Морозов: Путин хочет превратить Россию в самодостаточную осажденную крепость

В очередной передаче портала Rus.Postimees, посвященной военной обстановке в Украине и международной политической ситуации, профессор политологии Института Шютте Тартуского университета Вячеслав Морозов ответил на вопросы, связанные со словами президента Франции о высоком риске большой войны в Европе, с сигналами, посылаемыми Джо Байденом российским военным и силовикам, и с другими темами.

- Президент Франции Эммануэль Макрон заявил вчера в телепередаче, что нужно готовиться к большой войне в Европе. Он сказал, что французские вооруженные силы – это единственная полноценная армия на европейском континенте, но что Франции все равно нужно увеличить инвестиции, чтобы быть готовыми к возможному вооруженному конфликту высокой интенсивности, который может начаться на европейском континенте. К такому выводу президент Франции пришел после самостоятельного анализа ситуации вокруг войны в Украине или, допустим, изучения данных разведок, или же такую войну ему напрямую пообещал Владимир Путин, с которым Макрон находится на регулярной телефонной связи?

- Я думаю, что на основании данных разведки, как и вообще каких-то объективных данных, все равно никто не может сделать точное заключение о том, будет ли война и какова ее вероятность. Поэтому я предполагаю, что Эммануэль Макрон как раз анализировал ход своих бесед с Владимиром Путиным, ход своих контактов с ним, которые были достаточно интенсивными на протяжении всего этого кризиса. Макрон, я полагаю, очень хорошо изучил те сигналы, которые Путин посылает во время этих переговоров, и я думаю, что именно это стало решающим фактором в оценке Макрона, потому что он понимает, что Владимир Путин готов идти достаточно далеко, готов идти на дальнейшее обострение. Это очевидно. И это видно также и из происходящего в Украине, из происходящего в России, из того, как ведут себя российские элиты. Все это показывает, что вероятность большой войны существует и она достаточно велика.

- Президент США Джо Байден назвал вчера российского лидера Владимира Путина кровавым диктатором и безусловным бандитом. За день до этого Байден в прямом телеэфире применил к Путину определение «военный преступник». Вряд ли Джо Байден делает такие заявления только ради того, чтобы получить удовольствие; скорее, это отправка категоричных сигналов Путину, что время для диалога им упущено и что больше легитимного партнера для переговоров Запад в Путине — после развязанной им войны — не видит? И что без смены режима в России ее выход из изоляции — по крайней мере, с точки зрения Америки — невозможен?

- Я думаю, да, с точки зрения Америки он без этого условия невозможен, как и с точки зрения многих других стран, например, Эстонии, руководство которой тоже считает, что Владимир Путин потерял всю легитимность и никакие серьезные переговоры с ним не будут вестись уже никогда. Но я полагаю, что это еще и сигнал российским силовикам, и российской армии, потому что сейчас участились выступления многих известных людей, и американцев, и европейцев, и даже россиян, которые обращаются напрямую к силовикам, к солдатам, и я думаю, что это такой сигнал, направленный на то, чтобы люди понимали и свою ответственность, потому что есть решения, которые принимаются на самом верху, но есть и конкретные люди, которые нажимают на гашетку, после чего ведется огонь по жилым кварталам, по мирным жителям. И это тоже очень серьезное предупреждение, которое, в общем, работает, потому что уровень морального духа в российских войсках сейчас очень низок. Российские военные не понимают, зачем и ради чего они воюют, и это сказывается и на успехах на поле боя.

- Одной из целей нападения на Украину Владимир Путин назвал ее денацификацию; между тем аналитики отмечают, что главными союзниками Кремля в Европе в последние годы были именно самые ультраправые партии, которые усердно защищали внешнюю политику России, посылали наблюдателей для участия в выборах в Крыму и Донбассе, требовали снятия санкций против России и воспринимали Путина как защитника «белого мира». Если же ознакомиться с идеологией этих движений, то с нацизмом у них гораздо больше общего, чем даже у самых правых движений в Украине. Понятно, что идея спасения Украины от нацистов могла быть скормлена российскому населению российской пропагандой, но почему Путин и в общении с Западом придерживается этой версии; там же все хорошо понимают, что на самом деле огромное количество нацистов в Европе жило годами на путинском довольствии…

- Мне кажется, Путин уже не очень надеется кого-то убедить в своей правоте на Западе; он думает, что кого мог, он уже убедил. Кого-то он сейчас, конечно, потерял, даже очень многих из тех, кто его поддерживал, в том числе — и многих правых популистов, так что, полагаю, весь этот разговор остался больше для внутреннего потребления. Потому что это сейчас самое главное для Путина; в какой-то степени он махнул рукой на окружающий мир. Он, конечно, уверен, что останутся какие-то страны, которые его будут поддерживать или хотя бы не будут выступать против, тот же Китай, который сдержанно себя ведет. А большего Путину и не нужно, потому что он фактически занимается сейчас выстраиванием осажденной крепости, которая в его воображении видится абсолютно самодостаточной, которая будет обеспечивать себя всем необходимым.

Какой уровень жизни там будет — это другой вопрос, но Путина этот вопрос не волнует, его больше волнует ощущение исторической миссии, борьбы за правое дело. После определенного момента — даже не сейчас, а года 2-3 назад — произошел такой перелом, когда Путина перестал интересовать Запад. Именно поэтому он так откровенно дезинформировал своих коллег, именно поэтому он так откровенно лгал даже Ангеле Меркель, когда она была федеральным канцлером, и теперь лжет Олафу Шольцу и Эммануэлю Макрону. Он их просто обманывал накануне вторжения в Украину. Его не очень интересует теперь западное общественное мнение, и ясно, что он не сможет использовать в ближайшее время на Западе тех друзей, которые у него там были, потому что сейчас там на платформе дружбы с путинской Россией уже никому не получить поддержки.

- Выдающийся чешский писатель Милан Кундера в конце 80-х годов прошлого века в одной из своих книг написал о том, что угрозы войны в Европе больше нет, потому что даже если она станет возможной политически, она будет невозможна антропологически, так как человек в Европе уже не готов воевать. Прошло всего несколько лет, и стало ясно, что Кундера ошибся, потому что началась большая война на территории тогдашней Югославии. С начала той войны минуло три десятилетия, и в Европе опять началась масштабная война, ведущаяся по всей территории страны с очень большой площадью; снова сторонами в такой масштабной войне оказались очень близкие — по крайней мере, если говорить о языковой группе — народы. Как вы считаете, тому, что такие две последние крупные войны в Европе возникли, если так можно выразиться, в границах славянского мира, имеются в большей степени политические или антропологические объяснения?

- Я бы сказал, что этому находятся исторические объяснения. Потому что речь идет о распаде больших континентальных империй. И мы говорим о народах, которые действительно друг другу очень близки, но которые исторически шли очень разными путями. И это уже в конце позапрошлого века и в начале прошлого закрепилось в институтах государственности, пусть даже не совсем полноценной, скажем — в рамках СССР или Югославии. На протяжении всего прошлого века эта национальная идентичность даже в соцлагере все равно укреплялась. Потому что была национальная литература, поддерживались национальные языки; их изучали в школах. И в этом смысле, я думаю, эти войны — результат того, что имперское наследие оказалось не полностью изжито. Многое осталось от добольшевистских времен, и от Советского Союза с его особой имперскостью. К сожалению, это наследие не удалось преодолеть мирно, хотя для этого были все шансы.

Смотрите передачу целиком в повторе!