Елена Скульская ⟩ Никто не хотел уезжать...

В Таллинне была представлена музыкально-театральная пьеса «Орфей». Фото: Ivan Varshavskiy

Впервые знаменитую актрису Чулпан Хаматову я увидела вблизи всего несколько лет назад на юбилее «Новой газеты» в Москве.

Тогда на юбилейную сцену поднимались разные прославленные артисты, и Сергей Юрский, в частности, сказал: «В день выхода «Новой газеты» я знаю: чтение ее исправит даже самое плохое и мрачное мое настроение!». Сергея Юрского больше нет, нет уникальной по честности, по собранию талантов «Новой газеты» в России, где она запрещена. Главный ее редактор Дмитрий Муратов получил Нобелевскую премию, но потом продал на аукционе свою нобелевскую медаль за 103 миллиона евро и перевел их Украине. Этот уникальный поступок русского литератора – одна из мощнейших причин, по которой я никогда не буду судить человека по национальности и никогда не отрекусь от русской культуры. (Франц Кафка и Акутагава Рюноскэ считали своим литературным учителем Федора Достоевского, немыслимо вообразить, что на них кто-то и как-то оказывал давление и они стали жертвами имперской пропаганды).

У Иосифа Бродского есть заметки о том, как после суда он отправляется в ссылку. И он пишет, что вместе с ним едет некий безымянный старичок, обвиненный в своем колхозе в мелкой краже. И Бродский говорит, что за него – поэта – заступится весь литературный мир, а этот маленький человек, безвестный старичок, если выдержит, то перетерпит всё, что ему назначено судьбою и судилищем. И я сегодня неустанно думаю о тех маленьких людях России, которые бессильны что-то изменить, но которые расплачиваются и будут расплачиваться за все, что творится в их стране.

Очень страшно, полагаю, уехать знаменитому драматическому артисту из языка своей страны. Один из примеров тому – Михаил Козаков, уехавший в Израиль и описавший в «Актерской книге», как мучительно и нестерпимо было ему учить на иврите роль Тригорина из «Чайки».

В Таллинне была представлена музыкально-театральная пьеса «Орфей». Фото: Ivan Varshavskiy

Чулпан Хаматова в сопровождении арфиста-виртуоза читала на русском языке в Таллинне стихи русских поэтов, многие из которых заплатили за свои строки жизнью. Великие поэты, преобразившие русский поэтический язык, открывшие в нем новые пути. Маленький, несчастный, мучимый страхами Осип Мандельштам, писал о том, что он живет в волчьем веке, что этот век бросается ему на плечи и пытается уничтожить, но поэт – не волк, и убить его может только равный ему по величию!

Но эта гордость – быть человеком – осталась в стихах. А в реальности Мандельштам в 1938 году погиб в лагере от голода и унижений. И я хочу спросить – ответствен ли Мандельштам за зверства сталинской эпохи?

Чулпан Хаматова читает Мандельштама, потом Цветаеву, повесившуюся от безысходности в 1941 году в Елабуге. В стихах она говорит, что не тоскует по родине, что ее не понимают нигде – ни в одной стране, ни на одном языке, а в финале стихотворения замирает перед кустом рябины, который горько напоминает ей о покинутой России.

На долю Цветаевой выпали все беды, которые только можно вообразить – смерть одной дочери, эмиграция, возвращение, арест мужа, арест второй дочери, нищета, просьбы дать ей работу судомойки в писательской столовой и, наконец, петля. Разве не жертва она советской власти? И как, каким образом могла она ей противостоять?

Чулпан Хаматова читает стихотворение «Гамлет» Бориса Пастернака. Пастернака, которого вынудили уже в «вегетарианские» (так эти времена окрестила Анна Ахматова) хрущевские времена отказаться от Нобелевской премии, отречься от своего романа «Доктор Живаго», умереть в Переделкине без надлежащей медицинской помощи, ославленным во всех газетах и на всех писательских собраниях.

Предваряя свой спектакль-концерт Чулпан Хаматова говорила о том, что любимые стихи помогают ей держаться в мучительные времена войны в Украине, она выразила надежду, что и люди в зале пришли сюда именно для того, чтобы вместе согреться великими стихами, чтобы через строки гениев думать и чувствовать сообща. Александр Болдачёв рассказывал о своей арфе, древнейшем инструменте, прародителем которого был лук. Из лука можно пустить стрелу и убить человека, а можно создать, в конце концов, арфу, перед пением которой склоняются не только люди, но звери и камни.

Чулпан Хаматова в этом спектакле меньше всего хотела быть прославленной артисткой, она читала стихи в той же простой манере, в какой читают их в компании своих друзей.

Звучал Глюк, Бах, Пярт, народные украинские мелодии, иногда музыка сопровождала стихи, иногда уступала им дорогу к зрителю.

Слушая стихи Юрия Левитанского о том, что каждый выбирает для себя – служить ему дьяволу или пророку, я вспоминала великое высказывание Карамзина: «Бегство не всегда измена; гражданские законы не могут быть сильнее естественного: спасаться от мучителя; но горе гражданину, который за тирана мстит отечеству». И еще вспоминала слова философа Чаадаева: «Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине рождает мудрецов, благодетелей человечества».

В Таллинне была представлена музыкально-театральная пьеса «Орфей». Фото: Ivan Varshavskiy

Ни одна литература не написала о своем отечестве столько горьких слов, как русская литература. Ни в одной литературе мы не найдем столько поэтов-мучеников, которых убивали, сажи в тюрьмы, ссылали, пытали, заставляли отрекаться от своих произведений.

Тирания и демократия – принципиально разные системы; рассуждать о том, как следует себя вести в условиях тирании, находясь в демократическом мире – позиция близорукая. Десятки и сотни людей в России лишаются работы, арестовываются, сидят в тюрьмах; те, у кого есть возможность – слава и/или деньги уезжают в другие страны.

Эстония не всегда была свободной и не все ее патриоты боролись с советской ненавистной властью. Кто-то вступал в коммунистическую партию и делал успешную карьеру, некоторые из тех – прошлых – коммунистических руководителей до сих пор имеют политический вес и руководят различными областями, в частности, и в культуре.

Если не забывать о своем прошлом, своих компромиссах, то еще больше будешь уважать героев, бесстрашно выступающих против войны в Украине, но и милостивее будешь к тем, кто бесправен, запуган и беспомощен.

Нельзя простить Зло, но нельзя судить весь народ общим списком, у каждого человека свое лицо, свое имя, своя судьба, свое счастье, своя трагедия. И именно демократия, именно свобода слова, которой мы можем наслаждаться в нашей стране, требует различать в толпе лица и вглядываться в каждое лицо.