Ян Левченко ⟩ Будут ли снова чистить площадку новой качественной метлой?

Кая Каллас и Тынис Лукас. Фото: Mihkel Maripuu

• Легко тосковать по русской культуре, но переселиться из Европы на родину мало кто готов
• Недопустимо проводить границы между людьми по признаку языка, тем более на фоне войны
• Нужно создавать механизмы, помогающие органичному усвоению эстонского языка

Сейчас в Эстонии идет подготовка к новым мерам контроля за соблюдением Закона о языке. Министр образования и науки Тынис Лукас («Отечество») согласился с предложением, которое внесла партия EKRE – поднять штрафы за попустительство работникам, не владеющим государственным языком. Предложение запрещать бизнес компаниям, нанимающим таких сотрудников, пока отложено.

В жирные времена слабых сотрудников обучают, в худые – увольняют. Однако запрет деятельности компании, допустившей дефицит знаний сотрудника, немного напоминает ответственность, которая в тоталитарных политических системах распространяется на членов семьи и друзей обвиняемого. Но, казалось бы, идею отложили, и ладно. Опыт, однако, показывает, что тревоги стоит обсуждать, дабы не столкнуться в будущем с их грубой материализацией.

Осенью 1992 года партия «Отечество» в ознаменование своего появления выпустила плакат с изображением обаятельного мужчины с метлой. Надпись Plats puhtaks! имела в виду люстрацию, которую провозгласила восстановленная республика. Многие и сегодня обижены на то, что люстрация оказалась предсказуемо направлена против носителей русского языка вне зависимости от взглядов и лояльности новому курсу. Тем не менее при всех издержках сложно отрицать, что страна показала успехи в избавлении от советского наследства.

В чем проявляется эта успешность? Я еще не встречал ни одного русскоязычного эстоноземельца, который бы, на словах проклиная притеснения со стороны эстонского государства, вдруг по зову души перебрался в Россию. К переезду на историческую родину еще могли подтолкнуть семейные и деловые отношения, но чтобы взять и сменить хоть и северо-восточную, а все же Европу, на очевидный, наряду с Беларусью и Центральной Азией, заповедник постсоветской коррупции, имитационных институтов и властного произвола – с такой эксцентрикой я не сталкивался. Смотреть российские телеканалы с фашизоидными ведущими – это да. Тосковать по гастролям российских артистов и даже иногда ездить к родственникам, год от года производя на них все более неизгладимое впечатление своим нерусским лоском – всегда пожалуйста. Но отъезд из Эстонии уже многие десятилетия ассоциируется с направлением дальше на запад или на север независимо от родного языка иммигранта.

Конечно, легко допустить, что эстоноязычным жителям Эстонии такое поведение может показаться проявлением неблагодарности. В их понимании носители русского языка могли бы выказывать больше расположения к стране, позволяющей им обходиться родным языком.

Чего уж там: в Эстонии русского языка хватит для удовлетворения не только базовых, но вполне утонченных потребностей. Более того, начнешь говорить по-эстонски, страшась потенциального акцента, и собеседники тут же помогут. Если чуть старше прогрессивного возраста – любезно перейдут на русский, а если судьба сведет с передовой молодежью – английский вас уравняет и сделает частью международного community, что всем только польстит.

Недавно Тынис Лукас говорил в интервью Postimees (EST 13.07, RUS 14.07), что Эстония переборщила с гостеприимством. Теперь мы, по словам министра, всюду видим примеры избыточного либерализма в отношении как русского, так и английского языков. Если в Ида-Вирумаа полно работников торговли и сферы услуг, которые говорят только по-русски, то в Таллинне и его окрестностях можно встретить людей, делающих бизнес почти исключительно на международном английском, а робкие попытки пообщаться по-эстонски рискуют вызвать у экспатов высокомерную реакцию с привкусом колониализма.

В этом смысле Эстонии действительно нужна поступательность языковой политики. В Копенгагене в арабской лавке обслужат на простом датском, нет проблем, почему здесь это не совсем очевидно? Аргументом против владения эстонским иногда выступает ссылка на небольшое число носителей. То ли дело – английский и даже русский! Но смысл пост – и деколониального развития в том, чтобы овладеть глобальными средствами коммуникации, не только не потеряв, но и перезагрузив локальные. Тем более что Эстония сама наглядно иллюстрирует историю национального строительства сначала внутри империи, а затем самостоятельно. Язык – важнейшая духовная ценность этого общества, основа его идентичности, которую вовсе не требуется беззаветно любить, без особой надежды на взаимность вникая в ее оттенки. Поэтому дело не в соревновательном овладении государственным языком, а в создании договоренностей, которые бы помогали его органичному распространению.

Важно поддерживать тех, кто хочет говорить по-эстонски, но делает это неуверенно. В первую очередь, это касается не англо-, но русскоговорящих жителей страны. Особенно сейчас, на фоне войны, когда недопустимо заранее постулировать отношение к людям по признаку языка.

Многие, кто сегодня говорят и пишут на русском, с болью сознают его токсичность и неизбежность люстрации, только уже в исполнении не бывших республик СССР, а его единственной и крупнейшей преемницы – России. Нельзя выметать людей, охваченных этими переживаниями, обновленной метлой со старого плаката партии «Отечество». Хочется думать, что это понимают политики современной Эстонии любой партийной принадлежности. Вместе с тем, логично, что многие живущие здесь носители русского языка обнаруживают картину мира, которую путинская пропаганда формировала вплоть до 24 февраля. Было бы странно закрывать на это глаза. Невозможно заставить эту группу следовать Закону о языке по новым инструкциям строго с 2024 года, как предписывали разработчики из EKRE.

Если Пярну или Тарту еще могут ожидать относительно органичную интеграцию русскоговорящих в эстонские контексты, то некоторые районы Таллинна, Ида-Вирумаа и компактные общности юга Эстонии требуют своих дорожных карт и более тонкого и многоступенчатого перехода.

Где инструкции точно будут реализованы, так это на уровне общеобразовательной школы. Это вовсе не такой травматичный процесс, как считают неподатливые взрослые – родители детей, на практике легко переходящих на эстонский при грамотной организации обучения. Дети – высоколиквидный и символически значимый объект инвестиций. Если мы, конечно, еще не махнули рукой на репутацию Эстонии как страны, где будущее наступает чуть быстрее и приятнее, чем в других постсоветских странах.