Военнослужащие Национальных вооруженных сил Латвии.Фото: AJSTUDIO PHOTOGRAPHY/ Shutterstock
Агрессия России против Украины, совершенная в 2014 году, побудила власти Литвы очень быстро вернуть обязательный призыв в литовскую армию. Новое вторжение России в Украину, случившееся в феврале 2022 года и представляющее из себя полномасштабную войну, заставило власти Латвии инициировать активное обсуждение идеи возвращения в стране всеобщей воинской обязанности. В Эстонии же на протяжении всего периода после восстановления независимости неизменно проводился обязательный призыв в Силы обороны срочнослужащих.
В Латвии сочли, что профессиональной армии больше недостаточно для обеспечения безопасности
Министр обороны Латвии Артис Пабрикс выступил несколько дней назад с идеей возвращения страны ко всеобщей воинской службе. Министр указал, что в свете российского нападения на Украину стало слишком уж заметно, что сегодняшняя система комплектования латвийской армии себя исчерпала.
Министр обороны Латвии Артис Пабрикс.Фото: Ints Kalnins
Из риторики представителей латвийских властей можно сделать вывод, что они ныне считают ошибочным принятое 15 лет назад решение об отказе от всеобщего призыва, или, по крайней мере, сожалеют о более позднем игнорировании изменений в системе международной безопасности, связанных с нападением России на Грузию в 2008 году.
Между тем, когда в 2007 году Латвия отменила обязательную военную службу, в качестве одной из причин перевода латвийской армии на профессиональную основу называлось желание изжить в ней советский менталитет. В Литве это было сделано годом позже, при этом всеобщий воинский призыв в литовскую армию был восстановлен как раз-таки вскоре после агрессивных действий России против Украины, на временной основе — в 2015 году, и на постоянной — годом позже.
Со вступлением в НАТО Литва и Латвия сочли профессиональную модель армии более подходящей для себя, причем в тот момент завершение периода советской оккупации Балтийских стран достаточно близко в хронологическом смысле отстояло от современности, чтобы — даже на сугубо эмоциональном уровне — всеобщий воинский призыв казался приметой того несправедливого мироуложения, с которым удалось покончить. Чисто профессиональная армия же воспринималась как важный элемент достигшего высочайших демократических стандартов государства, в качестве идеального примера какового чуть ли не инерционно было принято различать США.
С формальной точки зрения ситуация сейчас выглядит так, что Литва и Латвия с интервалом в несколько лет решили вернуться туда, откуда в свое время решили — чтобы стать еще более свободными обществами — убежать, и этому не видно никаких других серьезных причин, кроме возникновения угрозы вновь оказаться под оккупацией российской империи, принявшей на себя после распада СССР очередное наименование.
В свое время в Эстонии тоже были активные дискуссии вокруг возможного отказа от призыва
Силы обороны Эстонии, в отличие от латвийских и литовских Вооруженных сил, после восстановления Балтийскими странами независимости не имеют такого временного отрезка в своей истории, когда они формировались бы на чисто профессиональной основе. Пожалуй, из крупнейших и самых «возрастных» политических партий нашей страны только Партия реформ выступала в качестве силы, активно пропагандировавшей идею отказа от всеобщей воинской обязанности.
Наверное, среди самых влиятельных сторонников этого плана в прошлом можно выделить Сийма Калласа и Юргена Лиги; также можно вспомнить, что Таави Рыйвас с изрядной долей гордости говорил, что именно в годы его председательства в Партии реформ идея профессиональной армии утратила среди реформистов свою — некогда очень высокую — популярность. Бывший командующий Силами обороны Эстонии, ныне депутат Европарламента Рихо Террас сказал на днях, комментируя — и приветствуя — свежие новости из Латвии, что Эстония культивировала патриотизм через службу в армии в течение последних 30 лет, и что теперь настает черед заняться тем же самым и нашим южным соседям.
Нередко многими наблюдателями утверждалось, что принципиальный отказ от всеобщего воинского призыва в Латвии был не столько свободным выбором, сколько вынужденной мерой, поскольку в Латвии самый высокий процент русскоязычного населения среди всех Балтийских стран, при этом — как часто принято считать — именно в Латвии русскоязычные жители (включая и тех, кто имеет латвийское гражданство) очень часто являются носителями откровенно пророссийских взглядов.
Иными словами, на протяжении долгих лет высказывались мнения, что для Латвии всеобщий воинский призыв мог быть слишком большим риском, в том смысле, что он был сопряжен с опасностью вооружить и обучить военным навыкам большое количество людей, которые могут не только не быть мотивированы защищать Латвию, но и испытывать симпатию к ее самому вероятному военному противнику.
Вне зависимости от степени справедливости такой оценки, в риторике латвийского министра обороны сейчас незаметно никаких следов соответствующей тревоги, зато четко артикулирована насущная необходимость отреагировать на изменившуюся ситуацию с рисками для международной безопасности.
Разумеется, одним из главных аргументов в пользу необходимости действия всеобщей воинской обязанности в соседствующих с РФ постсоветских странах сейчас стал тот непреложный факт, что в успешном противодействии Украины нападению агрессора очень важную роль играет исключительная эффективность территориальной обороны. Из этой данности делается тот вывод, что количественное доминирование среди мужской части населения страны людей с военными навыками позволяет не только очень быстро увеличивать в случае необходимости численность регулярной армии компетентными кадрами, но и рассчитывать на действенную поддержку вооруженных сил теми гражданскими лицами, кто будет готов вести уличную или партизанскую борьбу.
В то же время выглядит более чем вероятным, что как, например, в некоторых странах Западной Европы без волн масштабных терактов несколько лет назад не сделались бы рутинными такие полицейские меры вроде проверки документов или даже досмотра вещей у подозрительных прохожих, так и Латвия и Литва с успехом обходились бы и дальше профессиональными армиями, если бы Российская Федерация не стала бы совершать прямую агрессию против соседних стран. Люди в благополучных обществах обычно склонны примиряться с каким-то ограничением своих свобод или брать на себя какие-то дополнительные обязательства перед государством лишь в тех случаях, когда возникают определенные риски для общей или личной безопасности. Но ради снижения этих рисков люди становятся готовыми поступиться какой-то частью своего привычного бытового комфорта.
Отказ от призывной армии был популярным лозунгом на «первом Майдане»
История, как хорошо известно, не имеет сослагательного наклонения, однако стоит вспомнить, что после «Оранжевой революции» в Украине в 2004-2005 гг. и отвоеванной ею победы на президентских выборах Виктора Ющенко, возглавившая украинское правительство Юлия Тимошенко анонсировала скорый отказ Украины от воинского призыва, что тоже воспринималось свободолюбивой частью украинского общества как один из маркеров движения к демократизации, противовесом которому смотрелся ретроградный — и пророссийски ориентированный — Виктор Янукович.
Это обещание не было исполнено, и сейчас, когда украинский министр Алексей Резников говорит, что численность украинской армии военного времени будет — или уже — увеличена до одного миллиона человек, именно всеобщая воинская обязанность выглядит непременным условием для успешного отражения нападения агрессора. Однако никак — опять-таки из-за того же свойства истории — невозможно проверить, насколько возможной была бы российская аннексия Крыма и захват некоторых территорий на востоке Украины в 2014 году в том случае, если бы к тому моменту уже почти десятилетие целенаправленно строилась бы профессиональная и современная украинская армия. И отважилась бы Россия вообще при таких условиях на подобную агрессию.
Оранжевая революция. Киев. Декабрь 2004 года.Фото: Alexandr Zadiraka/ Shutterstock
Разумеется, как принятое в Литве в 2015 году решение, так и такой шаг, на который только собирается теперь пойти Латвия, ни в коем случае не являются в чистом виде «инициативой сверху», а, напротив, выглядят реакциями, удовлетворяющими общественный спрос, возникший на фоне роста мотивации гражданского населения быть активнее вовлеченным в защиту своих стран. Логика этих решений абсолютно понятна, равно как и понятно то обстоятельство, что Литва и Латвия сейчас смотрятся странами, признающими верность эстонской оборонной политики последних десятилетий и недостатки собственной.
Тем не менее, очень хотелось бы, чтобы дальнейший ход истории не привел к тому, чтобы в тех же Балтийских странах сама по себе поддержка идеи комплектования армии на профессиональной основе, высказываемая, скажем, в общественных дискуссиях, обросла бы флером табуированности, крамольности, непатриотичности или даже антигосударственности.
Причем не хотелось бы и даже в тех случаях, когда человек высказывается за профессиональную армию не исходя из ее предполагаемой большей эффективности, а, например, с такой аргументацией, что, мол, право человека не служить в армии — это тоже одна из разновидностей гражданских свобод.
Наверное, чтобы у людей, стоящих на таких позициях, в общественных дискуссиях снова появился бы немалый вес, в мировом порядке должны произойти грандиозные изменения, главное из которых сводилось бы к тому, чтобы выступающая сейчас в Европе в роли кровавого агрессора страна утратила бы на многие лета все возможности к грубому захватническому поведению. Для кого-то такая перспектива оказывается совсем фантастичной, для кого-то — напротив, вполне представляемой, если вообразить, что Украина — при оружейной поддержке Запада — одерживает победу в войне, а в России на этом фоне происходят такие революционные события, по итогам которых на смену Путину приходит новая власть, что не только безоговорочно признает все преступления путинского режима и активно сотрудничает с международным судом на ним, но и подчеркнуто — и навеки — открещивается от любых имперских амбиций.
Вероятно, это примерно такие предпочтительные контуры будущего, которые с надеждой очерчиваются в сознании большинства разделяющих гуманистические ценности людей во всем мире. Поэтому возвращение в повестку дня активных дискуссий о плюсах и преимуществах разных моделей комплектования вооруженных сил в сопредельных с Россией странах могло бы однажды выступить в роли индикатора, подтверждающего и возвращение пережившего кризисный период человечества к стабильному и мирному состоянию.
