По состоянию на конец июля 1300 украинских школ оказались в российской оккупации, сообщает министр образования и науки Украины Сергей Шкарлет.
Первое сентября в оккупации: как продолжают обучение украинские дети (6)
Тем временем уже около двух месяцев линия фронта практически не движется, если не учитывать захваченные российской армией территории в Луганской области. Это значит, что оставшимся на оккупированной территории украинским детям Херсонской, Запорожской, Луганской и Донецкой областей придется либо обучаться в украинской онлайн-школе, либо идти в очную школу, но уже по российским программам и часто с российскими преподавателями.
В Министерстве образования и науки Украины сообщают, что предусмотрели и такой сценарий развития событий. «В законе есть такая форма образования, как семейное обучение. То есть дети могут учиться дома, используя имеющиеся средства. Если есть интернет-связь, пусть подключаются к Всеукраинской школе онлайн-обучения. Потом мы будем через систему экстерната оценивать, переводить их в другие классы и выдавать документы об образовании», – сказал заместитель министра Андрей Витренко.
Но это в теории. В реальности же оккупационные власти ведут активную вербовку среди учителей и директоров школ на захваченных территориях. Там, где не выходит договориться мирным путем, оккупанты применяют силу. Правозащитники сообщают об исчезновении многих директоров школ и преподавателей, уже начиная с первых дней полномасштабного вторжения. Этим занимаются представители ФСБ и Росгвардии.
К концу лета все чаще стали поступать угрозы родителям школьников, которые отказываются отдавать детей на обучение во вновь созданные российские школы под руководством местных коллаборантов.
Тем не менее, процесс запуска российских школ у оккупантов идет с большим скрипом. По данным аналитического центра Cedos, в одном из городов Запорожской области лишь руководительница отдела образования пошла на сотрудничество с оккупационными властями. Чиновница заставляет учителей восстанавливать образовательный процесс и обзванивать родителей, чтобы дети выходили на учебу. Но директора школ саботируют это требование, а учителя массово увольняются, чтобы избежать выполнения приказов.
В Херсоне учителей пытались сагитировать для поездки на курсы переквалификации в Крым, но и эта инициатива провалилась, так как желающих участвовать в этом нашлось очень мало. Директора и преподаватели школ на оккупированных территориях призывают Киев как можно скорее создать механизм для работы их учебных заведений. Непонятно, в частности, как надлежит действовать учителю в отсутствие интернет-связи.
Крымский «опыт»: пытки, похищения, угрозы
Руководитель Крымской правозащитной группы Ольга Скрипник уверена: чем дольше будет длиться оккупация украинских территорий, тем печальней будет участь школьников, их родителей и учителей. Всех несогласных с курсом Кремля будут принуждать к переходу на российские образовательные рельсы и стирать украинскую идентичность. В этом интервью с правозащитницей мы коснулись лишь малой толики того, что уже восемь лет происходит в Крыму. Очевидно, что подобные методы будут применяться и в Донбассе, и на оккупированных территориях Запорожской и Херсонской областей.
– С чем украинские дети могут столкнуться, учитывая крымский опыт?
– Часть из них уже столкнулась. В первую очередь, я могу говорить о Херсонской, Запорожской областях и некоторых оккупированных городах Донбасса. Мелитополь, например, был захвачен в самом начале вторжения, поэтому у российских властей было достаточно времени, чтобы попытаться изменить систему образования. Когда некоторые города окончательно перешли под их контроль, они взялись также за уничтожение коммуникаций и журналистов.
Но о системе образования думали в первую очередь. Однако в Запорожской и Херсонской областях оказалось не так-то просто перевести образование на российские рельсы. Выяснилось, что среди учителей мало желающих работать с оккупантами. В результате многие директора школ, сотрудники отделов образования были похищены, подвергались давлению, физическому насилию.
В Мелитополь приезжали российские чиновники, в том числе министр просвещения Российской Федерации Сергей Кравцов. Они привозили российские учебники, методички, переводили школы на российские программы. Однако лишь несколько школ Мелитополя заработали по российским лекалам.
– Что из себя представляют российские учебные программы?
– Это довольно агрессивные программы, направленные на уничтожение украинской идентичности и на полную милитаризацию детей. История там преподается так, что Украины как государства не существует, что украинская власть – это фашисты, а Россия пришла как освободитель. Сложно сказать, что именно Россия будет делать с первого сентября. Думаю, будут пытаться как-то заставить местных жителей привести своих детей в школы хотя бы для картинки, потому что им очень важна пропаганда для медиа. Скорее всего, ожидаются какие-то акции устрашения.
– Ожидается, что во многих городах начало учебного года будет фактически сорвано, если я правильно понимаю?
– В некоторых городах и селах эти школы даже не откроются. Некоторые школы были просто разбомблены в ходе боевых действий. В принципе, даже негде начинать учебный год. Часть школ были разграблены российской армией, как в некоторых районах Херсонской области. Во многих школах российские военные организовали казармы или боевые позиции. Разумеется, уничтожив любую украинскую символику. Вести детей в школы на этих территориях небезопасно, поскольку боевые действия еще далеки от завершения. Россия бомбит, украинские войска время от времени проводят контрнаступательные операции. На подконтрольной Украине территории все дети учатся либо онлайн, либо там, где есть бомбоубежища. Здесь оккупационные власти сознательно подвергают детей риску.
– Какие уроки исчезнут, а какие появятся, исходя из крымского опыта?
– Красная линия всего образовательного процесса в России – военно-патриотическое воспитание. Оно пронизывает все занятия, начиная историей и заканчивая математикой. Эта программа базируется на воспевании советских символов, на прославлении разных форм сталинизма. Плюс героизация российских солдат, которые сейчас принимают участие в боевых действиях против Украины. Независимо от предмета, на уроки приводят российских солдат, представляя их как героев. История – один из фундаментальных предметов. По сути, все гуманитарные дисциплины используются для военно-патриотического воспитания.
Но и это не все. В летний период с оккупированных территорий Россия вывезла детей в крымские патриотические лагеря, среди которых – всем известный Артек. Там детей учат пользоваться оружием: собирать-разбирать автоматы, правильно использовать взрывоопасные предметы. То есть с детства приучают детей к роли солдат российской армии. Активное участие в этом принимают представители «Юнармии Крыма», местного отделения всероссийской юношеской организации.
– Есть информация, что «Юнармия» и подобные ей структуры действуют под эгидой Министерства обороны Российской Федерации. Это так?
– В прошлом году мы нашли приказ Министерства обороны РФ, где четко указывались мероприятия, которые должны проводиться в образовательных учреждениях. В документе описаны разные формы мероприятий в рамках школьной и внешкольной подготовки. И вот сейчас мы видим, что они используют этих призывников, бросают их тысячами, чтобы взять какое-то село или город. Им нужны призывники и контрактники как расходный материал, используемый во время боевых действий.
Сколько в Крыму осталось классов с изучением украинского или крымскотатарского языка? До оккупации (2014 года) в Крыму было 7 полноценных украинских школ, где образование велось полностью на украинском языке. Сейчас не осталось ни одной.
В международных организациях Россия формально заявляет про единственную украинскую школу в Феодосии. Но это не соответствует действительности. Наши представители были в этой школе и обнаружили, что образование там ведется на русском языке. Крымскотатарские классы на практике часто заменяются уроками танцев или рисования, например. То есть все, что угодно, лишь бы дети не учили родной язык и историю. Таких классов на весь Крым несколько десятков. Но к ним, как вы можете видеть, очень много вопросов. Все собранные данные мы направили в международный суд ООН, который рассматривал иск Украины против России по дискриминации в Крыму.
Мама из Херсона: страх и беспомощность
Я записал это интервью с матерью двоих детей прямо из оккупированного в данный момент Херсона и не могу называть ее имя.
– Вы можете рассказать, как планируете учить своих детей с первого сентября?
– Во-первых, у нас нет физического доступа к помещению школы. Большинство из школ не работает. Небольшая часть захвачена властями России. Там планируется очное обучение желающих по российской программе.
Во-вторых, нет учителей. На них осуществляется сильное давление, на них охотятся, их похищают и принуждают переходить на работу по российским стандартам. Поэтому значительное количество педагогов уехало из зоны оккупации. И прямого контакта с ними нет.
В-третьих, в городе осталось очень мало детей, большинство постаралось уехать. Есть большие трудности с интернетом. Мы не согласились идти на очное обучение в русскую школу, поэтому продолжим заниматься по мере возможности дистанционно по нашей украинской программе. Сейчас имеем интернет-связь с нашим учителем. Нам сообщили, что обучение начнется с первого сентября в дистанционной форме, как это было во время карантина. Учительница показала, где можно в интернете скачать учебники. Каким-то чудом удалось несколько учебников купить, потому что читать с монитора ученику начальной школы очень трудно.
– Вас заставляли отдать ребенка в русскую школу?
Лично мне пока не угрожали, потому что наши данные изъяты. Когда захватили нашу школу, там уже не было ни сведений о детях, ни личных дел, ничего. Но в тех школах, где учителя сознательно пошли работать в РФ и где директора стали коллаборантами, там оказывается давление на родителей. Присылают сообщения в мессенджер или на почту с угрозами: или ребенок идет в русскую школу, или его отчисляют. Поговаривают, что будут рейды-обходы с целью выявления оставшихся в оккупации детей. Что в таком случае может произойти, тоже пока на уровне слухов. Говорят, что будут принудительно изымать детей, основываясь на ненадлежащей заботе родителей и отсутствии доступа к учебе, обещают штрафы какие-то. Ко мне приходили сотрудники полиции и спрашивали, сколько у меня детей и сколько проживает со мной. Но это не значит, что, например, завтра не придут с угрозами в адрес детей. Потому что мы здесь полностью бесправны и не защищены. Все украинское под запретом.
– У вас есть случаи похищения учителей, директоров школ?
– По области и по городу много таких случаев. Постоянно пишут: похищен... забрали из собственного дома... пропал... местонахождение неизвестно... Директоров, завучей, учителей.
– Много ли среди учителей коллаборантов?
– Именно у нас в городе очень мало, можно по пальцам пересчитать. Поэтому сейчас у русских невероятная недостача учителей. На эти должности берут, кого попало, лишь бы считалось, что есть педагог. Агитируют разными приманками. Но большинство учителей уехало, а те, кто остался, скрываются и не идут на сотрудничество.
– Почему вы не выехали?
– У меня двое детей, один из них тяжело болен. Поэтому мы остались.
Школа есть, нет людей
Школа села Доброполье Скадовского района Херсонской области уцелела. Но первого сентября там вряд ли запустится учебный процесс, говорит директор Сергей Зуденков. Он выехал из оккупации в соседнюю Одесскую область. В добропольскую школу было вложено много сил и средств, рассказывает директор. Это хоть и сельское учебное заведение, но оно оснащено интерактивными досками с интернет-подключением, компьютерными классами, заменены все окна и двери, утеплен фасад. По словам местных жителей, сейчас все оборудование разграблено и вывезено в Крым. В настоящее время директор занимается набором учеников и ищет преподавателей. «Я хочу запустить учебный процесс хотя бы к середине сентября. Из 27 учителей семеро присоединились к онлайн-школе. В оккупации остались 15, и некоторые из них стали сотрудничать с оккупационными властями».
Школы больше нет
Школы в селе Мирная долина Северодонецкого района Луганской области больше не существует физически, говорит директор учебного заведения Оксана Скадовская. Этот лицей был разбомблен в первые же дни войны. В марте на село был авианалет, в результате которого уничтожена школа и фермерское хозяйство рядом с ней. В селе остались только почта и жилые дома, из которых уцелели не все. Сейчас Скадовская организует онлайн-школу, в которой будут учиться все 72 ученика. «Еще во времена карантина процесс был отработан до автоматизма», – говорит она. Многие семьи находятся за границей, но специфика сельского сообщества такова, что люди даже на расстоянии не желают разрывать связи. Поэтому в этой школе удалось сохранить практически всех учеников, хоть и в дистанционной форме.
Костяк преподавательского состава также сохранился. Из 14 учителей на оккупированной территории остались трое. Скадовская чуть не со слезами на глазах вспоминает работу до оккупации. «В развитие школы было вложено много сил и времени. В последние годы этот лицей набирал популярность именно из-за его сельской специфики, когда в классах было немного детей, а учебный процесс оставался на высоком уровне». В прошлом году Мирнодолинский лицей начали посещать дети из соседнего Лисичанска, для чего пришлось даже корректировать маршрут школьного автобуса.