Мнение ⟩ Как звучит музыка, когда говорят пушки

Олег Газманов. Фото: Ramil Sitdikov

Индустрия развлечений и культуры в РФ сильно зависит от государства, и это влияет на ее отношение к войне против Украины, пишет музыкальный критик и публицист Артемий Троицкий.

Агрессия России и полномасштабная кровавая вой­на на территории Украины создала новую реальность, все грани которой еще только предстоит оценить. И ужаснуться. Последствия затронут всех – от голода в Африке до инфляции в Америке. Но сильнее всего ситуация ударит по Европе, разумеется, в первую очередь, по Украине и РФ. Причем по России, сдается мне, молот истории пройдется даже более жестоко.

Я решил написать о крошечном и сугубо локальном сегменте текущей беды – о музыкальной жизни. Не улыбайтесь – к военным действиям, убитым и раненым, политическим интригам это действительно не имеет отношения, однако и в веселом мирке песен и плясок закрутились драматичные (к счастью, пока не трагичные) события.

Во всех цивилизованных странах от Новой Зеландии до Эстонии проходят сотни благотворительных концертов, фестивалей и акций, в которых участвуют музыканты всех стилей, поколений и уровней – от самодеятельных активистов до суперзвезд (Пол Маккартни, Мадонна, U2, Стинг, Pink Floyd – короче, практически все). Символом этого движения можно считать выступление Владимира Зеленского и группы украинских артистов на церемонии вручения премии «Грэмми» 3 апреля, где президент Украины противопоставил живую красоту музыки мертвой тишине разбомбленных жилых домов.

В Украине все максимально просто, серьезно и вдохновенно. Очень многие музыканты, в том числе знаменитые, как Святослав Вакарчук из «Океана Ельзi», пошли воевать, записались в армию и территориальную оборону. Те, кто остались на гражданке, в основном девушки, сочинили и записали множество замечательных духоподъемных песен – гневных, скорбных и даже юмористических. Некоторые из них – «Байрактар», «ПНХ», «Шо ви браття» – стали всенародными хитами. Героем «песенного сопротивления» можно считать Андрия Хлывнюка, солиста популярной группы «Бумбокс», который прервал в феврале американское турне, вернулся в Киев, записал прямо на улице города народную партизанскую песню «Червона калина», вступил в ряды ВСУ и уже успел получить ранение в бою!

А теперь российская военно-музыкальная история, о которой и в самой РФ, и за ее пределами сейчас на удивление много говорят и спорят. Она не особо геройская и в целом довольно мутная. Всю нашу артистическую, да и вообще культурную элиту можно условно разделить на три неравные части. Первая: «Оппозиционеры». Они за свободу и против войны. Их гражданская позиция и имена хорошо известны: Макаревич, БГ, Шевчук и ДДТ, Нойз МС, Оксимирон, «Каста», Face и еще немало рокеров и рэперов, как восьмидесятников, так и молодых. Все они сделали заявления разной степени жесткости в связи с нападением на Украину. Их ряды слегка расширились за счет Земфиры, Монеточки и — это уже сюрприз – нескольких знаменитых поп-звезд: Светлана Лобода, Валерий Меладзе, Леонид Агутин и Анжелика Варум, Вера Брежнева. Отчасти тут сыграли и украинские корни артистов.

Две мысли:

• В будущем Россию ждет тотальное доминирование государства в культурной жизни и активное продвижение армейских ансамблей песни и пляски.
• Отношение в мире - не только к Путину и российское военщине, но и к стране вообще, включая ее современную культуру, - изменилось в худшую сторону.

На противоположном полюсе – «Лоялисты». Всегда по команде бод­ро поддерживают все позорные начинания государства и фактически служат инструментами пропаганды, за что иногда даже подвергаются санкциям. Этих можно, в свою очередь, подразделить на «конформистов» и «фанатиков». Первые (Басков, Киркоров, Валерия, Газманов) услужливо подпевают властям за деньги, эфиры и привилегии. Вторые, менее многочисленные (Чичерина, Вадим Самойлов, Вадим Степанцов) – искренние бесноватые имперцы-милитаристы. И откровенных оппозиционеров, и подхалимов-лоялистов – по 10–15% от всей массы профессиональных исполнителей. А что же остальные 75%? Они героически молчат. Как партизаны на допросе.

Тут необходимо сделать важное примечание. Индустрия развлечений и культурного досуга в Российской Федерации – в отличие от всех развитых стран – невероятно сильно зависит от государства. В кинематографе, театре, музейном деле, классической музыке эта зависимость почти стопроцентная. И даже в предельно коммерциализированной поп-музыке, которая во всем мире полностью «отделена от государства», дела устроены так, что в них активно вмешиваются и Минкульт, и медийные госкомпании, и даже Аппарат Президента: распределяют госзаказы, предоставляют (или нет!) телеэфиры, благословляют на «корпоративы».

Так что «рука кормящего» простирается свыше не только к режиссерам-функционерам Михалкову и Шахназарову, обласканным актерам Машкову и Безрукову, дирижеру-миллиардеру Гергиеву и доверенному пианисту Мацуеву, но и к тысячам других. К тому же – что не менее чувствительно – рука эта из кормящей может в одночасье превратиться в карающую.

Потому и молчат. Люди неглупые и хорошо информированные; большинство из них, я уверен, в полном ужасе от того безобразия, что творится в Украине с подачи Кремля, но… С одной стороны – тихий голос совести плюс нежелание захлопывать себе калитку за границу, а с другой – боязнь «черных списков», потери зарплат и гонораров, а то и чего похуже. Эмиграция – желанный выход для многих, но не каждому по плечу.

Не у всех есть накопления, недвижимость, а тем более, возможность профессионально «конвертироваться» за границей. Останкинская пропаганда не врет только в одном: отношение в мире – не только к Путину и российской военщине, но и к стране вообще, включая ее современную культуру – изменилось в худшую сторону, причем радикально и надолго. Особенно после кошмаров в Буче и Ирпене. По степени эмоционального воздействия это Освенцим наших дней. Заслужили.

Я недавно вернулся из Хельсинки с конференции по культурному обмену в новых (они действительно новые) исторических условиях. Консенсус был достигнут легко: культурный обмен заморозить до лучших времен; «лоялистам» въезд воспрещен, причем навсегда. С «молчальниками» пусть разбирается индивидуально полиция и иммигрантские службы, «оппозиционерам» – визовая и моральная поддержка. Не думаю, что наших протестных музыкантов будут материально поддерживать так же, как украинских беженцев, но они, в любом случае, в выигрыше. В том числе и потому, что их аудитория стремительно растет за счет «беглецов из Мордора». Что было наглядно продемонстрировано аншлаговыми европейскими концертами Оксимирона, Монеточки и Нойза МС, Ляписа Трубецкого и Васи Обломова. Уверен, что ребята во «Внешней России» и после войны не пропадут.

В России «внутренней» дела будут обстоять все хуже. Я не стану рассматривать благостные варианты вроде дворцового переворота, народного восстания или скоропостижного издохновения диктатора. Наиболее вероятный сценарий – сохранение статус-кво и его дальнейшее усугубление.

Тотальное доминирование государства в культурной жизни, больше репрессий – хороших и разных. Наряду с телевизионной (интернет под замком) развлекательной эстрадой, будут активно насаждаться армейские ансамбли песни и пляски с казачьими хорами. Откопают Кобзона и запустят агит-поп про вождя, партию и победоносные войны. Все это будет очень похоже на СССР, только несравненно худшего качества.

Думаю, в эстетическом отношении новые цензоры будут плюралистичнее советских и не станут запрещать рок и рэп как жанры. И там, и там будут процветать всякие культур-коллаборанты, вроде группы «Чайф» и государственного рэпера Тимати. Но идеологическая сторона будет контролироваться максимально строго. Международный обмен талантами будет вестись с Китаем, КНДР, Арменией и, возможно, Эритреей.

Опять же, как и в СССР, вся музыка (да и культура в целом) разделится на официальную и «неофициальную». Водораздел пройдет по линии публичных выступлений, распространения записей и доступа к легальным медиа. Порядок будет блюстись посредством «черных списков», облав, запретов и арестов. Какие обходные пути будут использовать хитрые на выдумку новые подпольщики – традиционные «аналоговые» самиздат и квартирники или что-то более актуальное цифровое – не берусь гадать. В любом случае, с возвращением в 1984 год! Не столько даже по Оруэллу, сколько по Юрию Владимировичу Андропову и Константину Устиновичу Черненко. В тот раз все закончилось быстро.