Примеры одобрения внезапно начавшейся войны, которые я видела в первые недели, были связаны с классическим конформизмом. Не убеждение, но мотив соответствовать нормам, какие бы они ни были, – таков механизм этого согласия. В экспериментах по выявлению конформизма обычно около 40% людей готово давать заведомо неверные ответы на вопросы, следуя группе, специально изображающей массовое заблуждение. Я встречала, например, одобрение угроз со стороны России в исполнении охранников в учреждениях и попутчиков в транспорте. Аргументированные возражения заставляли этих людей теряться и отступать, даже извиняясь.
В первые дни войны мое окружение живо интересовалось новостями. Люди делились переживаниями, ожиданиями, мыслями. Каждый высказанный протест был важен и нужен, каждое согласие в оценках – ценно. Обсуждая, мы переживали тот страшный факт, что наша страна развязала войну. Но в российском обществе отсутствует привычка группового обсуждения сложных вопросов.
Я, например, написала в родительский чат класса, где учится мой ребенок, что события, вероятно, будут обсуждаться среди детей и дала ссылку на антивоенную петицию. Сообщение повисло без ответа, а через сутки в чате началось обсуждение ближайшей экскурсии. Зато меня тут же личным сообщением поблагодарила другая мама. Сильная потребность в солидарности и связности на уровне сообществ никуда не делась, но за последние месяцы ее пересилил страх.
Привычка к войне
Так постепенно наступил и второй этап, когда все больше людей начали привыкать к войне и смиряться с ее постоянной тенью на всех аспектах своей жизни. Психологи в социальных сетях стали рассказывать аудитории о стрессе и внимании к себе. Усталость, вспышки непонятных эмоций, растерянность, плаксивость, бешеная работоспособность – реакции на ненормальность войны были многообразны. И это на фоне того, что с начала войны в России закрыты все независимые медиа, блокируются социальные сети, преследуются публичные высказывания о войне. Публичная немота и раньше была свойственна российскому обществу, поэтому сегодня просто упоминание войны становится частью антивоенной позиции внутри страны.