Андеграунд всегда был месторождением словесности

«Краткий курс пьерологии». Фото: Маня Норк

С русской писательницей Маней Норк из Тарту беседует Денис Поляков – владелец книжного клуба Russow Gallery.

Этим летом таллиннское издательство Aleksandra выпустило новую книгу Мани Норк – писателя, поэта, переводчика, библиографа, коллекционера и филолога из Тарту. Книга «Пьеро одинаковые» с жанровым подзаголовком «Бульварный роман» уже успела получить положительные оценки литераторов как из Эстонии – филолог Роман Войтехович, писатель Калле Каспер, так и из России – Ася Аксенова, Вадим Месяц (руководитель издательского проекта «Русский Гулливер»).

В этой статье по просьбе автора указывается только литературный псевдоним, хотя многим, кому интересна русская литература в Эстонии, автор хорошо известен. Это знание можно будет подтвердить на презентации книги, которая состоится в субботу 30 июля в 18.00 в андеграундном местечке Russow galerii (Väike Rannavärav 1), которое располагается внутри бастионной горки со стороны мемориала парому «Эстония». Мане Норк аккомпанирует гитарист Роман Смирнов (Канада). Еще один приятный сюрприз – выступление ветерана таллиннской сцены Эдика Схака. Вход свободный.

«Маша». Фото: Маня Норк

- Что такое, по-твоему, бульварный роман – жанровое определение, которым ты обозначила свою новую книгу?

- Я назвала свой роман «бульварным», чтобы привлечь внимание читателя, и потому что в нем в самом деле есть элементы бульварности. Например, семейное проклятие, убийство, сбывшиеся предсказания, любовные треугольники и т. п. Само же определение бульварного романа для меня принципиально размыто. Главное в нем – аляповатость, нарочитость коллизий, которые «цепляют». И в «Пьеро одинаковых» я ориентировалась главным образом на старинную бульварщину (вернее, то, что тогда считалось бульварщиной, а сейчас – уже практически классика, такие авторы, как Александр Амфитеатров, Анастасия Вербицкая, Евдокия Нагродская и др).

- Где именно смыкается интеллектуальное чтение и бульварное чтиво? Как они сходятся и расходятся?

- Главная фишка в том, что некоторые нарочито заданные, иногда практически пародийные бульварные ходы в моем романе решаются отнюдь не в бульварном ключе. И аляповато написанные эпизоды перемежаются описанием снов, сюрреалистическими видениями или просто спокойными разговорами. То есть читатель, желая получить одно, что-то вполне предсказуемое для бульварщины, получает совсем другое.

- Это твой второй роман. Первый бульварным не был. Можно ли от тебя и в дальнейшем ожидать жанровых экспериментов? Уместно ли здесь сравнение с Борисом Акуниным? И вообще, назови своих литературных учителей и антагонистов!

- Совсем недавно я написала цикл коротких рассказов – до этого у меня не было ничего законченного короткого. О пьесах пока не думала. «Пьеро одинаковые», как мне кажется, совершенно не похожи на произведения Акунина. Для него главное – историзм, авантюрный сюжет, быстрота действия… Мой роман более «медленный»: для меня главным была попытка передать общий колорит Серебряного века, причем не его «сливок», а того, что сейчас считается второстепенным… Поэтому одна из моих главных героинь, Ли (Ольга), неудавшаяся писательница, художница, актриса, а другой главный герой Никодим – поэт, не бесталанный, но недостаточно авангардный для футуристов и слишком авангардный для более традиционных течений… Литературные учителя для меня – в первую очередь писатели Серебряного века или немного более ранние. Это очень разные писатели – от Федора Сологуба до Амфитеатрова, от Вербицкой (ее «Вавочки», в первую очередь) до Евгения Замятина. Есть и полузабытые сейчас – от Михаила Альбова до Георгия Чулкова, Плюс еще некоторые советские писатели 1920-1930-х годов и эмигранты того же периода. Никому специально я в «Пьеро одинаковых» не подражала, но, когда перечитала свой роман, то ощутила сильное их влияние. А антагонисты… трудно ответить на этот вопрос. Наверное, многое из современной русской литературы мне антагонистично.

«Пьеро». Фото: Маня Норк

- Твой роман помещает читателя в эпоху Серебряного века. Это побег от реальности, или же это мета-реальность, которая включает актуальную современность?

- Для меня это в первую очередь побег от реальности (плюс давний интерес к Серебряному веку). Но некоторые черты современности как бы преломляются в той реальности. С этим романом вышла странная история. Еще до того, как у меня появился его замысел, я увидела серию снов. Вернее, не увидела, а услышала во сне голос, размеренно читающий текст романа… Когда я просыпалась, не помнила ни слова, только сам голос. А когда у меня уже был готов окончательный вариант романа, и я перечитала его, то обнаружила, что УЗНАЮ некоторые фрагменты – например, сны одной из главных героинь – потому что именно они тогда звучали в тех давних снах.

Первая мысль о романе, посвященном Серебряному веку, появилась у меня примерно в 2012 году. Это был для меня тяжелый год, я собиралась вообще бросить писать, но замысел «Пьеро» не дал мне это сделать. Моей целью не было написать исторический роман в строгом понимании этого слова. А вот передать дух этой эпохи не через исторические события, а быт, в том числе и литературный, мелкие детали, какой-то couleur locale (локальный колорит – прим. ред.) – это да.

Кроме текстов самого Серебряного века, для меня в этом романе важно и другое мое увлечение – французской поэзией второй половины XIX – начала XX века. В 2014 году я как раз начала переводить стихи с французского. В свой роман я вставила некоторые свои переводы французских поэтов – малоизвестных у нас, например, Луи Марсолло. И третье, без чего «Пьеро» не вышли бы такими, какие они есть – new wave 1980-х в музыке. Я очень много слушала «волну», когда работала над романом. Из-за ее декадентской издерганности, изломов, неровностей, порой – отчаяния, танца над бездной… Так что если кого-то интересует саундтрек, то вот некоторые имена навскидку: Нина Хаген, Патти Смит, Дэвид Боуи, Тойя Уилкокс, The Pretenders, Blondie, The B-52’s…

- Для тебя ведь, помимо музыки, важна также изобразительная сторона?

- Да, я ведь даже свой первый литературный гонорар, полученный в 18 лет, потратила на картину по фарфору – она и сейчас со мной. А иллюстративный материал к роману о «Пьеро» количестве семи черно-белых рисунков я изготовила сама; это мое видение героев книги. Цветную иллюстрацию для обложки предоставила таллиннский художник Света Алексеева.

- Мейнстрим и андеграунд; премии и эскапизм; тусовки и изоляция... Где ты видишь себя в большей степени?

- Андеграунд, эскапизм, изоляция…

«Пляска дзанни». Фото: Маня Норк

- Участвовала ли ты в литературных фестивалях? Или быть самодостаточной одиночкой проще и продуктивнее?

В свое время я выступала на некоторых местных литературных фестивалях. Но в последние 4 года выступаю только на одном мероприятии раз в году – правда, на самом известном в Эстонии («Прима Виста»). Мне нравится читать свои стихи, прозу и переводы, но сам факт участия / неучастия во всяких тусовках никак не влияет на качество того, что я пишу и на мою продуктивность. Самодостаточной одиночкой быть не проще. Просто я была поставлена в такие условия и приняла их.

- Тот же самый вопрос и по поводу соцсетей. В конечном счете речь идет о прижизненном признании. Насколько ты зависима от него? И что ты посоветуешь жаждущим признания дебютантам?

- Я веду странички в Фейсбуке и Живом журнале, но соцсети провинциальных писателей не пользуются популярностью. Не думаю, что у меня будет прижизненное признание. Пока к этому нет особых предпосылок. Тем более, что многие читатели считают, что главная задача автора – веселить и убаюкивать аудиторию, сюсюкать с ней. Поэтому некоторые посчитали мою первую книгу прозы («Анамор») слишком «мрачной» и «грязной». Но я и не пытаюсь «доносить» то, что хотят прочитать. Думаю, не в этом главная задача писателя. Показать свой мир и своих героев – это да. Возможно, стоит рассчитывать, что хоть немногие их запомнят. И вообще, самое главное в хорошей литературе – это не герои и не сюжет, а язык. Стараюсь как можно меньше думать о том, чтобы понравиться кому-то и работаю, если работается. Если мне самой не скучно, то и текст получится нескучным. Никаких особых советов у меня нет – я совершенно «непробивной» человек. Единственное, что могу сказать: современный писатель, чтобы добиться успеха, должен быть в первую очередь хорошим пиарщиком и рекламщиком или у него должен быть очень сильный литературный агент. Ну и, конечно, нужно «засвечиваться» в как можно большем количестве литературных мероприятий. Быть не интровертом, как я, а экстравертом. А текст сейчас – даже не самое главное, не говоря уже о его качестве. Обертка зачастую сейчас главнее «конфетки».

- Дружишь ли ты с другими авторами? Помогают ли тебе эти контакты?

- Честно говоря, у меня сейчас практически нет реальных дружб с писателями. Бывает переписка в Интернете. Такие дружбы когда-то были, но сейчас эти дружбы либо «рассосались», либо этих людей уже нет в живых. Наверное, да, другие авторы мне помогали и помогают.

- Находишь ли ты в себе силы для чтения и осмысления актуальных новостей?

- Силы для чтения иногда нахожу, но вот для осмысления всего окружающего абсурда сил явно не осталось. Меня сейчас очень беспокоит, что мои надежды на электронную версию книги, которую могли бы прочесть, например, ценители Серебряного века в России, разобьются о новый железный занавес.

«Карачун». Фото: Postimees