Рустонский ⟩ Рабарбар, теллер и хелькур: русский язык в Эстонии меняется

Несмотря на огромное число носителей русского языка в мире, в Эстонии он окружен доминирующим в общественной сфере эстонским языком и усваивает множество эстонских слов, которые местные русскоязычные перестают отличать от собственно русских слов, пишет докторант Института общего и эстонского языкознания ТУ Полина Оскольская.

Обычная ситуация – перекидываемся сообщениями с другом в мессенджере. Я родом из Санкт-Петербурга, он – из Таллинна. Языкового барьера нет, русский язык для нас обоих родной. Однако случайная фраза – и мой взгляд спотыкается о незнакомое слово. «Теллер? Это кто такой?» – «Ну… это сотрудник банка, а ты что, не знаешь такого слова?» – «В первый раз слышу. Оно эстонское?» – «Не задумывался, все так говорят…»

Скажу честно, такие диалоги бывают нечасто: русскоязычные люди в Эстонии общаются на русском, читают книги и смотрят фильмы на русском. Тем не менее мои русские друзья и знакомые из Эстонии не раз сообщали, что в России в них часто опознают приезжих – выдает то ли необычное произношение, то ли нестандартная, отличающаяся от российской речь. Похожая ситуация произошла и со мной, но в обратную сторону: приехав в Эстонию, я довольно быстро обнаружила, что здесь у моих русскоязычных собеседников в широком обиходе есть слова и выражения, к которым я совсем не привыкла, а иногда и вовсе их не знаю.

По какой-то причине эти химерные птицы-животные (слева направо свинья-корова-петух, кошка-голубь, аист-снегирь и лось-медведь) сплелись между собой, как эстонский и русский языки. И каждый должен сам решить, являются ли эти новые виды (или новые слова) эволюционировавшими особями. Или же речь идет о чем-то просто смешном или даже абсурдном. иллюстрация: Johan Elm

Диалекты и смешение языков

У каждого языка существуют региональные разновидности, отличающиеся от нормативного (литературного) языка. Однако в отличие от диалектов, скажем, Архангельской области или юга России русский язык в Эстонии является языком национального меньшинства на территории другого государства, то есть существует в окружении другого, так называемого титульного, языка.

В подобной ситуации не принято использовать термин «диалект», так как речь идет о взаимном контакте двух разных языков. Нужно понимать, что само взаимодействие русского и эстонского языков подразумевает целый спектр разных языковых ситуаций.

Например, бывает так, что дома человек разговаривает с близкими на родном языке, а на работе использует эстонский, разделяя таким образом сферы использования языков. При этом периодически он может общаться с эстонцами за пределами работы, в зависимости от языковых компетенций собеседников говоря как по-эстонски, так и по-русски. Далеко не всегда выбранный язык общения будет чистым, и это касается обоих языков. Собеседники могут смешивать языки, переходить с одного на другой или вставлять слова из другого языка, особенно если кто-то из них не очень хорошо говорит на втором языке.

Кстати, если живущий в Эстонии не владеет государственным языком, многое все равно усваивается пассивно. Иногда человек даже не подозревает о том, что в его русскую речь закрались эстонские слова. Профессор Таллиннского университета и исследователь русско-эстонского билингвизма Анна Вершик приводит в своих статьях историю, как русская женщина из Эстонии, приехав в Россию, удивилась, что в магазине не понимают слова «килекотть» (эст. kilekott), которое она использовала вместо слова «пакет», даже не догадываясь, что оно нерусское.

Можно ли, исходя из этого, прийти к выводу, что в Эстонии слово «килекотть» стало русским? Формально да, но интуитивно мы понимаем, что если мы вдруг вставили в свою речь слово из другого языка, то это еще не повод сразу считать его «своим». В общем, ситуация чуть сложнее, чем с диалектами, которые обычно являются следствием внутреннего развития одного языка.

Новый язык, но не новояз

В языкознании существует направление «контактная лингвистика», которая изучает механизмы взаимодействия двух (или более) языков. Например, бывают ситуации, когда в одном сообществе два языка настолько тесно друг с другом контактируют, что в результате возникает новый, отдельный язык. Такой вид языков называется пиджин. Как правило, он довольно прост с точки зрения грамматики и лексики, поскольку появляется в ситуациях вынужденного общения людей, которые не говорят на языке собеседника (типичный пример – общение колонизаторов и аборигенов).

В Эстонии, очевидно, другая ситуация. Подавляющее большинство русских владеют своим языком как родным, а эстонский язык является для них вторым языком, освоенным либо в детстве, либо во взрослом возрасте. Уровень владения может быть разным – от нулевого до свободного.

А в речи билингвов, которых не так и много, взаимодействие языков происходит более тонко. Человек может перейти с одного языка на другой в ходе общения – язык может переключиться в ходе разговора. Или, например, в русские фразы могут вставляться эстонские слова.

Анна Вершик приводит пример из телепередачи на эстонском телевидении, где русскоязычный участник произнес фразу: «Конкурс организован совместно с linnavalitsus». Здесь эстонское слово буквально без изменений вставлено в русскую фразу (вместо нормативного «мэрия»).

В других случаях такие слова практически вырастают до полноценного русского слова, имеющего уже собственную грамматическую парадигму. Скажем, читательница форума сообщает, что кормит собаку «паштетом, кодуюстом и сливками», используя вместо словосочетаний «зернистый/ зерненый творог» или «домашний сыр» эстонское по происхождению слово, органично вписав его в структуру предложения с помощью русского творительного падежа – «кодуюстом».

Такие зачастую однократные и нерегулярные вставки слов из чужого языка называют вкраплениями. Основная функция вкраплений – заполнение лексической лакуны. Например, много новых слов приходит в нашу жизнь с новыми явлениями, и русскоязычные жители Эстонии, находясь в отрыве от метрополии, далеко не всегда знают, как это назвать по-русски. Уж не говоря о специфически эстонских явлениях, для которых в русском просто нет эквивалента.

В таких случаях и быстрее, и проще вставить в речь эстонский аналог. Самая обширная область для вкраплений – названия государственных учреждений, услуг и других слов, связанных с государственным сектором, которые отличаются от подобных в России, например: личный код (ближайший аналог в России – номер паспорта), Касса по безработице (биржа труда), семейный врач (терапевт), целевое учреждение (фонд).

Удобный эстонский

Другая область – специфичные для Эстонии культурные явления и объекты (Яанипяев / Иванов день, мульгикапсад, мыза). Отдельной причиной вкраплений являются слова, которые почему-то проще и удобнее позаимствовать из эстонского, чем использовать их более громоздкий русский аналог.

Как мне кажется, именно поэтому в Эстонии так часто говорят «пипаркоки» вместо «имбирное печенье» или упоминавшийся уже «кодуюст» вместо «зерненого / зернистого творога». Как определить, что эстонское слово уже обрусело и прочно вошло в русский язык? Грань определить сложно, но если изначально единичные вкрапления уже приобрели массовый характер и используются повсеместно, тогда можно говорить о заимствованиях. Как правило, именно лексические заимствования – самое заметное влияние одного языка на другой.

Живущие в Эстонии русские обычно сами знают о наличии локального колорита. Есть слова, которые давно стали мемами. Их вспоминают каждый раз, когда заходит речь о русском языке в Эстонии. Например, с большой вероятностью вам сообщат, что в «дигитальной» Эстонии принято «кандидировать».

На самом деле это не значит, что эти слова действительно часто употребляются. Лично я слышала их исключительно в шуточном контексте, когда русскоязычный собеседник использовал их с иронией. Вспоминается байка про «яйцекаменную дорогу» – кальку с эстонского munakivitee (мостовая). Популярность этой байки абсолютно несоразмерна реальному употреблению словосочетания, которое я не слышала никогда, кроме как в самой байке.

Как влияет эстонский язык на ваше речевое поведение?

КРИСТИАН (19 лет), студент

Сложный вопрос… Я часто использую слова olgu и selge. Я осознанно их использую, потому что мне кажется это забавным. Я считаю, это окей, почему нет.

Причем забавно: если в России скажешь «ноль кома пять» тебя не поймут, потому что кома – это эстонское слово, а они говорят «пять десятых». Языки сливаются постепенно – эстонцы тоже часто используют русские слова. Ничего плохого во взаимном проникновении языков не вижу. Сложно назвать это обогащением, потому что это свойственно больше устной речи. Но у тебя появляются забавные формы, которые можно использовать. Я думаю, что у нас не создается новый русский язык – для этого нам нужно прожить лет 100–200 в изоляции от русского языка, а это невозможно.

ПАВЕЛ (67 лет), пенсионер

Как-то даже сразу и не вспомнить. Не замечал как-то, не задумывался. Не знаю даже, хорошо это или плохо… Наверное, не очень хорошо. Эстонские слова, английские, сленг этот, который молодежь использует, – это все портит язык. Русский – это великий, богатый язык, не стоит, наверное, его портить. Боюсь, будущего у русского языка в Эстонии нет, сейчас же хотят запретить русский в школах.

ТАТЬЯНА (69 лет), пенсионерка

Külmutatud hakkliha. Фото: Shutterstock

Названия продуктов в магазине, особенно в мясном отделе, когда говоришь, например, «пооль кило хаклиха». Ну и тере, айтях, хеатаега. Эти слова я использую по мере необходимости, в повседневной жизни мало. Не знаю, как я к этому отношусь, нормально, наверное. Неплохо. Насчет будущего, я думаю, что ничего не будет – русский язык вытесняют. Если раньше 40 процентов было русскоязычных, то теперь только пожилые – молодежь говорит больше на эстонском и английском.

ДАРИНА (20 лет), студентка

Я часто говорю «кодуюст» и называю некоторые овощи и фрукты эстонскими словами. Обычно я этого не замечаю – это как привычка уже. Не могу сказать, хорошо это или плохо, что языки смешиваются. Это личное дело каждого, но, мне кажется, старшее поколение скорее против этого. Если затронуть тему смешения эстонского и английского языков, то очень заметна разница в том, как общается молодежь и старшее поколение.

СВЕТЛАНА (47 лет), врач

На самом деле заметно влияет. Чаще, конечно, замечаешь, когда эстонские коллеги говорят английское слово с эстонским окончанием, особенно это любят молодые. Но если что-то конкретное, то мы, например, говорим «пумпа» вместо «насос». У мужа, он строитель, слышала часто говорит «пистик» вместо розетки, но выключатель всегда выключатель. Еще говорит «постик» вместо столба. А самое забавное, что обычно ты этого даже не замечаешь! Я считаю, что смешение языков – это хорошо! Это значит, что язык живой, он так развивается, обогащается и становится понятнее окружающим. Мне кажется, наши языки продолжат смешиваться и сформируется какой-то свой русский. Хотя уже сейчас русский здесь – это скорее диалект русского, чем чистый русский.

По-прежнему грамотно

Менее заметны синтаксические кальки, то есть влияние эстонского языка на сочетания слов. Русский язык в целом дает огромный простор для маневра, многое можно формулировать разными способами, поэтому даже необычный порядок слов или нестандартное управление глагола не всегда выглядит как явная ошибка.

«Три с половиной года хожу там», – говорит русскоязычный участник телепередачи на ETV, и теоретически вполне возможно представить контекст, где такая фраза возможна и по-русски. Однако в данной ситуации говорящий скорее всего неосознанно заменил «хожу туда», скопировав эстонскую модель. Я и сама не раз ловила себя на том, что произнесла вдруг «купила из магазина» вместо «в магазине», используя эстонское управление глагола «купить» и делая это абсолютно неосознанно и автоматически.

И хотя в мире носителей русского языка несравнимо больше, чем носителей эстонского, именно русский испытывает в Эстонии влияние эстонского. Государственный язык охватывает все сферы жизни общества, это основной язык общения на территории Эстонии. А носителей русского языка пусть и достаточно много, но он не играет определяющей роли в жизни общества.

Практически все описанные явления абсолютно естественны для ситуации многоязычного общества, но касаются в первую очередь разговорного языка. Литературный русский язык остается по-прежнему нормативным, и его норма формируется в метрополии. Поэтому теоретически все письменные тексты (речь идет прежде всего о печатных или виртуальных СМИ) должны следовать нормам стандартного (литературного) русского языка. Однако иногда и туда проникают эстонизмы.

Лексикон эстонских слов и выражений в местном русском языке (некоторые примеры)

1. Маклер – агент по недвижимости. Когда-то это слово было вполне распространено в русском и сохранилось под влиянием эстонского.

2. Мыза – дворянская усадьба, поместье с хозяйством.

Мыза Палмсе. Фото: Meelis Meilbaum/Virumaa Teataja

3. Теллер – сотрудник банка, удобное слово из эстонского языка, которое явно короче русского словосочетания.

4. Хостель – с ударением на последний слог и смягчением последнего согласного – от хостел.

5. Соленые пироги (soolased pirukad) – пироги с несладкой начинкой, например с мясом или капустой, вместо российского «сытные/несладкие пироги».

6. Это возьмет время («see võtab aega») – это займет время, калька с эстонского võtab aega.

7. Приготовить форму («valmistada vormi») – Приготовить запеканку с мясом, рыбой или овощами в форме для запекания, калька с эстонского ahjuvorm.

Светоотражатели. Фото: Mihkel Maripuu

8. Хелькур – светоотражатель, световозвращатель, или катафот. Перечисленные русские слова кажутся слишком неудобными, возможно, поэтому в разговоре гораздо чаще слышишь эстонский аналог.

9. Пипаркоки – имбирные печенья, традиционное рождественское лакомство.

10. Рабарбар – ревень.

11. Мануал – В Эстонии это ручная коробка передач в автомобиле, а не книга с инструкциями.

12. Стартовик – сим-карта, стартовый пакет с симкой, который по-эстонски также будет stardikas.

13. Контора – офис, например место работы, а не бюрократическое госучреждение.

14. Полка (в единственном числе!) – книжный шкаф с полками, а не только отдельно прибитая доска для книг, калька с эстонского riiul.

15. Больничная касса – дословный перевод Haigekassa, государственное медицинское страхование в Эстонии, не имеющее никакого отношения к кассовым аппаратам.

16. ФИЕ – ИП – индивидуальный предприниматель, подобное сокращение существует и в эстонском языке – FIE.

Топсик. Фото: Mihkel Maripuu

17. Топсик – стаканчик с мороженым или другим продуктом, от эстонского tops.

18. Артикль – статья в газете (или журнале), а не часть речи.

19. Толока – совместное и часто волонтерское мероприятие, что-то вроде субботника. Это старинное и полузабытое русское слово удивительным образом получило второе рождение в Эстонии, во многом благодаря эстонскому talgud, которое когда-то было заимствовано из русского.

20. Рутер – вместо «роутер».

Русские слова в эстонском языке

Русский язык в Эстонии не имеет официального статуса и уступает по распространенности государственному и английскому языкам. Несмотря на это, некоторые русизмы успешно живут в эстонском языке. Чаще всего это различные разговорные эмоционально окрашенные словечки

Pakaa! – Пока! Разговорное «до свиданья».

Tavai – Давай!

Aida! – Пошли! В смысле «давай пойдем».

Poehhali! – Поехали!

Ladno! – Ладно, согласен!

Vaapshe – Вообще! Ну ничего себе!

Budka – Ларек.

И всевозможные матерные слова, значение и этимологию которых эстонцы не всегда улавливают.