Побег из ада: свидетельства очевидцев, покинувших блокадный Мариуполь

Мариуполь. 17 марта. Фото: ALEXANDER ERMOCHENKO/REUTERS/Scanpix

Мариуполь стал символом военного сопротивления и гуманитарной катастрофы на войне. Десятки тысяч людей остаются в городе без воды, еды и тепла, но многим все же удалось уехать. DW знакомит c историями трех человек.

Мало о каком городе СМИ и политики во всем мире с начала войны России против Украины упоминали так часто, как о Мариуполе. Порт на Азовском море стал одновременно и символом отчаянного военного сопротивления в условиях постоянных бомбардировок и обстрелов со стороны российских военных, и иллюстрацией ужасной гуманитарной катастрофы. Новости о разрушенном в результате боевых действий роддоме, где находились беременные женщины, а также театре, служившим убежищем для мирных жителей, ошеломили мир.

В ЕС назвали действия российских войск в городе масштабным военным преступлением. DW собрала свидетельства тех, кому удалось эвакуироваться из города на подконтрольную Украине территорию.

"По городу повсюду лежали трупы"

Николай Осиченко, руководитель "Мариупольского телевидения", смог вместе с семьей и соседями уехать из города.

- Здание этого роддома расположено в 500 метрах от дома, где я живу. Когда прилетел самолет и сбросил туда бомбу, мы думали, что попало в наш дом - такой сильной была взрывная волна. Это детская клиника, родильное отделение там на третьем этаже, на втором - детская травматология. За день до этого удара из этой больницы выписали моего раненого соседа, 60-летнего мужчину. В детской больнице он оказался потому, что больше нигде не было места. Его латали детские медики. В российских СМИ писали, что там не было ни детей, ни женщин, а штаб какого-нибудь батальона. Но там была куча женщин, куча детей.

В доме внутри была та же температура, что и на улице: минус шесть-семь градусов. Мы спали в подвале нашего дома в отдельной комнате, которую можно назвать теплой, ведь она закрывается. На пол постелили ортопедические матрасы, несколько диванных подушек. На них мы положили детей, они там спали и жили эти дни, к детям ложились мамы. На стульчиках у стенки сидя спали бабушки и дедушки. Мы - нестарые люди - спали на лестнице, нам что.

Выезжая, поделили ту воду, которая была у нас, между нашими машинами и между оставшимися в доме. Мы оставили продукты, которые у нас были. Потому что еду там взять негде. Составы разбиты, разграблены. Магазины взорваны. Все готовили еду у подъезда на костре. Костер нужно жечь, а сухих деревьев нет. Люди разбирали на дрова разбомбленные школы, рамы окон, стройматериалы какие-нибудь. Но это все связано с огромным риском, потому что рядом может опять что-то бахнуть, и все. И такое случалось. То есть людей разрывало на части прямо там.

Люди пытались добывать воду сначала в скважинах, где они работали, в источниках, в парках. Но до источников нужно дойти под огнем, отстоять в очереди под огнем, набрать воды и снова идти под огнем... Что еще? Покинутые, разрушенные квартиры - в них можно было найти воду. Система отопления - с водой, которую нельзя пить. Но люди ее кипятили и тоже пили. Однажды ночью пошел снег, поближе к утру. Мы, как дети, радовались этому снегу, потому что это вода. Всем домом вышли и, пока было тихо, нагребали лопатками в ведра снег, трамбовали его и запасались им - талая вода.

Когда мы уезжали, не видели ни одного уцелевшего дома в городе. Где-то вылетели стекла, где-то сквозная дыра в здании. Где-то снесло верхний этаж. Мы ехали по городу, вокруг повсюду лежали трупы. Женщины, мужчины, дети. Мы пытались отвлечь своих детей в машине, чтобы они не смотрели туда. Это просто ужасно.

"Мое сердце было разбито на три части"

Медицинский работник Наталья Корягина, выехала из Мариуполя 14 марта.

- С левого берега Кальмиуса в частный дом в центре города я выехала с одним рюкзаком на плечах - там тогда меньше обстреливали. Это был последний день, когда коммунальный транспорт еще ездил на левый берег. Я жила с мамой, ей 79 лет, ехать со мной она отказалась. Ни мои слезы, ни угрозы не повлияли. Через час, как я уехала, "Град" обстрелял школу и два дома поблизости. У соседей, у кого окна на восток, вылетели все стекла. У мамы уцелели, но выключили свет и воду. Тогда мы наконец договорились, что утром я попытаюсь ее забрать.

Я поселилась в доме с моими коллегами и их семьями - квартиры у всех тоже были в опасных местах. Собралось 16 человек, из них шестеро детей. Оборудовали спальные места в подвале, там проводили большую часть дня - на карематах и надувных матрасах.

На следующий день доехать на левый берег я уже не смогла. Вызвать такси пытались четыре часа, в ответ: "Бензина нет, на левый никто не поедет". Я умоляла, предлагала любые деньги - нет! Во все группы в соцсетях всем знакомым дала ее адрес, чтобы забрали маму. Но никто не смог. Позвонила, мама меня успокоила. Сказала: "Вода, еда есть, я потерплю, ведь это не будет вечно". Это был наш последний разговор.

Мой муж в армии защищает нашу страну, связи с ним в первые дни не было совсем. Сын - в Харькове. Мое сердце было разбито на три части. А тем временем нужно было жить. Нам выключили свет, воду, газ. Определенный запас продуктов успели купить на рынке. Магазины не работали совсем - нет света, попал снаряд, мародеры вынесли. Еду нужно готовить на костре, дрова собирали по всей округе под обстрелами, перебежками.

Дети даже не все дни поднимались на первый этаж, чтобы поесть или сходить в туалет. Наш дом обстреляли со всех сторон, выбило стекла, дыра в крыше, второй этаж весь иссечен обломками, две машины наших коллег тоже разрушили. Но подвал выстоял. Температура там - четыре-пять градусов. Я до сих пор не могу согреться.

Самое страшное - отсутствие воды. Воду подвозили в определенные точки, и наши мужчины пытались ее доставать. Дважды шел снег, мы смогли насобирать две ванны, это было счастье. Мобильной связи не было, чтобы поймать сигнал, надо выйти из дома где-то на 900 метров. Так мы узнали коридор для частных машин и решили ехать. Загружали машины под жуткие канонады, металлические обломки летели прямо в забор.

Но к девяти вечера смогли въехать в Бердянск, там заночевали в школе. Утром поехали дальше. Было много машин с детьми в колонне, ехали очень осторожно, объезжая неразорвавшиеся снаряды. На въезде и выезде ко всем населенным пунктам блокпосты агрессора - их было где-то 30. Перед Запорожьем взорван мост, снова пробка, объезд узкой дорогой и медленно. Мы проехали, а через час колонну там обстреляли из "Града", есть жертвы.

Фото: Alexander Ermochenko

"Там просто ад"

Александр Скоробогатько, сотрудник международной гуманитарной организации, уехал из Мариуполя 15 марта.

- В первых числах марта стало понятно, что угроза гуманитарной катастрофы нависла над всем городом - продукты и лекарства не поступают, у людей началась паника. Раньше я слышал о гуманитарных катастрофах только теоретически - в иностранных миссиях никогда не работал, не сталкивался с такими проблемами. Вместе с сестрой мы переехали к нашему одному родственнику, втроем жили в однокомнатной хрущевке, спали на полу в коридоре - там я чувствовал себя в безопасности. Как-то адаптировались к обстрелам, к нехватке продуктов, к тому, что взорвался соседний дом. Много времени проводили с соседями, готовили еду на кострах.

Гуманитарного коридора ждали очень долго. Люди теряли счет дням, теряли надежду, убеждали друг друга, что оставаться в городе безопаснее. Когда мы услышали по радио, что 500 машин доехали до Запорожья, то не поверили даже. Но на следующий день прибежал знакомый и сказал, что планируется еще один выезд. Как? Куда? Во сколько? Маршрут только приблизительный. Сорвались и побежали за машиной, передали друзьям, помчались. По интуиции выбирали второстепенные дороги и километров за 5-10 от города впервые услышали тишину.

Потом были все эти блокпосты, проверки, бесконечные очереди, в них у людей заканчивается бензин, как дальше ехать? Дважды пересекли линию фронта. Я в последний раз через линию конфликта в 2015 году ездил, и то через официальный КПВВ, а тут совсем другое. Но обстрелов не было. Только в Запорожье, кажется, мы окончательно поверили, что выехать из Мариуполя реально. У меня появилось чувство вины - ведь я не смог даже предупредить всех друзей и родственников, у них дети. Мы с одним хорошим знакомым решили вернуться и всех по возможности забрать.

Нашли машины, взяли побольше бензина. Опять проверки: документы, телефоны, сумки, татуировки ищут. А на самом последнем блокпосту перед Мариуполем, солдаты "ДНР" проверяли машины и отбирали те, что принадлежат украинским предприятиям в собственность "республики". Отобрали и у меня. Пошел в обратную сторону пешком. В ближайшем селе пустили переночевать, покормили. Утром на трассе голосовал, остановились добрые люди, подбросили до самого Запорожья.

Я не хочу ничего забывать, это перевернуло мою жизнь и навсегда останется со мной. Я не хочу забывать всех погибших людей. И я хочу по максимуму использовать этот опыт в моей дальнейшей работе. Многие волонтеры сейчас как-то ездят в Мариуполь, мы обмениваемся опытом. Но безопасность никто не гарантирует, наоборот, предупреждают: можно и не вернуться. И я продолжаю искать варианты, как вывезти моих родственников, хотя бы в ближайшие безопасные села. Говорят, это делают уже за деньги.

Там просто ад, стало в десять раз хуже, я даже не могу представить, через какие испытания проходят мои близкие.