ЮРГЕН ЛИГИ ⟩ Искусственное снижение цен приведет к дефициту и удорожанию жизни

Юрген Лиги. Фото: Remo Tõnismäe

• Биржа повышает надежность поставок и обеспечивает приток инвестиций
• Регулирование цен бесперспективно и контрпродуктивно
• Кризис образования у нас серьезнее энергетического кризиса

Экономическая свобода не является таким же краеугольным камнем свободы, как выборы, правовое государство или независимая судебная власть. Но это не означает, что рынок перестанет работать, если мы просто объявим о его отмене и начнем решать за него, пишет депутат Рийгикогу и бывший министр финансов Юрген Лиги (Партия реформ).

Именно сейчас следует помнить о принципах свободного общества и уровнях достоинства пирамиды человеческих потребностей, к которым относятся самореализация, признание, принадлежность. Ни в Эстонии, ни в Европе, ни в среднем, ни в подавляющем большинстве мы из-за каких-то цен не опустимся на уровень базовых потребностей, где распадается сама система ценностей.

Опыт говорит нам о том, что при социализме переписывание экономических законов приводит к тому, что партия и правительство пытаются заменить собой закон, вершить правосудие, издавать газеты, лечить больных и заниматься наукой. Политруки, которые хотели провернуть это в Эстонии, теперь требуют от правительства снижения цен.

Экспертное мнение они ни во что не ставят, свои умения вести дебаты демонстрируют не в парламенте, а на улице, пугая гражданским неповиновением. А ведь всеобъемлющая политическая воля, неделимость власти и государственное бесправие – это основные черты «русского мира», к которым можно смело добавить зависимость судьбы любого государства от той силы, которой оно обладает в отрыве от других стран.

Энергия в том мире, кстати, дешевая. Но вопреки утверждению Мартина Хельме о том, что это и есть основа современной цивилизации, дешевое топливо, как правило, идет рука об руку со стагнацией и бедностью. Естественно, дорогое топливо не дает прямого конкурентного преимущества, высокий уровень развития обеспечивается другими вещами, но более богатыми и счастливыми становятся народы, которые ценят не дешевизну, а устойчивость предложения и потребления.

План Путина в том и состоял, чтобы создать зависимость от дешевой энергии, а затем начать диктовать собственную политику. Сейчас он уже открыто говорит об этом, но опустошать европейские газохранилища он начал вместе с блокадой Украины еще весной 2021 года.

А теперь, читая утренние сводки, Путину могут попасться хорошие новости из Эстонии. Он узнает, что рост цен занял первые полосы всех газет, а вопросы, связанные с Украиной и свободой, отошли на второй план. Все, от простых людей до министров, винят в росте цен себя, свой образ жизни, «правила ЕС», а на свое государство мы возлагаем нереальные надежды.

Два тезиса

Хотя многие и считают, что высокие цены обнажили какие-то пороки биржи, она все-таки слишком хорошо продумана, опробована и проконтролирована для того, чтобы любой желающий мог вершить над ней самосуд.

Решение проблемы роста цен заключается в инвестировании в производство, экономию, передачу и накопительные мощности. Все эти разговоры о том, что Эстонии было бы дешевле самостоятельно производить электроэнергию из сланца, абсолютно пустые.

Тут самое время вспомнить времена нищеты и 1000-процентной инфляции, благодаря которым мы освободились от гнета России, стремясь как-то выкарабкаться из всего этого и обсуждая не материальные, а высшие ценности. Мы устанавливали законы и формировали рынки, влияние которых в нашем мире резко усиливается, если начать их отрицать. Речь идет не только о системе ценностей, но и о наказаниях.

Для национал-консерватизма устойчивое развитие является одной из наивысших ценностей, но любое упоминание о нем почему-то выводит Мартина Хельме из себя. Человек, который сам признавался, что не силен в точных науках, не может понять концепции ограниченности ресурсов и ухудшения окружающей среды по экспоненте. Но и с историей у него не намного лучше. Он полагает, что раз эстонский народ все еще существует, то он может все делать самостоятельно, не испытывая зависимости от других.

Но история полна примеров народов и цивилизаций, которых больше нет, потому что они либо исчерпали природные ресурсы своей территории, либо остались в отношениях с другими народами в одиночестве. На сегодняшний день экспоненциальный регресс в сфере окружающей среды и ресурсов достиг той степени, когда вызовы носят уже не государственный, а общий характер, выливаясь в конфликты и угрозы массовых переселений, но национальные популисты никакой связи здесь не видят.

Экономическая свобода не является таким же престижным краеугольным камнем свободы, как выборы, правовое государство или независимая судебная власть. Но это не значит, что рынок перестанет работать, если мы объявим об его отмене и примемся решать за него. Высокая цена по-прежнему указывает на то, что производство меньше желаемого, а потребление слишком велико. Искусственное снижение цен приведет к дефициту и новому росту цен, а также к перебоям с подачей электроэнергии.

Хотя многие и считают, что высокие цены обнажили какие-то пороки биржи, она все-таки слишком хорошо продумана, опробована и проконтролирована для того, чтобы любой желающий мог вершить над ней самосуд. Она обеспечивает более высокую надежность поставок и рост инвестиций, а новые вмешательства в нее небезопасны и не могут быть простыми. В случае Эстонии все это особенно очевидно: прибыль, которую государственная энергетическая компания зарабатывает на бирже, превращается в инвестиции и бюджетный доход, примерно так же планируется сейчас сделать во всем ЕС. Это высвобождает ресурсы для снижения вызванных ценами социальных проблем и дефицита производства.

Рынок, конечно, несовершенен и не учитывает такие побочные эффекты, как ущерб окружающей среде, поэтому обложение энергии налогами и ограничение ее потребления – это адекватное вмешательство, а не излишняя роскошь. Второе большое противоречие на рынке – это российская агрессия, энергетическая война и, опять же, отказ от товаров, который не представляет собой некую идеологическую роскошь, хотя и это тоже приводит к росту цен на рынке.

Субсидирование потребления энергии, регулирование цен, списание налогов и сборов – этот путь, которым с трогательным единодушием идут страны, не желающие покидать зону комфорта, к сожалению, бесперспективен и контрпродуктивен. Контроль цен обойдется бесконтрольно дорого, а взамен мы получим еще больший дефицит и ценовое давление, потому что стимулироваться будет потребление, а экономия и инвестиции будут сокращаться. С другой стороны, эти затраты лишат нас денег, необходимых для инвестирования и решения социальных проблем.

Цена на электроэнергию для бытовых потребителей. Изображение носит иллюстративный характер. Фото: Konstantin Sednev

Да, и еще: от контроля цен больше всего выиграют те, у кого уровень потребления выше среднего и кто никаких социальных проблем не испытывает. Такая модель не является устойчивой и не создает добавочной стоимости. Даже МВФ был вынужден заявить, что страны возложили на себя непосильные обязательства, а субсидии следует перенаправить в помощь тем, кто в них действительно нуждается.

Инфляцию нельзя оплачивать за счет государственного долга, потому что дополнительные непокрытые расходы дадут новый толчок инфляции. Но с инфляцией можно идти на компромисс и тратить больше, чтобы купировать боль там, где она сильнее, а также сократить дефицит энергии.

Вместо субсидирования нужно предлагать адресную и нейтральную по отношению к конкретным товарам помощь. Например, повышать минимальную зарплату, необлагаемый подоходным налогом минимум, пенсии, прожиточное пособие, пособия одиноким пенсионерам.

Следует освободить от обложения подоходным налогом среднюю пенсию, а также предлагать семейные пособия с учетом конкретных потребностей. Эстония сейчас применяет все эти меры, кроме последней. Раз уж цены контролируются, а потребление напрямую субсидируется, то следует ввести ограничение на такое вмешательство, установив потолок объема потребления и минимальную цену, чтобы снизить расходы и сократить «солидарность наоборот».

Решение проблемы роста цен заключается в инвестировании в производство, экономию, передачу и накопительные мощности. Все эти разговоры о том, что Эстонии было бы дешевле самостоятельно производить электроэнергию из сланца, абсолютно пустые. Это неустойчивая модель как с точки зрения отношений с союзниками, так и с точки зрения экологии, а достаточные производственные мощности все равно окажутся дорогими.

Потому что их будет не хватать. Нам потребуются большие запасы энергии, чтобы пережить ремонты и перебои. Поддержание баланса системы электроснабжения маленькой стране обходится дорого, кроме этого, нам, вероятно, придется вернуть в бюджет ЕС те сотни миллионов евро, которые мы получили для системы электроснабжения, мы бы больше не смогли покупать дешевую гидроэнергию и энергию ветра, развивать собственную возобновляемую энергетику и продавать излишки.

Осенью инвестиции и энергетический поворот должны были стать центральной темой при составлении бюджетных планов, но вместо этого министры попытались угодить заинтересованным группам и завели привычные разговоры.

Почему вы не инвестировали раньше и не слушались Юхана Партса – популярный нынче вопрос. Семь с лишним лет назад мы единодушно приняли все самые известные инвестиционные решения: новый блок в Аувере, работающий на смешанном топливе, последний на данный момент парк ветрогенераторов, Estlink, резервная электростанция в Кийза, завод по производству сланцевого масла Enefit 280, субсидии на утепление.

Я как бывший член совета Eesti Energia, министр финансов и человек, который когда-то формулировал ожидания владельца к ЕЕ, могу сказать, что с дальновидностью у нас не все так однозначно. Мы немного закрыли глаза на окупаемость проектов и риски для экологической политики, и те решения носили скорее стратегический характер, но не были продуманы до мелочей. Партс, например, презирал возобновляемую энергетику, которая и в плане цены, и с геополитической точки зрения, и с точки зрения экологии является нашим будущим. Но у нас нет причин стыдиться результатов.

Зато как-то неловко слушать Ратаса с Хельме, которые при любой возможности в качестве своей заслуги называют решение не закрывать досрочно сланцевые станции в 2019 году. А больше им нечем похвастаться. Еще в конце 2021 года единственной инициативой министра, отвечающего за энергетику, стало сообщение о том, что люди испытывают трудности с оплатой счетов. Хотя дефицит уже чувствовался, а цены выросли, война еще не началась, и статистика с прогнозами показывали рост реальных доходов.

Осенью инвестиции и энергетический поворот должны были стать центральной темой при составлении бюджетных планов, но вместо этого министры попытались угодить заинтересованным группам и завели привычные разговоры. Однако в долгосрочной перспективе слишком низкая стоимость электричества и газа, к которой мы бы привыкли, начала бы мешать инвестициям.

На самом деле, кризис образования у нас будет посерьезнее энергетического кризиса. Уже как минимум полвека известно, что дешевую ископаемую энергию нужно заменить, потому что атмосферу, климат и среду обитания заменить мы не можем, а кормить антидемократии не хотим.