь Николаевна Киселева.

«Это рассказы Юрия Михайловича о войне, его воспоминания, которыми он делился в разные годы. Я просто тогда записывала, придя домой, некоторые его рассказы. К сожалению, очень мало записывала», — рассказала Любовь Николаевна Rus.Postimees. По ее словам, знаменитый ученый часто вспоминал о войне и записей его рассказов могло быть гораздо больше.

«Это записи 77 года, 81-го и 85-го. Лотман вспоминает о самых драматичных моментах, в частности об очень тяжелой операции 17 мая 1942 года, о трудностях, с которыми тогда пришлось столкнуться. Но вместе с тем в его рассказах всегда была оптимистическая нота. Поскольку я записывала от руки и не под диктовку, а потом, по свежим следам, то, конечно, они кратенькие, но все равно важно, что этот фактический материал сохранился», — добавила профессор Киселева.

История Лотманов и их окружения

Как рассказала Rus.Postimees старший научный сотрудник ТЛУ Татьяна Кузовкина, Юрий Михайлович Лотман был призван в армию со второго курса филологического факультета Ленинградского университета и год прослужил в армии до начала войны: «Потом прошел всю войну, но ему пришлось остаться в армии после окончания войны на полтора года, потому что он был демобилизован только в четвертую очередь по возрасту в ноябре 1946 года. И все это время, начиная буквально с первой станции, со станции Бологое, когда поезд вез его из Ленинграда в Москву, он писал домой письма. И больше всего в этой книге писем Лотмана, их около 250».

В этой книге впервые собраны точные сведения обо всех членах семьи Лотманов из семейных архивов — о его родителях, его сестрах. «Представлены их биографии, очень точно и по архивным документам. Есть еще часть, где собрана переписка Лотманов с друзьями, однополчанами, однокурсниками, подругами. Некоторые письма написаны при трагических обстоятельствах. Например, письмо Анатолия Михайловича Кукулевича — замечательного молодого исследователя, повлиявшего на выбор Юрием Лотманом филологического пути, и погибшего в начале 42 года», — рассказала Татьяна Кузовкина.

В книгу вошли также документы, которые составители собирали по многочисленным архивам — российским, израильским, немецким. «Это документы, например, касающиеся судеб разных людей, упомянутых в этой книге. Так, многие знают, что Юрий Михайлович рассказывал всем о своем однокласснике Борисе Лахмане, с которым они вместе собирались бежать в Испанию, но их поймали, когда они пробрались на корабль. Этот Борька Лахман знаком хорошо всем, кто когда-либо слушал рассказы Лотмана о его детстве и юности. Нам удалось найти личное дело Бориса Лахмана в архиве Политехнического института и впервые опубликовать сведения о нем, которые, конечно, неполны, потому что он пропал без вести», — поделилась она.

В книге опубликованы и фрагменты студенческого дела Юрия Михайловича, ходатайства преподавателей Ленинградского университета, чтобы его как можно быстрее вернули из армии. «Он очень хотел этого, когда война закончилась, но еще полтора года должен был служить на территории советской оккупационной зоны в Германии», — уточнила Татьяна Кузовкина.

Пласт поколения

Кроме того, опубликованы и собраны сыном Юрия Михайловича, Михаилом Лотманом, все воспоминания членов семьи о рассказах Лотмана о войне: «Михаил Юрьевич спрашивал своих братьев, Алексея Юрьевича прежде всего, что они помнят и очень аккуратно и трепетно изложил все эти воспоминания в своей статье "Отец о войне"».

В аннотированном именном указателе на 80 страниц, составленном Дмитрием Кузовкиным, приведены уникальные сведения о судьбах одноклассников, однополчан, близких и дальних знакомых Лотманов. «В нем собраны сведения обо всех упомянутых лицах. Естественно, нет справок о Чайковском и Шекспире, но о тех людях, которых никто не знает, — родственниках, однополчанах, однокурсниках — мы пытались собрать как можно больше сведений. Привлекали очень широкий круг людей, которые помнили или знали даты, хотя бы даты чьей-то жизни», — сообщила научный сотрудник.

Таким образом, в этой книге впервые появляется довольно значительный пласт людей того поколения. По словам Татьяны Кузовкиной, в этом самая большая ценность книги — она представляет собой срез истории: «Даже если бы это была переписка какой-то другой семьи, это было бы исключительно ценно, потому что письма собраны максимально полно».

Кузовкина также обращает внимание на тот факт, что в период, когда писались письма, Лотман и его сестры еще не были знамениты: «Они были молодыми людьми, которых ждало неизвестно какое будущее, а обстоятельства были чрезвычайно трагичными».

В книге собраны письма с фронта, из эвакуации и блокадного Ленинграда. По словам Татьяны Кузовкиной, определенный отпечаток на письма наложила военная цензура, которая не только не разрешала упоминать наименования населенных пунктов, но и не позволяла жаловаться и преследовала панические настроения: «И у членов семьи была очень большая внутренняя цензура, они боялись огорчить друг друга и сообщают в письмах, что у них все хорошо, они живут в хороших условиях, сыты-обуты, и даже о землянке Юрий Михайлович пишет, что это довольно удобное жилище — вот они затопили буржуйку, сидят, пьют чай. Они не хотели травмировать друг друга, знали, в каких трудных условиях живут другие члены семьи, и стремились изо всех сил помочь».

Это также памятник героического противостояния юного Лотмана обстоятельствам. «Он, вырванный на шесть лет из университетского интеллигентного круга, продолжал заниматься самообразованием — изучал французский, переводил Гейне, читал книги по истории и философии», — заключила она.