Виктор Ерофеев ⟩ О стукачах от русской культуры: «Доносчиков и диктаторы презирают»

Виктор Ерофеев. Фото: Margus Ansu

Сегодня мы провожаем в последний путь всех тех деятелей русской культуры, которые, под прикрытием Думы и прочих органов власти, открыто и честно решили стать доносчиками, стукачами, осведомителями, информаторами, охотниками за ведьмами. В последний путь? Ну да. На таких ставят крест. Но стоит ли даже иронически отпевать тех, которые решились стать отпетыми?

В истории русской культуры репутация доносчика перекрывает все другие жизненные занятия взявшегося стучать человека. Вот, допустим, Захар Прилепин был писателем. Искал темы. Искал себя. Просил поддержки. Вставал с колен. Наконец, встал, нашел себя – лучше бы не находил. Что-то с писательством не заладилось – потянуло во власть, в Донецк, к автомату. Из Захара сделался Zахаром (наверное, сам и придумал Z) – сомнительная эволюция: власть разъедает писательскую свободу, а писателя без свободы не бывает.

Но даже если он ушел в сторону партии войны – это его выбор. А вот страсть к доносительству – это уже не выбор, а пожизненное проклятие. И вот они вместе с актером Певцовым (там еще и подпевалы собрались), под эгидой некогда что-то понимавшего в справедливости партийного лидера Миронова, начинают в ультимативном порядке требовать смещения с постов, с должностей, с эстрады и т.д. тех, кого они посчитали врагами, а также их пособниками, а также пособников тех же пособников и так до массового террора. Или, скорее, громить тех, кого им приказали посчитать врагами.

Задохнулись от счастья в военно-патриотическом угаре. Захотелось самим занять руководящие позиции в телевидении, в престижных театрах, наконец, в высокой политике – везде захотелось править. Не все же сидеть терпеливым отъевшимся депутатом и слушать женскую бредово-патриотическую истерику?

Конечно, они пока что – всего лишь прислужники кремлевской власти, которую культура в принципе бесит, потому что у культуры иные принципы. Культура борется с энтропией, а власть, решившись на братоубийственный апокалипсис, полностью заражена энтропией, которая замаскировалась под патриотизм и традиционные ценности. Но все ценности – только обертка для главной и единственной на сегодня ценности России – царя, пожелавшего править до конца своих дней.

В России литература никогда не целовалась с властью. Были писатели, которые оказывались ближе к власти, были и те (их было гораздо больше), кто боролся с ней. Но доносчиков среди писателей можно пересчитать по пальцам. Современник Пушкина, издатель Фаддей Булгарин написал талантливый роман «Иван Выжигин». Но прославился исключительно как доносчик для ведомства Бенкендорфа.

Николай Лесков неловко обвинил студентов в петербургских пожарах в начале 1860-х. Прекрасный писатель никогда не смог отмыть репутацию доносчика. В советские времена Александр Фадеев, начинавший как смелый автор романа «Разгром», занялся в сталинские годы на посту командира всех советских литераторов доносительством и подписанием смертных приговоров коллегам – после смерти вождя он стал отбросом, покончил самоубийством.

Недаром поздний Достоевский, консерватор, националист по своим убеждениям, на вопрос, донес ли он, узнав о цареубийственных планах революционеров, ответил «нет». Старый каторжанин знал, что доносчик уничтожает прежде всего самого себя.

На всех уровнях государственного управления культурой началась нынче вакханалия борьбы с инакомыслием. Но культура – это не армейское подразделение, кричащее «ура!» Культура может затаиться, уйти в подполье, уехать на время из страны, но…

Умер Николай Первый, державший культуру за горло – началась оттепель. Умер Сталин – еще одна поразительная оттепель, расцвет искусств. Рухнул Советский Союз – появилась у нас свободная культура. Когда нынешний царь считает себя инкарнацией Александра Невского, бойцом-единоборцем с европейской цивилизацией, то кажется, что все навсегда замерзнет, уничтожится в нашей культуре. Но нет, придет весна. Обязательно. Есть такое историческое русское время года.

А доносчиков и диктаторы презирают. Пользуются их услугами, но презирают. А когда диктаторы умирают, куда же деваться прославленному доносчику?