Чем живет эстонская община беларусов, можно ли ее сравнивать, например, с украинской? Возможно ли сегодня поддерживать в Эстонии белорусскую национальную идентичность? Поговорим и о том, как Анне Вески помогала беларусам получить эстонское гражданство.
Минчанин Андрей Эзерин, исследователь процессов городской солидарности и местных сообществ Беларуси, собирает материал для новой работы, в фокусе которой жизнь белорусской диаспоры в Эстонии. Его первыми собеседниками стали трое беларусов, которые в разные времена приехали в Таллинн и решили связать свою жизнь с Эстонией:
• Сергей Ворожун, топ-менеджер международного рекламного холдинга с белорускими корнями;
• Павел Морозов, общественный активист, работает в сфере общественных организаций и медиа;
• Артур Цурбаков, который представился как гражданин Эстонской Республики белорусского происхождения.
Куда идет иностранец, приехав в Таллинн? Конечно, в Старый город. Здесь, на улице Вене, я увидел мемориальную доску на здании, где в двадцатые годы располагалась военно-дипломатическая миссия Белорусской Народной Республики в Эстонии. С момента своего рождения Эстонская Республика и БНР помогали и поддерживали друг друга. Мои земляки, беларусы, с оружием в руках сражались за независимость Эстонии под командованием генерала Станислава Булак-Балаховича. Это важный факт, который достоен, чтобы с него начать короткий исторический обзор.
Рассказывает Павел Морозов, один из организаторов церемонии открытия мемориальной доски на улице Вене в 2007 году:
«В тридцатые годы (прошлого века) из Западной Беларуси в свободную Эстонию шли люди работать на шахты Ида-Вирумаа. А самая большая волна пришла, конечно, в советское время после войны, и дальше в 60-70 годы, когда специалистов из Беларуси распределяли в Карелию и Ленинград. В этот период укрепилась белорусская община в Ида-Вирумаа, потому что по-прежнему нужны были кадры для горнорудной промышленности Эстонии.
В Таллинне и Маарду также селились рабочие люди самых разных специальностей. В отличие от российской волны миграции под Олимпиаду 1980 года, когда с тамбовщины, Иванова переехала большая масса строителей, подсобных рабочих, среди беларусов было больше квалифицированных, мастеровых людей. При распаде СССР кто-то вернулся домой, но большая часть осталась и сформировала пласт советской белорусской диаспоры. В 90-е годы в новой Эстонии у них возникли свои организации: в Таллинне, например, это сетевая организация «Ассоциация беларусов».
А первые альтернативные течения связаны уже с волной 2006 года. Это были студенты, которых взяли на различные программы – человек пятнадцать. Сюда можно добавить несколько человек, которые оказались в Эстонии по политическим мотивам. Но, несмотря на такую компактность, активности беларусов звучали в медиа, интерес эстонского общества к нашей стране был очень высоким.
Он сохранялся и в 2007 году, обозначился интерес эстонских негосударственных организаций к белорусской теме, политики Эстонии положительно смотрели на наши активности. В 2010 году такой масштабной миграции демократических сил, может быть, и не было, речь шла о десятках активистов, но определенный подъем был очевиден и отражался и на общественном мнении Эстонии.
С 2010 по 2020 годы поехали айтишники. Я бы назвал этот процесс тихой бизнес-миграцией. Они не хотели ассоциировать себя ни с новой, ни со старой диаспорой. Многие жили на два дома, потому что эстонский режим бизнеса позволял сочетать это с той белорусской реальностью».
В Эстонии сегодня живет примерно 12 000 беларусов (эта цифра чаще всего фигурирут в разных источниках) или около одного процента от общего числа населения Эстонии, что в целом немало. Беларусы – третья по количеству диаспора, после русских и украинцев. Хотя по переписи населения 2021 года количество беларусов в Эстонии уменьшилось на 7,7 процентов. Артур Цурбаков считает, что на самом деле эта цифра не связана с реальным оттоком беларусов из страны. По его мнению, проценты «перетекли» из-за нежелания части беларусов идентифицировать себя с другими национальностями.
С Сергеем Ворожуном мы заочно были знакомы еще по Минску, а вот встретились, как теперь говорят, офлайн, в Старом городе Таллинна. За пять лет Сергей по-настоящему привязался к Эстонии, сдал экзамен по эстонскому языку, но контактов с земляками не теряет:
«До 2020 года я говорил, что беларусы – одиночки. Они живут сами по себе и не стремятся создать какие-то большие комьюнити. И в качестве примера приводил спорт: у нас есть чемпион по биатлону, по легкой атлетике, в индивидуальных программах мы – красавцы, но в командных видах спорта у нас тотальный провал. Собрать беларусов в команду трудно. Многие с этим мнением не соглашались, но я постоянно находил подтверждение, потому что, когда беларусы приезжали сюда, они не искали возможности какого-то connection. Двадцатый год, когда прозошла белорусская революция, все изменил…»
Сделаем «стоп-кадр» и вернемся в 2020 год, в Беларусь. Одним из самых ярких и длительных проявлений протестного движения, вызванного результатами президентских выборов, стала консолидация местных сообществ по всей стране. Люди вышли на улицы, во дворы. Произошла телеграм-революция, только в одном Минске существовало более 500 дворовых чатов. Общество чрезвычайно вдохновилось своей собственной готовностью к обновлению, возможными перспективами, невероятной открытостью и креативом. Беларусов стали называть «невероятными».
Такого поворота событий и масштаба гражданской солидарности власти не ожидали: в какой-то момент с их стороны была растерянность и утрата стратегической инициативы. В конце концов они смогли противопоставить только небывалый в новой Беларуси уровень репрессий. Он вызвал массовый исход из страны, (в числе уехавших уникальные специалисты – медики, айтишники, артисты и спортсмены) чрезвычайные потери и лишения гражданского общества, правовой беспредел и информационный террор.
Например, за шесть месяцев 2021 года только Польша выдала Беларуси 90 000 виз, из них 10% – гуманитарные, еще 20 000 – тоже в этот период – Литва. Называется цифра в 300 000 уехавших из Беларуси с августа 2020 года. Теперь в каждом автобусе, который направляется в Вильнюс, Варшаву или Таллинн, обязательно найдется человек, родственник которого в Беларуси так или иначе пострадал из-за своих политических взглядов. Война в Украине только обострила ситуацию, репрессии продолжаются по сей день. Но вернемся в Эстонию.
«Двадцатый год все изменил, – продолжает Сергей Ворожун, – И вот все эти одиночки, когда возник сильный мотив, рождают какую-то удивительную силу. Я не подозревал, что она может быть ТАКОЙ! Ведь все это диаспоральное протестное движение возникало на основе инициатив конкретных людей, групп из трех-пяти человек. Кто-то закинул идею: давайте пойдем в наблюдатели за выборами, сразу нашлось три человека. Я буквально в чат бросил: «А давайте сделаем экзит-полл, вдруг у наблюдателей будут проблемы?» И сразу меня люди поддержали. На тот момент, кстати, в нашем телеграмм-канале было только человек пятьдесят».
Важный тренд, который обозначает Сергей, состоит в том, что беларусы в Эстонии в 2020 году впервые в современной истории на своих выборах проголосовали против кандидата от власти. «Это реальный феномен и важное отличие от диаспор русской и украинской, которые до тех пор были консервативны – русские граждане в Эстонии традиционно большинством голосуют за Путина, украинцы – за прорусского кандидата типа Януковича», - отмечает Сергей.
«…Мы были сплоченные, все вместе, а потом раз, и дефрагментировались опять, но связи остались. Они сильные и, если что, работают, – уверен Сергей. – А в Эстонии получается, что кристаллизация произошла на уровне вот таких маленьких команд. Юля Ребас, например, делает выставки протестного искусства, возит по всей стране. Ребята-наблюдатели взяли на себя контакты со штабом Тихановской.
Татьяна Зарецкая, основатель Laava Tech, человек из рейтинга Forbes, помогает политзаключенным (на 7 июля 2022 года в Беларуси признано политзаключенными 1 235 человек, цифра растет – прим. авт.), в ее офисе до сих пор регулярно с 2020 года собираются беларусы. Айтишники продолжают свои встречи.
Если есть какой-то повод типа «Дня воли», в баре Uba ja Humal собираются сотни беларусов… В самый разгар событий на наши акции приходило много эстонцев. Они поддерживали наше стремление к мирному протесту. Им все было понятно: то, что происходило в Минске в 2020 году, они прошли в конце 80-х – начале 90-х.
«Недавно у меня был неформальный разговор с эстонским чиновником, – говорит Павел Морозов. – Он отмечал, что белорусская ментальность сочетается с эстонской гораздо больше, чем украинская, хотя бы потому, что беларусы тоже северный народ. Украинцы, как ни крути, южане, и это накладывает свой отпечаток.
Но политическая конъюнктура диктует свои условия. Если мы говорим про оптимальные миграционные потоки в Эстонию, то, на мой взгляд, номером один должна стать Беларусь. Это легко адаптируемые к новой реальности люди, неконфликтные и обязательные как в рабочих, так и личных отношениях. Конечно, важно отметить и высокую квалификацию белорусских специалистов, уровень образования.
Я могу точно сказать, что какой-то системной вовлекающей политики эстонского государства для беларусов нет. Хотя такая стратегия, прежде всего, – в интересах Эстонии. Уверен и без социологических материалов, что беларусы, например, против войны в Украине. Это не в нашей традиции, не в белорусском характере. Мы не являемся питательной почвой для «русского мира», во всяком случае. Те, кто приехал сюда в последние годы, бежали от его экспансии.
С Артуром Цурбаковым мы беседуем на белорусском языке. Для эстонцев это будет странно, но далеко не все этнические беларусы стремятся говорить в Беларуси на родном языке, русский – доминирует. За последние 15 лет был сделан мощный рывок по популяризации белорусского языка, прежде всего, усилиями организаций гражданского общества.
Молодежь повернулась лицом к белорусской культуре, стала больше говорить на белорусском. Кстати, война в Украине заставила многих вспомнить о белорусском. Но есть риск, что события, которые происходят в сегодняшней Беларуси, сведут на нет прежние усилия: мы наблюдаем мощное наступление пропагандистов Русского мира.
«Я счастлив, что оказался здесь и получил эстонское гражданство. Слава богу, успел до войны. Понимал, что жизнь с белорусским паспортом когда-нибудь закончится проблемами. – считает Артур. – Кстати, Анне Вески пригласила меня на курсы эстонского языка, чтобы получить гражданство! Все улыбаются, когда слышат. Говорю правду, увидел на билборде Вески, которая в рамках социальной рекламной кампании предлагала получить эстонское гражданство. Я послушал ее и пошел учить эстонский.
На вопрос о том, какой шанс у тех, кто приехал в Эстонию, потерять свою национальную идентичность, свою белорусскость, Артур отвечает, что у такого человека наоборот, большие шансы ее обрести.
«Именно здесь я начал каждый день говорить с женой по-белорусски. Мы только приехали в Эстонию, пришли в какой-то торговый центр, посмотрели, как ведут себя эстонцы, как – русскоязычные, и решили: мы – не русские в Эстонии. Но для этого нужно пользоваться своим языком. Раньше я читал по-белорусски, общался с белорусоязычными людьми. Вот нажали на ту кнопку и решили: чтобы подчеркнуть свою самоидентификацию, необходимо использовать родной язык. Эстонцы, мои коллеги по работе и партнеры, относятся к нашему поступку с уважением. Многие русские, когда слышат белорусский, принимают нас за поляков».
Артур говорит, что ни разу не слышал от эстонцев отрицательного ответа на вопрос, нужны ли беларусы Эстонии и зачем, но для себя так определяет основные условия интеграции беларусов в эстонское общество:
• принятие европейских ценностей;
• мы за мир, никаких крымнаш, нарванаш!
• уважение прав человека.
В июне эстонская общественная организация, учредителем которой является Артур, поддержала петицию о вступлении Беларуси в Европейский союз. Организаторы инициативы считают, что это шанс для Беларуси заявить о своем европейском выборе, о том, что беларусы не смирились с подавлением мирного протеста, российской оккупацией и навязанным участием в войне с Украиной.
/nginx/o/2022/03/07/14412109t1h16fe.png)