Российская активистка-эколог Евгения Чирикова, живущая и работающая в Эстонии, рассказала Rus.Postimees о новой волне эмигрантов из России, о бесполезности визовых запретов и о том, что европейцы должны скорее замерзнуть этой зимой, но перестать платить Путину за нефть и газ. По ее мнению, именно западные деньги позволили Путину построить диктатуру и развязать войну. Чирикова также поделилась информацией о фонде помощи беженцам, которым она руководит. Читайте текст и смотрите видео!
Интервью ⟩ Активистка из России: Запад сам вскормил фашистскую диктатуру, теперь пусть хоть замерзнет, но это надо прекратить! (13)
8 сентября 2022, 18:30
– Ты не раз посещала мероприятия Конгресса свободной России в Вильнюсе. Со стороны складывается ощущение, что находящиеся в эмиграции оппозиционные политики часто не имеют общего видения, ссорятся, и создается впечатление, что русская эмиграция расколота.
– А я хотела бы поблагодарить организаторов этих форумов. Когда ты сам присутствуешь на этих мероприятиях, мордобоя и ссор ты не наблюдаешь. А потом читаешь об этом в СМИ. Журналистам нужна драма. Писать про то, что люди встретились и договорились о чем то, скучно. Это как у Льва Толстого в «Анне Карениной». Про хорошие семьи писать скучно, давайте о трагедии.
– А в чем состоит деятельность этого международного формата?
– Сейчас было очень хорошее мероприятие. Я вела там две панели по антивоенному активизму. И у нас там была представлена совершенно новая формация гражданских активистов – это те, кто стал таковыми после 24 февраля. Это не только те, кто переехал после, но и кто до этого жил в Европе, Америке, Новой Зеландии, Австралии по 20 лет. Это страшно ресурсные люди. Которые выучили по 20 языков, уже интегрировались, и они решили изо всех сил помогать Украине, сопротивляться путинскому режиму.
– Похвально, что граждане России, проживающие на Западе, помогают Украине, реальным людям.
– Это не вопрос того, какие мы хорошие. Это терапевтическая деятельность. Без этого невозможно в зеркало смотреть и ночью засыпать.
– Хорошо, но, если мы говорим о деятельности во благо России, когда Путин больше не будет президентом. На примере Эстонии можно сказать, что община зарубежных эстонцев, которая 50 лет существовала в советский период в США, Канаде, Швеции, внесла большой вклад в борьбу за свободу. И потом они вернулись в Эстонию и занимались демократическим строительством. Это сработало. Но сможет ли эмиграция построить новую Россию? Ты в это веришь?
– Я в это очень верю. Я вижу, как сейчас работают новые антивоенные движения. В РФ отмечается день России, а мы его сделали днем независимости Украины. Он прошел, в том числе, в Таллинне. И это была просто супер огромная акция, которая прошла по всей планете. И это было удивительно, я даже не поняла, как это было организовано. Раз, и этот день России превращается в день Украины. Это было мега круто!
Я вижу этих людей, они хотят просто нормальной России, которая бы не угрожала внешнему миру. Это люди с хорошим пониманием, что такое демократия. Это то самое активное меньшинство, которое в состоянии провести демократические изменения в России будущего. Другое дело, честно тебе скажу, я не представляю, как это будет осуществлено.
– Мой хороший коллега-журналист говорит, что российскую политику вообще невозможно делать из-за рубежа, это абсолютно исключено.
– А там сейчас есть политика? Кто ее там может делать?
– Там ее нет, но как можно строить судьбу России вне России?
– Вот, что можно делать вне России – это делать мир лучше. Можно противопоставлять этот ужас и хаос, когда ты открываешь новости и узнаешь, что комплекс С-300 применялся в Харькове против мирных жителей, и есть реально погибшие.
И ты не можешь с этим смириться, но можешь сделать хоть что-то: помочь беженцам, организовать акцию против этого путинского режима, помочь европейцам внести еще каких-нибудь мерзавцев в санкционный список. Можно помочь российским активистам, которые оказались под угрозой уголовного преследования из-за антивоенных акций, можно помочь им эвакуироваться из России в безопасное место вместе с семьями.
– В РФ по-прежнему живет около 140 миллионов человек. Большинство из них не собираются уезжать и даже не понимают, куда и как глубоко провалилась их страна. Им же нужно предложить четкое видение будущего. Какова политическая платформа уехавших политиков?
– Сейчас какой-то четкой политической платформы пока не сформировалось. Но здорово, что есть площадки, на которых это вообще можно обсуждать. У нас нет мест, где мы можем спокойно безопасно собраться и порефлексировать. Да, может быть, и поспорить. Посмотри на эстонский парламент – тут вообще каждый месяц политический кризис. И ничего, живет как-то Эстония, процветает и здравствует.
– Обрисуй тогда, в чем заключается фракционность внутри этого сообщества?
– Есть люди как Каспаров, которые считают, что у каждой народности в РФ должно быть право выбора – быть внутри федерации, или нет. У Михаила Ходорковского другой взгляд: большая страна, большие возможности, как Америка. И она должна быть сохранена в целостности. Я тут больше склоняюсь к тому, что Россия колонизировала народы России, кремлевская мафия высасывает ресурсы из регионов, высасывает нефть, продает ее на Запад, и на эти деньги уничтожает и Украину, и Россию, и российское будущее.
Но очень печально, что, невзирая на наши десятилетние вопли, и в Европейском парламенте, и в ПАСЕ, мы умоляли европейцев не подкармливать путинский режим нефтедолларами, все равно это продолжалось. Мы предупреждали, что это приведет к прямому военному конфликту, страшной войне. Мы говорили: «Вы накачиваете страшного диктатора, который поменяем режим в стране на фашистскую диктатуру». Что сейчас и произошло. Десять лет подряд мы предупреждали об этом немецких парламентариев. Они говорили: «Мы вас услышали», отворачивались в другую сторону и продолжали жать руки Путину.
– Но теперь, когда уже в некотором смысле поздно, это осознание пришло.
– Да, когда убиты десятки детей. Я даже не знаю, сколько. Мне никто не может сказать, сколько детей было убито в Украине. Этого никто посчитать не может, сколько их умерло под завалами в Мариуполе. И вот это цена лицемерной западной политики, которую я очень сильно осуждаю, будучи на Западе. И я думаю, что это то правильное, что должны делать сейчас люди доброй воли, которые живут на Западе. Говорить: «Ребята! Не нужно ничего ждать! Лучше, блин, замерзнуть, извините, но чтобы детские жизни сохранились». Хватит кормить диктатора.
– Теперь в отношении России установлена масса санкций. В том числе санкции касаются и граждан России. Министры иностранных дел стран Балтии договорились, что сухопутная граница для россиян с любыми шенгенскими визами будет закрыта, кроме гуманитарных случаев. Мы имеем ситуацию, учитывая, что сообщение по воздуху закрыто уже с марта месяца, когда многие граждане России не смогут посещать Европу. Как ты к этому относишься?
– Я очень сочувствую странам Балтии. Я понимаю, почему это происходит. Я вижу, что это последствия той травмы, которую эти страны получили во время советской оккупации. Они правда сейчас сильно напуганы. Это поведение напуганных людей. Очень сочувствую. Но, к сожалению, травмированное поведение неэффективно. К чему это приведет? К тому, что вы закупориваете Россию. И вместо того, чтобы налаживать с ней правильные связи и поддерживать правильные силы, вы просто ее закрываете.
Мне, конечно, кажется, что это несправедливо. Потому что нельзя бить людей по паспорту. Их надо бить из-за того, что они делают какие-то негодные вещи. Всех подряд одними чернилами мазать: и какого-нибудь Соловьева/Путина, и Кара-Мурзу с Яшиным, просто нельзя. Все русские разные. Все россияне разные. Есть преступники. Есть нормальные люди.
Сейчас на днях был случай, когда российского бизнесмена-айтишника, активного участника антивоенных акций и акций в поддержку Алексея Навального, не впустили в Эстонию, отправили обратно в Россию. У него было право въезда в страну. Его жена и дети находятся на территории Эстонии, ждали папу. Это что означает? Это классный подарок Путину.
– Я могу тебе привести аргументы, которые используются политиками и общественными деятелями против массового допуска россиян на Запад. Первое: крайне аморально допускать, чтобы россияне любовались фонтанами Версаля, когда их солдаты убивают украинских детей.
– Мне очень печально, что у вас такая искаженная оптика. И что вы не видите тех сотен россиян, которые выходят к посольству РФ по всему миру, по всей планете, и требуют остановить агрессию. Мне очень обидно, что вы не видите тех волонтеров, а в основном это российские граждане, которые с утра до ночи помогают украинским военным беженцам. Берлин весь на этом держится. Мюнхен. «Друзья Мариуполя» организовали здесь, в Нарве хостел, для того чтобы украинские беженцы, которые сюда шли потоком по 300 человек в день, получали помощь. Этим занимались российские активисты, часто без легализации.
Какие фонтаны? Я не знаю, может быть, у вас есть время любоваться на фонтаны, я очень искренне за вас рада. У меня лично времени такого нет, и я в основном вижу вот этих активистов. Зависит от оптики. Может быть, вы просто рядом с этим фонтаном сами находитесь?
– Второй аргумент звучит следующим образом: мы должны создать внутри российского общества глубокое понимание того, что без остановки этой агрессии не будет возвращения к нормальности, и давление должно быть оказано в том числе и на милых думающих прозападных россиян, чтобы они, наконец-то, начали действовать. И визовый запрет – один из методов давления.
– Это негодный метод давления. Таким образом вы просто увеличиваете количество российских налогоплательщиков, увеличиваете количество людей, которые будут работать на эту систему. Тех айтишников, которые не смогли проехать в Эстонию, сделать здесь свой стартап, с удовольствием возьмет какой-нибудь Игорь Иванович Сечин и заставит работать на себя. У меня нет уверенности, что тот айтишник, которого не пустили в Эстонию, потом не был задержан ФСБшниками и не отправлен работать в какую-нибудь шарашку. Такие ситуации сейчас вполне возможны. На мой взгляд, это неэффективно.
Хотите по-настоящему эффективных методов? Не кормите путинский режим! Полгода идет война. Вы каждый день башляете ему по миллиону евро. Это что такое? Это лицемерие. Вы сами им даете деньги, на которые убивают украинских детей. Я не понимаю немецких политиков, как можно просить у Путина Nord Stream 2, так унижаться, когда он вам перекрыл Nord Stream 1. Ничего страшного, померзните, но дети пусть останутся живы. И нельзя оттаптываться, на ком вы можете.
– И третий аргумент: те, кто стремится на Запад, делают это на самом деле по шкурным причинам, хотят просто спасть свои деньги. Они будут скрывать, что много лет голосовали за Путина. Многие из этих людей не готовы ничего делать для Украины, но сами готовы прикинуться жертвами. И это тоже крайне аморально, поэтому пускать таких людей не надо.
– А зачем у нас КаПо такое прекрасное? Зачем у нас всякие спецслужбы, которым мы так хорошо платим налоги? Если люди платят здесь налоги, а нас треть военного эстонского бюджета идет в Украину, так обложите их налогами, чтобы они платили Украине. И это будет прекрасное решение. Мне кажется, нам с вами не хватает какого-то более прагматичного подхода.
– Есть еще один аргумент, который я услышал от знакомого эстонца: Эстония маленькая, тут живет меньше миллиона эстонцев, у нас нет места для граждан России, у них другая ментальность, плюс они страдают некоторым колониальным синдромом. Чем больше граждан России, тем меньше в Эстонии – Эстонии.
– Честно говоря, это к вопросу о фонтанах. Я очень сильно сочувствую этому уважаемому эстонцу, он знаком с какими-то неправильными русскими. Те русские, которых я знаю, русские новой волны, которые сейчас переезжают, первое, что делают, стараются интегрироваться всеми силами. Они отправляют, как я, например, детей в эстонские школы. Я поселилась на хуторе. Все мои друзья – эстонцы. Учу язык, у меня B1 уже, на этом не останавливаюсь. Хожу в Karja kirik, пою в лютеранском хоре. Изо всех сил участвую в жизни общины. И таких, как я, представь себе, много. Просто я об этом много разговариваю, а остальные это делают тихо. Все это – норма для культурного человека.
Если твой уважаемый эстонец переедет, например, на годик-другой в Англию, он что будет, по-эстонски там разговаривать? Конечно, он будет уважать законы этой страны и говорить по-английски. Переедет в Испанию – будет говорить по-испански. Нельзя судить русских по калькам затертого XX века. Где вы вообще таких русских находите? Это неправильные русские, с ними надо разбираться. Если у них неправильное поведение, то давайте разбираться с этим конкретным неправильным поведением.
– Ты с марта месяца занимаешься помощью украинским беженцам, которые едут в Эстонию через Россию.
– И не только. Наш проект намного шире. У нас вин-вин стратегия. Мы помогаем и российским гражданским активистам, и украинским беженцам. Мы выделяем мини-гранты на проекты, которые делают российские активисты для украинских беженцев.
– Откуда деньги получаете?
– У нас фонд. Мы подаем заявки, получаем международные гранты. Работаем, как обычное НКО. Сейчас уже открыли четыре шелтера (место временного пребывания беженцев, где они могут пожить несколько дней) – в Эстонии, в России, в Грузии и в Турции. Помогаем им с билетами, с медицинской, психологической помощью, люди после войны бывают в жутком посттравматическом расстройстве. И мы собираемся продолжать.
– Я знаю, что ты помогаешь детям, берешь над ними шефство.
– У меня российский паспорт, но постоянный ВНЖ в Эстонии, я тут работаю и плачу налоги. И у меня есть возможность организовывать что-то вроде опекунства для подростков 17-ти лет, которые очень хотят вырваться с оккупированных территорий, в том числе из ЛНР/ДНР, особенно это актуально для мальчиков, хотя и для девочек тоже.
Но мальчиков, как только им исполнится 18 лет, могут загрести в ужасную путинскую армию, и там их в первых рядах отправляют в самую мясорубку. Их там убьют просто с гарантией. Эта опекунская деятельность для меня очень важна. Часто у таких детей проблемы с семьями, которые могут не поддерживать их взгляды.
– Дети бегут от родителей-путинистов?
– Бывают такие случаи. А бывает, что родители прекрасные, они бьются в ВСУ, а бывает такое, что родителей убили. А несовершеннолетнему ребенку нужно шефство. Я пишу специальный документ для эстонской границы, объясняю, что заберу этого ребенка с границы, организую его пребывание в Эстонии.
– Власти на это соглашаются?
– Да. На протяжении полугода у нас был мир и любовь, всех пропускали, мне иногда позванивали и спрашивали: «Это точно вы?» Потому что уже тридцатый ребенок пошел. Я говорю: «Это я, я. Все хорошо». У нас есть возможность этих детей поселить, оплатить им пребывание, питание. А тут я была на Конгрессе свободной России, мне поступает звонок с эстонской таможни, и грозный комиссар мне говорит: «Вот тут приехала девочка 17-ти лет из Украины, вы ее взяли под опеку, вот забирайте ее прямо сейчас». Я пояснила, что, так как сложно рассчитать точное время прохождения границы, я ее смогу забрать завтра и попросила ни в коем случае не возвращать ее в Россию.
И дальше произошло некое недопонимание. Я очень благодарна, что эстонская таможня впустила эту девочку. Но они с ней поговорили таким образом, что ребенок впал в истерику. Ей ничего не объяснили толком, ее просто довели до слез. Можно немножко мягче с детьми, которые прошли через такой ужас? Ей и так в жизни хватило. И соцработнику, который пришел, надо пройти какие-то курсы по детской психологии.
Можно было как-то объяснить, что ее сейчас отправят в детский дом, но не доводить до истерики, не звонить ее маме, которая с большим трудом отпустила дочь, она находится в Луганске и страшно боится «гейропу». И вот ей звонят из этой прекрасной Европы и начинают отчитывать в присутствии дочери, что она неправильно в жизни себя ведет. В результате все получают стресс, хотя это можно было бы сделать совершенно иначе.
– Теперь с девочкой все хорошо?
– Спасибо детскому дому в Нарве! Накормили, обогрели, ребенка успокоили. Девочка уже в безопасности, все с ней прекрасно, но хотелось бы больше тепла и уважения.
– Напоследок немного неожиданный вопрос. Однажды ты покинула Россию. И общаешься теперь в Эстонии со многими прекрасными людьми, которые разделяют твою судьбу. Когда началась война, вы наверняка собрались вместе, чтобы поговорить. Вы задумывались над тем, что вы будете делать или что бы вы сделали, если бы эта махина двинулась сюда?
– Конечно. Часть моей семьи – это уже солдаты НАТО, которые будут призваны мгновенно.
– Вы бы уехали дальше на Запад?
– Нет-нет-нет. Это же часть моей семьи. И как я могу бросить свою семью, как это возможно? Мы для себя поняли, что мы больше никуда не двигаемся. Я считаю Эстонию своей второй родиной. У меня здесь хутор. Мы с семьей сами отреновировали дом, и я его оркам не отдам! Мы будем биться.