Директор Школы свободы: дети военных беженцев будут учиться на эстонском и украинском языках

Гостем авторской передачи Сергея Метлева «Гражданин М» стала Ольга Селищева, новоиспеченный директор Школы свободы, предназначенной для детей украинских беженцев.

- Почему такое название — Школа свободы?

- У этого названия есть несколько значений. Первое — это то, что оно выражает нашу солидарность с украинским народом в их борьбе за независимость. И если посмотреть по месторасположению, то учебное заведение будет находиться в центре Таллинна, совсем недалеко от площади Вабадузе.

- Насколько я знаю, школа будет создана при Тынисмяэской государственной гимназии, которая еще даже не строится, а находится в проекте. В каких условиях будут учиться дети беженцев и набран ли уже персонал?

- Действительно Школа Свободы будет находиться под крылом госгимназии, которая откроет свои двери только через год, в 2023 году. А пока в старом здании, в котором в следующем учебном году будут учиться дети украинских беженцев, в очень быстром темпе будет проводиться ремонт. Но в будущем ученики Школы свободы будут учиться в том же самом здании, где в перспективе будут учиться и гимназисты Тынисмяэской госгимназии.

Наша задача — сделать это здание наиболее дружелюбным по отношению к детям, чтобы там были просторные классы, места, где можно проводить время на переменах, спортивные залы и так далее. Также мы договариваемся с близлежащими учебными заведениями о том, можем ли мы использовать их помещения, например, если речь идет об уроках труда и технологий. Здесь стоит отметить, что все идут нам навстречу и готовы помогать.

Что касается коллектива, то это огромный вызов — с 1 сентября набрать весь школьный персонал, начиная от завуча и заканчивая охранниками. Сейчас, в первую очередь, мы занимаемся набором руководящего персонала и затем - учителями. Буквально сегодня я просматривала, как у нас идет конкурс. Я очень рада, что интерес к нашей школе есть как со стороны украинских и местных учителей, так и со стороны тех людей, которые, может быть, не были связаны со сферой образования, но решили, что вот сейчас наступил тот момент, когда они готовы связать с образованием свою жизнь.

- Чем Школа свободы будет принципиально отличаться в части организации и содержания учебного процесса от остальных столичных школ?

- Может быть, где-то мы бы и не хотели, чтобы были принципиальные различия. Если мы говорим о позднем языковом погружении, то это значит, что ребята начнут параллельно учиться на двух языках — на эстонском и на украинском. Чем мы будем отличаться? Наверное, тем, что опыта обучения на украинском языке у нас нет. Сама система языкового погружения не новая, многие школы в Эстонии к ней присоединены, поэтому здесь мы всегда можем перенимать этот опыт у других коллег.

- Школа свободы будет государственной, соответственно, она находится в ведении Министерства образования. Какие задачи перед тобой ставит Министерство образования?

- В первую очередь, дать возможность учиться детям, для которых не нашлось места ни в одной таллиннской школе и которые сейчас проходили обучение в онлайн-формате. Это самое основное. Если говорить более подробно, то это интеграция украинской молодежи в эстонское общество и, конечно, сохранение украинских культуры и языка.

- Будущие ученики этой школы подчас очень травмированные дети. Да и их родители тоже. Наверняка ты уже беседовала с этими людьми. Какие выводы ты из этого делаешь? В чем заключается специфика преподавания таким детям?

- Да, сейчас происходит общение с родителями и детьми. И это очень много разных историй, которыми люди открыто и искренне делятся. Пару недель назад у меня была возможность познакомиться с той самой молодежью, которая придет в нашу школу 1 сентября. И мы с ними решили подумать, какую школу они хотят видеть. У них была возможность высказать свои идеи. Что я услышала от молодежи? Им сейчас не хватает близкого общения. Многие их друзья либо разъехались, либо остались в Украине. Дети скучают по родственникам, которых в силу обстоятельств сейчас не видят. У них есть желание с кем-то познакомиться, очутиться в безопасной среде, может быть, даже забыться, абстрагироваться от того, что сейчас происходит и с чем они живут каждый день. Это то, что я услышала от детей.

Конечно, большую роль в нашей школе будет играть команда опорного персонала — это психологи и социальные педагоги. Я думаю, здесь будут как местные специалисты, так и специалисты из Украины, которые при необходимости помогут этим ребятам. Кто-то переживает эту травму легче, кто-то сильнее, наша задача — оказать необходимую помощь каждому ребенку.

- Я не могу не спросить о возможных проблемах. Культурный контекст Украины хоть и близок нам, но все-таки имеет свои особенности. Языки — эстонский и украинский — очень разные. Бытовая культура, я думаю, тоже различается. И внутри Украины есть много региональных различий — Киев сильно отличается от юга страны и так далее. Всеми этими проблемами нужно заниматься. Какого рода риски ты не исключаешь в процессе адаптации? Были ли уже разговоры о том, что дети украинских беженцев не поладили с кем-то из местных и возникли конфликты?

- О конфликтах я не слышала. Когда мы встречались с молодыми людьми и вместе обдумывали, как организовать учебный процесс, я заметила, что они переживают по поводу выстраивания отношений со своими эстонскими сверстниками. Но, с другой стороны, в нашей школе для них будет более безопасная среда, где они будут понимать, что они вместе и они на равных. Они будут на равных изучать эстонский язык, узнавать нашу культуру и традиции. Все это немного смягчает стресс.

- Речь идет о школе в школе, то есть твоим начальником является директор Тынисмяэской государственной гимназии. Соответственно, ученики будут учиться в твоей школе физически отдельно от эстоноязычных детей, здание для которых скоро только начнет строиться. Не возникнет ли проблема сегрегации? В нашем обществе уже четыре месяца обсуждается, как обеспечить, чтобы дети украинских беженцев по возможности учились на эстонском языке вместе с представителями коренного населения, так как модель отделенных в физическом и языковом планах русскоязычных школ показывает, что из-за этого возникает ментальная разобщенность.

- На самом деле мы будем учиться все вместе. Мы ни в коем случае не будем никого разъединять: здесь этаж для одних детей, а здесь — для других. Следующий учебный год будет адаптационным для детей украинских беженцев, а в 2023 году в государственную гимназию придет местная молодежь, с которой мы будем как можно больше сотрудничать — это могут быть общие предметы, мероприятия, выезды и так далее.

- То есть будет формироваться целостная школьная среда, где не делается фундаментальных различий, на каком языке в качестве родного говорит ученик?

- Абсолютно.

Подробнее смотрите в видео!