/nginx/o/2022/04/08/14473092t1h379b.jpg)
Российские журналисты массово покидают Россию из-за уголовных дел и блокировки изданий: за границей они пытаются начать всё заново.
«Внутри страны я бы вела себя осторожнее»
За первые недели войны России с Украиной по самым скромным оценкам десятки тысяч россиян покинули территорию страны. Кто-то из-за того, что не может жить в стране, ведущей войну не просто с соседним, а с братским государством, кто-то – из-за экономической блокады страны. Но среди уехавших немало и тех, кому государство сказало: «Либо уезжай, либо у тебя будут серьёзные проблемы с безопасностью».
Это уже теперь, спустя время становится понятно, почему российские власти всего за год устроили массовые гонения на оппозицию, правозащитников и независимые СМИ. За 2021 год Кремль посадил в тюрьму Алексея Навального, а его организации включил в список экстремистских. Два крупных расследовательских проекта – «Проект. Медиа» и «Важные истории» – были внесены в список «нежелательных организаций в России». Десятки независимых журналистов, юристов и медиа были признаны иностранными агентами.
Многие из этого списка покинули Россию еще в 2021 году. Тех, кто не понял, власть вытеснила из страны уже в первые дни войны с Украиной. Почти сразу после начала войны, 4 марта, Путин ввёл новую уголовную ответственность: любая информация о действиях российских военных, которая не нравится российским властям (то есть отличается от их официальной позиции), стала уголовно наказуемой. Обычные граждане за такую информацию могут сесть в тюрьму на три года, а журналисты и политики могут получить тюремный срок от пяти до десяти лет лишения свободы.
К началу войны многие подзабыли, но российская власть заранее подготовила ещё один способ борьбы с независимыми медиа: в конце прошлого года депутаты разрешили Генеральной прокуратуре блокировать сайты российских СМИ без санкции суда. Причиной блокировки чаще всего становилось простое слово «война» - в контексте действия российских войск. В итоге всего несколько дней Роскомнадзор заблокировал более 40 федеральных и региональных российских медиа.
За блокировками последовали и уголовные дела: за первые две недели после введения военной цензуры в России было возбуждено более 60 уголовных дел, сообщил глава правозащитной организации «Агора» Павел Чиков. Большая часть из них касалась так называемых «фейков» о действиях вооруженных сил на территории Украины, однако были и другие причины завести уголовные дела на несогласных. В Петербурге силовики завели несколько уголовных дел якобы из-за «телефонного терроризма», а, например, в Пскове – из-за «клеветы» на псковского губернатора в анонимном телеграм-канале. Авторы канала обвинили местного чиновника в пиаре на войне с Украиной.
Реальной причиной таких уголовных дел, скорее, можно назвать обыски, изъятие всей техники и запугивание несогласных: на все мероприятия вместе с полицией приезжал ОМОН в балаклавах, который брал дома и офисы в прямом смысле штурмом.
«Мне надоело каждый вечер прятать ноутбук перед возможным обыском»
«Обыски в квартирах псковских активистов проходили без санкции суда: если не ошибаюсь, то по политическим делам в Пскове такое было впервые», - пересказывает подробности визитов полиции местный депутат от демократической партии «Яблоко» Николай Кузьмин. К нему рано утром 18 марта пришла полиция и ОМОН: Кузьмина вместе с женой заставили лечь на пол, держа руки за головой – всё это на глазах у маленькой дочери.
В это же утро в Пскове обыски прошли ещё по 13 адресам: силовики пришли к членам партии «Яблоко», независимым журналистам и блогерам. Чуть раньше полиция уже брала штурмом редакцию независимого издания «Псковская губерния», а за несколько дней до этого буквального похитила из машины автора одного из псковских телеграм-каналов: ему настоятельно рекомендовали не писать о войне и псковских десантниках, после чего он тоже покинул Россию.
«Полиция не имела на руках не только решения суда, но и экспертизы, - продолжает Николай Кузьмин. – В итоге экспертизы до сих пор нет, а обыски в более чем десяти местах есть – притом показательно жесткие. Например, журналиста Светлану Прокопьеву повалили на пол и заковали в наручники. А меня полиция уложила лицом в пол прямо в тамбуре, даже не в квартире. Хотя я встретил полицейских в домашней футболке, мои руки были открыты и в них не было ничего – тем более оружия».
Николай Кузьмин, как и его коллеги по партии, продолжает оставаться в России. Правда, у него, как и у других, есть проблема с техникой: у сотрудников псковского отделения партии «Яблоко» изъяли сначала рабочее, а потом и личное имущество. 5 апреля они подали жалобу в полицию с требованием вернуть компьютеры и телефоны, но всерьез на это никто не надеется.
Для Светланы Прокопьевой, о которой вспоминает Кузьмин, штурм жилья со стороны силовиков был уже не первым: в 2019 году на журналистку завели уголовное дело за «оправдание терроризма» после публикации авторской колонки о теракте в здании архангельского ФСБ. В 2020 году она была признана виновной и получила штраф в размере 500 тысяч рублей, хотя прокуратура просила посадить её на шесть лет. В этот раз отряд полиции прибыл к Светлане в деревню: ей выбили дверь, скинули с кровати и заковали в наручники. После 15 минут акта устрашения наручники сняли. Никаких обвинений тоже не предъявили – просто изъяли всё оборудование и личные телефоны. Через несколько дней Прокопьева покинула Россию, переехав в Ригу.
«Это было утро пятницы, ровно семь часов утра, насколько я помню, - вспоминает Прокопьева. – Сначала я увидела белую газель за окном, которая тихо подкатила – кажется, с уже выключенным мотором – и около неё майор псковской полиции Байков. Я все сразу поняла. Схватила телефон, чтобы сообщить адвокату, и пропустила момент, когда они ворвались сначала во двор, потом уже в дом, помню только грохот и свою мысль в голове: "П****ц дверям". А в следующий момент бойцы отряда "Гром", этакие шкафы в бронежилетах, выбивали у меня телефон из рук. Меня уложили на пол, в пижаме, как была. И наручники надели до кучи. Орали: лежать! Не двигаться! – как будто наркобанду накрыли, герои».
Эти «маски-шоу» длились недолго: уже спустя десять минут Светлану посадили в кресло и сняли наручники. Тогда же Прокопьевой, по её словам, несколько раз намекнули, что ей лучше покинуть Россию.
«Мне надоело каждый вечер прятать ноутбук перед возможным обыском, и я свалила [из страны]. Но что они от этого выиграли – честное слово, я не понимаю. Внутри страны я бы вела себя осторожнее, фильтровала бы свои слова, могла бы промолчать лишний раз – а теперь-то зачем? Теперь при каждом удобном случае смогу заявить: Путин – выживший из ума кровавый маньяк, развязавший преступную войну», - заявляет Прокопьева.
«Кто-то зааплодировал и сказал – «Добро пожаловать в безработицу…»
Турция, Киргизия, Узбекистан, Грузия, Армения стали прибежищем для тех, у кого не было времени или возможности на оформление визы. Тем более что к началу марта ряд европейских стран перестал выдавать визы россиянам.
Начиная с марта в России много говорят о возможном введении военного положения и мобилизации. Это усилило тревогу у мужчин в возрасте до 60 лет и стало ещё одной причиной, почему многие в спешке, не раздумывая, собрали вещи и уехали в страны с безвизовым режимом. И в Турции, и в Грузии, и в Узбекистане теперь легко везде услышать русскую речь.
Псковский фотограф Артём Аванесов с февраля находился в Стамбуле: у него также были основания опасаться за собственную безопасность из-за сотрудничества с медиа, которые российские власти включили в список экстремистских
«Стамбул сейчас стал своего рода хабом для эмигрирующих из России – тех, кто просто собрал рюкзак и уехал, по сути, в неизвестность. Огромное количество таких ребят летели с нами, когда самолет сел, кто-то зааплодировал и сказал – «Добро пожаловать в безработицу…» - констатирует Аванесов.
По его словам, Турция сейчас переживает экономический кризис, национальная валюта падает, цены катастрофически растут, возможность хоть как-то обосноваться и найти работу стремится к нулю. «По сути, в новых условиях подорожания оставаться в Стамбуле дольше, чем на месяц-два было практически невозможно и нужно было быстро думать, что делать дальше. В это время несколько журналистов Пскова смогли перебраться в Ригу, а после они смогли спасти и нас, да, я называю это так - спасти. Подтвердить от принимающей стороны в Латвии, что мы тоже можем перебраться сюда, в безопасное место», - вспоминает он.
Вылететь из Стамбула оказалось несложно, как и въехать в Латвию. «На границе меня вежливо попросили пройти дополнительный опрос и отвели в отдельный кабинет для небольшой беседы, задали несколько вопросов о друзьях и родственниках, был ли я в Крыму с 2014 года (нет, не был), еще несколько уточняющих вопросов и вот - штамп в паспорте и добро пожаловать в Латвию. Все это происходило в абсолютно дружелюбной обстановке, с пониманием, почему я оказался здесь», - заключил Аванесов.
«Иногда мне кажется, что мы не в Вильнюсе, а в Москве»
Москвич Владимир Ратников в эмиграции находится уже более года: в России он известен по делу «Чёрного блока». Его и ещё несколько человек обвинили в подготовке массовых беспорядков против действующей власти и оправдание терроризма: за это им грозило до 15 лет лишения свободы. Ратников около двух лет провел в СИЗО, а после того, как его перевели под домашний арест, срезал браслет и покинул Россию, уехав в Литву.
«Находясь под домашним арестом, я понял, что ничего хорошего от российского суда ждать не стоит и надо уезжать, - пересказывает Владимир свою историю отъезда из России. – Я рассматривал различные варианты и в итоге пришёл к выводу, что необходимо пересечь границу с Украиной: после суда я срезал браслет и вместо дома поехал в Белгород. Там отсидел сутки, потом проводники провели меня по болотам через границу с Украиной. Уходили мы на лошадях и снегоходе – в прямом смысле! Вот такой «Дикий запад»… Я пожил в Харькове, но меня убедили, что на Украине не стоит просить политического убежища. Сначала я перешёл границу Украины и Белоруссии, а затем уже – Белоруссии и Литвы, уже без проводников. На территории Литвы мы запросили политического убежища».
По словам Ратникова, ассимилироваться в Вильнюсе ему было не так сложно: в Литве сейчас - большая русскоязычная диаспора, многие из которых уехали как раз из Москвы. «И эта диаспора сейчас стремительно растёт: из-за того, что происходит, в моем окружении многие покинули Россию за последние дни – в том числе и там же способом, как я. Из-за количества беженцев из России иногда мне даже кажется, что мы сидим не в Вильнюсе, а в Москве», - подытожил Ратников.
«Не лежала мордой в пол. Почему-то хочется извиниться»
Многие из уезжающих журналистов покидают Россию и без преследования силовиков: просто не могут жить в стране, которая воюет, или потому, что не имеют возможности работать. Сооснователь известного регионального медиапроекта «Четвёртый сектор» Анастасия Сечина из Краснодара покинула Россию вместе с семьёй ещё месяц назад, но сообщила об этом только сейчас.
«Просто - уехали. Я не получила свою честную административку за колбасу «Мираторг» (в Москве мужчину задержали с продукцией «Мираторга» – ред.) или цитату из Библии. Не была допрошена за дискредитацию военных. Не лежала мордой в пол под изъятие техники. Не получила зловещую нацпредательскую метку на дверь. Наш проект не заблокировали - может, потому что уничтожили раньше. Почему-то хочется извиниться. Как будто лежание мордой в пол даёт право купить билет на выход, а кто не лежал - проскочили зайцами», - рассуждает Сечина.
Против бывшего главного редактора «Московского комсомольца в Питере» Максима Кузахметова тоже не возбуждали уголовных дел и не таскали на допросы. К нему просто регулярно стала наведываться служба опеки, контролируя, как он с женой воспитывает детей, позже к таким визитам подключилась и полиция. А в конце февраля родное издание Кузахметова, из которого он был вынужден уйти год назад, выпустило статью «Предатели в среде петербургских журналистов». Самого Кузахметова там, слава богу, не оказалось, но бывшие «коллеги» включили туда известные издания «Фонтанка», «Ротонда» и не только. В итоге журналист второпях собрал семью и детей, отправившись в Латвию – фактически в никуда.
«Год назад я ещё был главным редактором «МК в Питере» и мог публиковать подробные репортажи о зверствах путинских карателей [на протестных мероприятиях] в моём родном городе. Всего за год всё изменилось. Остатки свободной прессы практически убиты», - констатирует Максим Кузахметов.
Работы в Латвии у него пока нет. Хотя и в России её уже тоже нет.
Впрочем, вынужденная миграция политиков и журналистов в Латвию, Эстонию и Литву вряд ли уйдёт «в песок»: по информации Postimees, уже в ближайшие недели сюда прибудут десятки сотрудников СМИ из Петербурга, Пскова, Мурманска, Москвы и других городов России, что, скорее всего, приведёт к появлению новых медиапроектов. Но уже не в России.