В информационном обществе вымирающие и редкие языки начинают обращать на себя внимание. Один из таких языков – исчезавший и сто лет назад язык финно-угорского народа водь. В мире в настоящее время живет всего около двух сотен вожан. В 2010-е годы в Ленинградской области наблюдалось даже некоторое оживление активности по возрождению водской культуры.
Например, был отстроен после третьего пожара музей в деревне Лужицы Кингисеппского района, начали снова проводиться национальные праздники. Однако ясно, что порт Усть-Луга, поглотивший места традиционного расселения вожан, рано или поздно поставит крест на российской истории води. В такой ситуации особенно важны альтернативные инициативы по воспроизводству культуры народа. И одна из них нашла приют в Ида-Вирумаа.
Бабушка Екатерины Кузнецовой родилась в деревне Котлы Ленинградской области (водск. Kattila), откуда и началась история семьи. На этой земле с древних времен жили вожане. Но колесо истории оставило на ней глубокие борозды. В советское время отец Катерины, Петр Кузнецов, был известен в Ленинграде как художник-график и, в частности, иллюстрировал учебники для малых народов. Екатерина с детства увлекалась историей и культурой своего народа, но развивать интерес начала только после того, как год поработала в Англии в международном отеле. Общение с людьми из разных стран заставило задуматься о том, почему многие из них так хорошо и подробно знают свою историю и национальные традиции.
Поняв, как ценится в мире локальная идентичность, Екатерина решила по возвращении домой заняться изучением и популяризацией водской культуры. Одновременно появилось желание развивать это направление профессионально. Вскоре Екатерина поступила на специальность «реставратор живописи» в Ленинградское художественное училище им. Валентина Серова (ныне им. Николая Рериха – прим. ред.).
По окончании училища Екатерина работала иллюстратором в издательствах, литографом в музее старинной печати в Петропавловской крепости, переплетчиком старинных книг. Одновременно она играла в фолк-группе «Бестиарий», позже в MAAVÄCI (в переводе с водского – «люди земли»). На почве музыки Екатерина познакомилась с будущим мужем – Александром Соколовым, преподавателем игры на гитаре и музыкантом группы Irish Ёрш, увлеченным реконструкцией старинной музыки и танцев.
Они основали с Екатериной семейную мастерскую по изготовлению уникальных книг и других ремесленных предметов по старинным технологиям.
Однажды наступил момент, когда Екатерина и Александр почувствовали, что в Эстонии у них появилось больше возможностей для творческого самовыражения. Побывав со своей программой в Вильянди, они очаровались красотой города и окружающей его природы. После этого было принято важное для семьи решение.
«В начале 2012 года мы купили квартиру под Вильянди и собирались открыть там свою мастерскую, – рассказывает Екатерина. – Хотелось жить в красивом спокойном месте. Летом того же года нас пригласили работать в Северный двор Нарвского замка, где воссоздан уголок города раннего Нового Времени. Мы занимались там историческими технологиями изготовления кожаных изделий и водскими народными промыслами, проводили различные творческие мастер-классы».
В течение нескольких лет семья перемещалась между Санкт-Петербургом и Нарвой. Полгода работали в Нарве, а другие полгода – в Петербурге. Вместе с родителями ездила и дочь Яника, ставшая заядлой путешественницей уже в восемь месяцев. С 2017 года творческая семья окончательно переехала в Эстонию.
Свой переезд в другую страну Яника воспринимает, как должное. Сейчас она ходит в Нарвскую Эстонскую Гимназию и закончила в этом году второй класс. По словам Екатерины, дочь учится хорошо, и самый сложный предмет для нее – математика, а не эстонский язык.
Екатерина старается учить дочь водскому языку. В этом нет больших трудностей, так как водский язык очень близок к эстонскому. «Водский язык я помню от своей бабушки Кати, – говорит художница. – В начале 2000 года у меня дома в Санкт-Петербурге проходили курсы водского языка под руководством известного лингвиста и специалиста по языкам малочисленных народов Мехмета Муслимова. Мы переводили водские сказки, которые впоследствии издали. Это была первая книга на водском языке. Летом в водской деревне Краколье были языковые курсы. Их организатором была доцент Тартуского университета Хейнике Хейнсоо, ученица известного эстонского исследователя водского языка Пауля Аристе».
Екатерина является представителем от води на Всемирном конгрессе финно-угорских народов. Она входит в координационный совет конгресса и руководит Обществом водской культуры. По ее словам, сейчас стало сложнее собираться. Чтобы компенсировать дефицит встреч, Екатерина с коллегами записывает учебные языковые видео и размещает их на YouTube-канале.
В Нарве Екатерине нравится. «Здесь очень комфортно жить с семьей, в отличие от таких мегаполисов, как Санкт-Петербург, – поясняет она. – У Нарвы огромный культурный потенциал, который пока не полностью задействован. Это город с очень богатой историей».
Александр, муж Екатерины, все так же продолжает работать в семейной мастерской, но расположена она теперь в Доме Ингрии на Ваксали, 19. Дом выкупили два энтузиаста-предпринимателя для организации в нем культурного центра, который в 2021 году открылся там по инициативе рижской некоммерческой организации KRES poliskola, занимающейся популяризацией ингерманландской (ижорской) культуры.
В Доме Ингрии проходят лекции и мастер-классы для детей и взрослых, различные тематические мероприятия и выставки, есть уголок с книгами, где можно почитать про культуру региона. Центр посещают жители Нарвы и других уездов Эстонии.
«В середине июня мы открыли выставку в Эстонском музее под открытым небом, посвященную водским национальным костюмам, – рассказывает Екатерина. – Выставка продлится до осени, а потом начнет путешествовать по другим музеям Эстонии. У нас в планах еще много различных мероприятий для продвижения нашей культуры».
• обитал на Ижорском плато от Чудского озера на юго-востоке и реки Нарова на северо-западе;
• имеет антропологические признаки восточно-балтийского типа (белокурые прямые волосы, светлые глаза, курносые носы, относительно высокий рост);
• язык близок чудским племенам и южным диалектам эстонского языка.
В феврале 2009 года ЮНЕСКО опубликовало бесплатную онлайн-версию Атласа исчезающих языков мира, содержавшую данные о 2498 языках. Данные, содержащиеся в Атласе, были весьма удручающие.
В период с 1950 по 2009 год в мире исчезло 230 языков. Сегодня эта тенденция сохраняется. Впрочем, лингвисты считают исчезновение языков вполне естественным процессом. Есть опасность, что глобализация к концу XXI века уничтожит 20 процентов языков мира. С другой стороны, именно избыток информации и ее доступность заставляет многих людей осознать важность проблемы. Основной фронт борьбы с исчезновением языков в ряде развитых стран – образование на экзотических и/ или негосударственных языках.
Пока язык не исчез полностью, даже отдельные слова являются важными носителями знания. Вымирая, язык уносит эти знания в небытие, их больше не вернуть. Невозможно подсчитать количество накопленной из поколения в поколение информации о природе и окружающем нас мире, которую мы теряем при вымирании языка.
Не все знают, что за открытие препарата против ВИЧ мы должны благодарить носителей самоанского языка. Целители Самоа владеют знаниями о лечебных свойствах дерева Мамала, или Квинслендского тополя (Homalanthus Nutans). Его кору используют для приготовления лекарства от гепатита и теперь успешно применяют для профилактики ВИЧ, так как было замечено, что на языке самоа оно называется «кровоточащее сердце».
Финно-угорские народности не остались в стороне от тенденций исчезновения и поглощения другими культурами. Сегодня лишь в старых летописях мы можем найти записи о древних племенах меря и мурома, обитавших в междуречье рек Оки и Волги.
Финно-угорская культура во многом способствовала желанию этих народов жить в мире, не конфликтуя с соседями, приспосабливаясь к ним. В большинстве случаев они хотели мира, мигрируя на другие территории для сохранения своей самобытности и культуры. Но и там их часто настигали и подчиняли большие воинственные племена.
Вселяет надежду, что в истории человечества возможно и возрождение языков. Яркий пример тому – возвращение в обиход разговорного иврита, ставшее возможным в конце XIX века благодаря сначала усилиям энтузиастов, а потом – и политической воле.