Мнение ⟩ Жизнь без пузыря

Алиса Ганиева. Фото: Erik Prozes

Вынужденно оказавшаяся в Эстонии российская писательница Алиса Ганиева пишет о том, почему образованный класс России не только допустил войну с Украиной, но и частично встал на сторону агрессора.

Об этом спорят много, главным образом в самой России. Спорят представители прогрессивной прослойки, все эти годы активно работавшей в больших городах и по большей части в Москве. Разговор всегда упирается в две причины. Первая – метафизическая, вторая – практическая.

«Культура не справилась со своей задачей» – самый частый приговор от самих же деятелей культуры, наивно преувеличивающих педагогическое и нравственно-преобразующее значение искусства и всевозможных фестивалей, биеннале и лекториев. Мол, культура, по Фрейду проклевывается из табу, а ее институции ограждают человека от войн, убийств и всяческих безобразий. И раз этого не случилось, раз российский солдат сейчас режет и насилует безоружных украинцев, а жена его ждет не дождется, пока он притащит сережки, снятые с убитых им детей, значит, налицо провал просвещения и просветителей. Культуртрегеров, музейщиков, литераторов и т.д. В этом самобичевании и традиционно свойственное интеллигенции стремление ходить в народ, и отчасти нарциссическое преувеличение собственной роли.

На деле культура, особенно классика, с которой каждый орудующий сейчас в Украине военный преступник знаком по школьной программе, вовсе не обязательно пестует, да и не обязана пестовать никакое нравственное чувство. Мало того, многое из того, на чем мы росли, заражено всевозможными традиционными предрассудками – мизогинией, ксенофобией, колониальным сантиментом, оправданием рабства, – которые сейчас бурно преодолеваются в свободных обществах, а в российском превращаются в государственный тренд. Это, конечно, не значит, что культура вредна, напротив, просто не нужно приписывать ей вечных моральных качеств.

Второе объяснение происходящего как будто снимает с просвещенного класса долю ответственности. Дело в экономическом подавлении человека государством, в притеснении малых бизнесов, в выдавливании народа в нищету, в гниющие клоаки без канализации, в убогую покорность, в пьянство, оскотинивание, утрату субъектности. В общем-то то, о чем говорила Ханна Арендт – превращение ответственных членов общества в обывателей, а отцов семейств в палачей через неуверенность в завтрашнем дне. Российское государство добивалось этого многочисленными реформами по многолетнему уничтожению любых низовых инициатив – политических, профсоюзных, предпринимательских, – разбуженных, было, сумасшедшими девяностыми.

И вот тут появляется новый повод для рефлексии. Почему же сытые Москва и Петербург не замечали этого превращения? Почему не налаживали коммуникацию с этим самым глубинным народом? Были слишком заняты собой и собственными проектами?

Подтвержу, что многие годы в больших городах России шел пир во время чумы. Открывались грандиозные арт-пространства, приезжали выставки, проводились лаборатории и фестивали. В тонком пузыре либеральных тусовок, групп и институций вполне можно было существовать, не замечая хрупкости этого симулякра.

Вот здесь у нас Европейский институт, и конференции, и вручения премий, и даже теле- и радиопередачи, и можно в этом крутиться годами, не задумываясь о том, как скоро этот мирок лопнет и что находится по ту сторону. С одной стороны – питающееся ядовитой пропагандой «темное народонаселение», с другой – единицы борющихся, к которым относились почти как к маргиналам, к городским сумасшедшим. Ну кто в здравом уме будет днем и ночью, в любую погоду, годами дежурить на мосту, где застрелили политика Бориса Немцова? Или ежедневно часами стоять с плакатами за свободу похищаемых российским государством непокорных крымских татар, ингушей, украинцев, студентов? Ведь гораздо конструктивнее заняться делом – тем, в котором ты хорош. Организовать мероприятие, написать картину. Активизм же плосок, радикален, а самое главное – малоэффективен.

В какой-то момент такое отношение начало меняться, все больше и больше «приличных людей» начало вовлекаться в протесты (к примеру, в 2019 году в Москве возникло движение «Метропикет», в котором участвовали сотни неравнодушных, в том числе и медийные лица, далее оно перекинулось и в другие города России). В ответ государство изобретало все больше и больше кляпов и намордников. Но в целом либеральная высоколобая жизнь сохраняла свою изоляцию. Этому немало способствовали и западные инвесторы, годами легализовывавшие путинский режим своим финансовым участием.

Это был взаимообратный процесс. Западные архитекторы, к примеру, участвовали в строительстве грандиознейшего арт-пространства ГЭС-2, а западные журналисты восхищались его размахом. Западные компании опекали Большой театр, а западная публика аплодировала российским талантам – прорежимным оперным певицам, дирижерам, танцорам, не вникая в то, что все они все вместе создают тот впечатляющий, европейский фасад России, за которым теряются крики запытанных тюремных заключенных, тихие голоса политузников и бредовый язык нового имперского величия. «Новое величие» – так называлась группа молодежи, якобы пытавшаяся сменить в России государственный строй. На самом деле и название группы, и программу придумал внедренный туда агент ФСБ, всех участников жестоко осудили. Но название неслучайно – оно отлично описывает главный наркотик, производимый в Кремле. Отнимаешь у народа свободу сознания, а взамен накачиваешь радостью от величия нации. Действует мощно и эффективно. По крайней мере будет действовать до всеобщей мобилизации, если таковая случится.

Теперь прогрессивные столичные слои, оказавшиеся без пузыря, без международных фестивалей, конференций и премьер, нащупывают новые нарративы. Кто-то, связанный государственными привилегиями и должностями, вынужден молчать и поддакивать военной машине, пусть даже с обливающимся кровью сердцем. Кто-то рвет на себе волосы и сопереживает украинцам. Кто-то продает душу дьяволу и присягает новой свастике. Кто-то эгоистично жалеет себя и свою перевернутую жизнь, а кто-то хитро ловит встречные течения. Вижу это по знакомым деятелям культуры, которые сейчас, в дни войны, благородно призывают к скорейшему миру, но при этом без широкой огласки едут в ворованный Крым выступать.

И кто подлее – отсталый Вася из бедной глуши, загнанный на передовую, или такие вот просветители?