Обращаем ваше внимание, что статье более пяти лет и она находится в нашем архиве. Мы не несем ответственности за содержание архивов, таким образом, может оказаться необходимым ознакомиться и с более новыми источниками.
/nginx/o/2012/02/20/969802t1h9af0.jpg)
Публичное выражение позиции способно изменить мир. Мирные акции протеста — важнейший инструмент публичного выражения позиции людей, и лучше других это понимают гражданские объединения, которые стремятся вовлечь в общественную жизнь максимальное количество людей, пишет Иван Лаврентьев.
Кто творит историю: массы или личности? Этот вопрос остается актуальным во все времена. Мне кажется, что одно не существует без другого.
Для объединения энергии масс нужен лидер или, по крайней мере, граждане, обладающие хорошими организаторскими способностями. Так же и с яркими личностями — «властителем дум» человек становится лишь тогда, когда у него появляются сторонники, а его позиция вызывает интерес у широких масс.
2011 год был богат на массовые, преимущественно мирные, акции протеста, которые во многих случаях повлекли за собой большие перемены.
Граждане выражали свое недовольство политикой властей по всему миру: год начался циклом революций в странах Северной Африки, получившим общее название «арабская весна».
В середине сентября в Зукотти-парке тысячи ньюйоркцев разбили палаточный городок, выражая свой протест против неравномерного распределения доходов между жителями США. Постепенно к движению «Захвати Уолл-стрит» присоединились жители других американских мегаполисов, и затихло оно лишь к концу осени, причем не без участия властей.
Сразу после завершения парламентских выборов в России на улицы Москвы и других городов России вышли тысячи протестующих, недовольных массовыми фальсификациями на избирательных участках и в целом политикой действующей власти.
Впоследствии на митинги и шествия под лозунгом «За честные выборы» в Москве вышли десятки тысяч человек, в большинстве своем прежде политически достаточно пассивных. Московских протестантов поддержали единомышленники в других городах России и мира.
В Эстонии 25 января текущего года студенты протестовали против реформы высшего образования в том виде, как она планируется сегодня. Пикеты организовал Союз студенческих объединений Эстонии. К стандартному набору из плакатов и кричалокдобавилась также инсталляция в виде 101 пустующего стула напротив замка Тоомпеа.
По оценке главного организатора пикетов Эймара Вельдре, по всей Эстонии против реформы выступило свыше 1000 студентов и абитуриентов.
11 февраля массовые акции протеста состоялись в Таллинне и Тарту. Дискуссия о ратификации Эстонией Торгового соглашения по борьбе с контрафактной продукцией (АКТА) послужила поводом для выхода двух-трех тысяч человек на главные площади страны.
Масла в огонь подлил и премьер-министр Андрус Ансип, выступавший 8 февраля на инфочасе в Рийгикогу, где он порекомендовал носить «шапочки из фольги» и «есть семена» всем недоброжелателям . Разумеется, море креативной мысли выплеснулось на следующий день на площадь Вабадузе в Таллинне и тартускую Ратушную площадь. Помимо этого, еще несколько дней пестрел саркастическими картинками, высмеивающими слова премьера.
Социолог Андрус Саар считает, что митинги граждан, несогласных с ,этокачественно новое явление в общественно-политической культуре Эстонии. В течение последней недели в СМИ прозвучало много мнений о том, что Эстония не знала таких протестов со времен восстановления независимости.
Я уверен, что сегодня мы наблюдаем новый виток роста гражданского самосознания. Как бы мы не тешили себя утверждениями, что Эстония целиком и полностью европейская страна, известного рода опилки стали выветриваться из наших голов лишь сейчас (сквозь фольгу, разумеется).
Культура митингов — явление, свойственное «старой» Европе. Там профсоюзы выводят людей на улицы по малейшему поводу. Причиной транспортного коллапса в маленькой европейской стране может стать недовольство работников железной дороги низкой заработной платой или условиями труда, а то и проблемами меньшего масштаба.
Эстонские же акции протеста последних лет являются, как правило, лишь рефлексией: например, грузинская диаспора провела пикет перед зданием посольства Российской Федерации лишь 10 августа 2008 года, т.е. когда военные действия между Россией и Грузией шли уже два дня.
Конечно, протесты не всегда несут позитивные изменения в обществе и проходят бескровно. Недавние события в Сирии, Йемене, Тунисе и Египте унесли жизни нескольких тысяч человек, а ведь, в отличие от Ливии, протесты в этих странах не переросли в гражданскую войну.
Палаточные городки «захватчиков Уолл-стрита» в части городов США разгонялись с применением дубинок и слезоточивого газа. На митинге в Москве 5 декабря было задержано около 300 человек, некоторым по решению суда пришлось отбывать 15 суток.
Важность участия в митингах осознают все. Во-первых, активные граждане, которые справедливо рассматривают акции протеста как инструмент воздействия на общественное мнение и возможность донести свою позицию до предельно широкого круга людей.
Протестующие во многом идеалисты, поэтому на митингах против было много представителей моего поколения, да и тема свобод в Интернете резонно ближе нам, двадцатилетним, чем людям пенсионного возраста.
Во-вторых, власть имущие понимают силу массовых акций: самым крупным российским митингом современности стала акция, прошедшая 4 февраля на Поклонной горе в Москве. По разным свидетельствам, на акции присутствовали как т.н. бюджетники, которых свезли на место в принудительном порядке под угрозой увольнения, так и граждане, искренне поддерживающие курс действующей российской власти.
В российских СМИ также были сообщения о том, что многие за участие в митинге получили по 500 рублей. В любом случае, использование административного ресурса для создания массовости очевидно, и говорит это лишь в пользу важности массовых публичных акций.
И в-третьих, лучше других важность этого инструмента публичного выражения позиции осознают гражданские объединения, которые желают вовлечь в активную общественную жизнь максимальное количество людей и проводить митинги мирным путем.
Я не имею в виду конкретно НКО «Интернет-община Эстонии», которое было заявителем эстонских митингов против . Скорее, мне хочется привести другой пример: 2-3 ноября 2010 года Союз молодежных объединений Эстонии проводил в Таллинне конференцию, где активисты движений и организаций разного профиля делились опытом по части проведения массовых акций протеста. Всего в конференции приняло участие свыше 100 потенциальных демонстрантов из 10 стран.
Архитектурный критик Григорий Ревзин пишет, что Москва — город, в некотором роде,специально построенный для митингов, и не без иронии удивляется, что «как ни придумают, где митинг сделать, так опять оказывается, что мешает движению» (см. статью «Город ни о чем», «Огонек», 13.02.2012).
В Эстонии процедура согласования организации митинга значительно проще российской: у нас необходимо лишь уведомить стражей правопорядка о проведении акции, самое крайнее за час до ее начала.
Мы выбрали свободу собраний — так воспользуемся же ею с толком.