Криштафович: выступление мэра Таллинна на тему 9 мая было не только скандальным, но и опасным

• Украинское общество самостоятельно отрегулировало вопрос использования георгиевских лент
• Не использовать символы агрессии — это как не сморкаться в занавеску
• Горсобранию Таллинна пришлось смягчать эффект от слов столичного мэра

В очередной передаче портала Rus.Postimees, посвященной военной обстановке в Украине и международной политической ситуации, юрист, гражданский активист Евгений Криштафович (Партия реформ) среди прочего ответил на вопросы, касающиеся изменений в восприятии даты 9 мая украинским обществом и заявления по поводу значения этой даты, сделанного горсобранием Таллинна.

- Артем Дудченко, активист украинской общины Эстонии, обращаясь к эстонским политикам на фоне заявления мэра Таллинна по поводу 9 мая, написал на этой неделе, что в России эта дата стала инструментом идеологии реваншизма. Поэтому, по его словам, те политики в Эстонии, которые говорят сейчас о 9 мая как о празднике, обращаются к той части своего электората, кто инфицирован кремлевской пропагандой. Евгений, я знаю, что вы очень хорошо информированы о том, как отношение к 9 мая менялось в Украине. Когда эта дата приросла в Украине не самым приятным эмоциональным окрасом? В 2014 году? Или еще раньше?

- Я думаю, что значение 8 и 9 мая в Эстонии понятно практически каждому, потому что здесь практически не найдется людей, чьи семьи, чьи предки в той или иной степени не были бы связаны с событиями Второй мировой войны. Ну, наверное, небольшое количество таких людей здесь имеется, но это те жители, кто переехали сюда уже в самое последнее время. Безусловно, такой след есть в семейных историях почти у всех живущих здесь людей, включая тех, кто поселился здесь уже после войны. У всех есть своя семейная история, и 8 и 9 мая как даты окончания Второй мировой войны, самой кровопролитной войны в истории человества, имеют для жителей Эстонии важное значение.

В то же самое время достойно сожаления превращение отмечания даты, посвященной все-таки памяти жертв, в празднование какого-то имперского величия. Этим занималась официальная российская пропаганда последние двадцать лет, придавая этому празднованию форму оскорбительного перфоманса, связанного с лозунгом «Можем повторить». В то время как подлинные участники событий этой войны предпочитали говорить о том, что они хотят, что бы это как раз никогда не повторилось. Эта формула, правда, чаще всего применялась в Западной Европе.

Украина в какой-то момент переняла эту формулу. И, в частности, переняла символ в виде красного мака, который в Европе использовали для выражения уважения к памяти жертв обеих мировых войн. В Украине красный мак стал своего рода полуофициальным символом этих двух дат, 8 и 9 мая.

Мне было очень интересно, как украинский народ относится ко всему, что связано с датой 9 мая, и я в 2016 году поехал в начале мая в Киев. То есть после аннексии Крыма прошло 2 года. Мне было любопытно, сколько георгиевских ленточек я увижу в городе. И я не увидел ни одной. Весь день я ходил по городу, побывал у всех важнейших военных монументов, во всех местах, традиционно связанных с празднованием 9 мая.

Я потом спросил у местных жителей, почему так происходит. Мне объяснили, что никому не приходит в голову использовать этот символ, поскольку этим символом пользуются сепаратисты в так называемых ДНР и ЛНР, которые вели в тот момент военные действия против украинской армии. Я спросил, запрещена ли георгиевская ленточка. Мне ответили, что нет, не запрещена, но конфликт вызвать может. Если попросту, могут дать в нос. Подобная саморегуляция общества достигает своей цели даже быстрее, чем меры административного воздействия.

Так что этих ленточек я тогда так и не увидел, а вот зато красных маков видел очень много. Это очень добрый символ, и я думаю, что если вообще нужно использовать какие-то символы в подобные даты, лучше всего обращаться именно к таким.

- Вы были одним из тех общественных деятелей, кто на этой неделе подверг критике заявление мэра Таллинна по поводу 9 мая, который хоть и призвал таллиннцев не использовать 9 мая враждебную символику, но назвал бойцов советской армии героями и освободителями. Вы написали, что во Второй мировой войне советский солдат не был освободителем Эстонии, а был оккупантом, организатором депортаций и насильником. По вашим словам, утверждать обратное – это искажать историю, причем примерно в той же степени, как говорить, что Украина бомбит сейчас саму себя. По вашим наблюдениям, всегда ли те, кто предпочитает отмечать окончание Второй мировой войны 9 мая и даже, возможно, называть ее Великой отечественной, в то же самое время отказываются признавать Россию агрессором в нынешней войне? Или же все-таки это далеко не строгое правило?

- К частным лицам я такие критерии бы, возможно, и не применял, в отличие от ситуации с публичными фигурами. Я полагаю, что мэр Таллинна сознательно использовал в своем заявлении определенные формулировки, специально подчеркивая, что он рассматривает эту войну как «Великую отечественную» в контексте Эстонии, что воспринимает роль советской армии в событиях здесь в то время как роль освободителей.

Это, конечно, скандально, а с другой стороны — это еще и опасно. Потому что если бы подобная риторика не использовалась бы здесь в самом начале этого века, когда акции у Бронзового солдата на Тынисмяги стали принимать формы каких-то вычурных попоек, когда люди стали приходить туда даже не с флагом СССР, а с императорским флагом, когда люди пели там «Боже, царя храни!»… Если бы этого не делалось, событий 2006-2007 гг. могло и не произойти.

Люди у памятника тогда даже требовали восстановления границ России по Ништадтскому миру, что вызывало у большей части эстонского народа справедливое негодование. В конечном итоге это привело к тому, что 9 мая 2006 года на Тынисмяги пришел человек с плакатом, на котором было написано примерно то же самое, что написано и в моем заявлении. Все помнят этот плакат Юри Бема. Все помнят, что эстонцы думали о людях, которых мэр Таллинна Кылварт назвал освободителями.

Поэтому если бы в тот период не предпринималось бы таких попыток навязывания советского восприятия истории, то не было бы и известных событий 2006 года, не было бы «Бронзовой ночи». Не возникло бы этого противостояния, и, возможно, этот монумент до сих пор стоял бы на том же самом месте. Он был бы словно в слепой зоне, его бы никто не замечал. И сейчас, на фоне происходящего в Украине, когда эстонское общество и без того взрывоопасно, добавлять риторики с освободителями и с «Великой отечественной войной» — это означает поднесение спички к бочке с бензином. Этого делать не следовало ни в коем случае.

- В этом году исполнительная и законодательная ветви власти в Эстонии поработали в определенном смысле в экстерн-режиме, чтобы принять к 9 мая специальные меры по снижению рисков для внутренней безопасности, подготовив и запустив в действие так называемый закон о враждебной символике. В этом законе больше разумных или сыроватых регуляций, и можно ли надеяться, что слишком большого количества поводов для применения этого закона 9 мая не возникнет?

- Посмотрим, что произойдет. Можно не сомневаться, что полиция будет зорко следить за всем этим, и демонстрация подобной символики будет немедленно пресекаться, что совершенно понятно.

Для меня появление такого закона, однако, оказывается новостью, вызывающей грусть. Мне не нравится, когда нужно что-то запрещать. Даже когда-то в законе нужно прописывать, что нужно запрещать свастику, мне это тоже не нравится, и именно потому, что для этого требуется специальный закон. Неуместность демонстрации свастики могла бы сама по себе быть столь же понятной людям, как неуместность сморкания в занавеску. Мне кажется, для отказа от таких действий было бы достаточно обычного чувства эмпатии, которое должно быть свойственно грамотным, образованным людям.

Однако, возможно, в Эстонии слишком запустили эту проблему. Или слишком долго смотрели сквозь нее. Не замечали, что в современном контексте определенные символы являются символами военной агрессии. А этого нельзя было не замечать уже в 2014 году, на фоне происходившего в Крыму и на территориях Донецкой и Луганской областей. Возможно, уже тогда надо было вводить какие-то ограничения подобного рода. Ну а в этом году стало ясно, что просто деваться уже некуда. Для обеспечения полиции возможностей действовать решительно было просто необходимо принятие закона, содержащего четко описанные запреты.

- Горсобрание Таллинна приняло вчера совместное заявление, в котором осуждаются преступления советского оккупационного режима и подчеркивается, что 9 мая для народа Эстонии означало не свободу, а оккупацию и страдания. По словам председателя горсобрания Евгения Осиновского, все представленные в горсобрании политические силы совместно осудили преступления оккупационных режимов и подчеркнули, что 9 мая означало для Эстонии не свободу и независимость, а почти полвека оккупации. Можно ли сказать, что горсобрание выступило по соответствующей теме с такой четкостью, каковую эстонское общество было вправе ожидать от горуправы?

- Я уверен, что заявление, сделанное Таллиннским горсобранием, было своего рода реакцией на то обращение, с которым выступил мэр Таллинна в начале этой недели. В конце концов, у столичного горсобрания не было объективной необходимости комментировать эту тему, поскольку ведь другие городские и волостные самоуправления в Эстонии этого не делали. Рийгикогу сделал заявление по этой теме, а органы местной власти совсем не должны были брать по ней слово.

Однако горсобрание столицы сочло необходимым высказаться, хотя в горсобрании у центристов есть большинство, так что они могли бы просто заблокировать такую инициативу. Думаю, получилось так, что даже для центристов то, что сказал мэр, оказалось, что называется, слишком.

Смотрите передачу целиком в повторе!