/nginx/o/2022/09/22/14848137t1hc746.jpg)
Пошаговых инструкций по переходу на эстоноязычное образование в детских садах и школах пока не существует. Однако в Тарту хотят «закончить пятилетку за три года», придя к единой эстонской школе уже к 2025 году, на пять лет раньше остальных частей страны. Деятели местного образования при этом уверены, что русский язык не канет в Лету.
Единственный путь, который позволит современным школьникам продолжить обучение в вузе на эстонском языке – это языковое погружение «здесь и сейчас». С этим тезисом согласны все причастные к образовательному процессу в Эстонии.
И вообще, перед тем как горевать об утрате русскоязычного образования, координатор индивидуального обучения Тартуского профессионального колледжа VOCO Ксения Георге призывает определиться в терминах. Она не первый год работает с ребятами, абсолютно не владеющими эстонским языком, интегрируя их в эстонскую систему обучения. «Обычно говорят, что математику и физику сложно осваивать на неродном языке. На мой взгляд, это достаточно скудный аргумент», – считает Георге. Она полагает, что русская школа в Эстонии идеально подходит только для очень способных детей – одаренных и мотивированных. «И родители которых, – добавляет она, – в состоянии создать условия для изучения эстонского в других местах. За последние 30 лет мы видим, что просто изучение эстонского как иностранного не дает результатов».
По словам Ксении Георге, на выходе из русскоязычных школ огромный процент детей не достигает в знании эстонского языка даже уровня B1. И этого недостаточно для полноценного продолжения образования. «Я сама заканчивала русскую школу, где неплохо училась. Я с хорошими результатами сдала экзамены, но учиться в университете полностью на эстонском языке – это была для меня катастрофа», – вспоминает Георге.
По утверждению вице-мэра Тарту по вопросам образования Леммита Каплинского, родители, которые желают, чтобы их ребенок получал образование частично на русском языке, всегда будут иметь такую возможность. Однако ко времени перехода из детского сада в первый класс ребенок должен быть готов продолжить обучение по-эстонски. «Ненормальна ситуация, когда учащийся может пройти весь путь от садика до окончания среднего образования, так и не овладев эстонским. Эту проблему мы и решаем», – пояснил Леммит Каплинский. Он считает, что в идеале ребенок из смешанной семьи по окончании школы должен быть полноценно двуязычным.
Кроме того, вторит ему Ксения Георге, двустороннее языковое погружение – тот инструмент, который позволит и детям из эстоноязычных семей при желании овладеть русским. «Это идеальная методика для детей из двуязычных семей, которые хотят развить в равной степени и русский (или украинский) и эстонский, – отмечает Георге. – А на основе единой школы есть возможность его предлагать, тогда как в школу, помеченную как "русская", эстонцы не хотят отдавать детей. Но именно возможность неформально общаться со сверстниками помимо учебы позволяет овладеть языком».
Вице-мэр считает, что русская культура и идентичность никуда не денутся и после ухода обучения на русском из эстонских садов и школ. «Дети с родным языком, отличающимся от эстонского, могут получать вспомогательное образование, заниматься на русском каким-то хобби, спортом, – рассуждает Леммит Каплинский. – Важно, чтобы русскоязычный ребенок имел возможность обучаться русскому как родному, изучать литературу и культуру. Но все предметное обучение будет на эстонском, ведь именно с опорой на него человек будет продолжать получать образование и работать в Эстонии».
Директор Тартуской школы имени Александра Пушкина Алина Бразюлене уточняет, что справляться с поставленными задачами по переходу на эстоноязычное обучение следует не только школе: «Настрой, который передают ребенку родители, определяет его мотивацию и успешность».
Со своей стороны, первый этап в направлении совместного обучения с эстоноязычными детьми Пушкинская школа планирует… протанцевать. «На будущий год планируем проект со школой Форселиуса (названа в честь пастора XVII века, учившего крестьянских детей – прим. ред.), в рамках которого ученики пятых классов будут вместе ходить в школу танцев и затем выступать, – поясняет Алина Бразюлене. – Правда, ученик должен сам хотеть участвовать в таких проектах».
А вот взрослым, даже при большом желании, придется подождать. Для тех родителей, которые выбирали для своих детей русскоязычное образование, потому что сами не говорят по-эстонски, специальных программ по языку пока не предусмотрено. «Их создание – это работа, которую мы активно ведем, – уверяет Леммит Каплинский. – Уже этой осенью специалисты Тартуского университета начнут исследование ожиданий и потребностей родителей. Оно позволит определить средства, поставить цели и оценить объем необходимой работы по оказанию такой поддержки». По его словам, в разработке программы участвуют и Министерство образования, и Фонд интеграции, и педагогические учебные заведения, и много других партнеров.
Ксения Георге уверена, что вопросом перехода на эстоноязычное образование следует заниматься, основываясь на научных данных. «Ни в коем случае нельзя подходить к этому с наскока, – предостерегает Георге. – Что сейчас, кажется, пытается пропагандировать "Отечество" и как предлагает нынешний коалиционный договор – всех под одну гребенку. Нет. Так нельзя».
Ксения Георге рассказала, что ученые ТУ разработали пять моделей, позволяющих осуществить переход на единую эстонскую школу. Каждый конкретный подход зависит от пропорции русскоязычного и эстоноязычного населения в разных регионах. Программы содержат пошаговые рекомендации.
Кроме того, открытым для специалистов остается вопрос: как получилось, что русскоязычное образование в Эстонии начало меняться с конца? «На эстонский язык было переведено высшее, профессиональное образование, потом гимназии, теперь основные школы и в последнюю очередь детские сады, – поясняет Георге. – Логика подсказывает, что во избежание возникновения неконкурентоспособного слоя общества начинать надо было с детских садов. И тогда бы не было мифов о том, что "неспособным" сложно встраиваться в общество. Мне очень нравится фраза одного ученика: "Кто сказал, что у меня трудности с учебой? Может, у вас трудности с преподаванием?"», – цитирует эксперт.
Ксения Георге критикует решение правительства, по которому абсолютно все учителя должны через два года владеть эстонским на категорию С1. «У меня вопрос: что важнее – педагогическая компетенция или знание языка? – спрашивает Георге. – Почему мы должны избавляться, например, от прекрасного филолога, специалиста по русскому языку в Ида-Вирумаа, если он не владеет эстонским?»
Георге поясняет, что ускоренный переход требуют от тех специалистов, которым и до этого было сложно. А применение в адрес учителей тактики наказаний и угроз увольнения вместо создания мотивационного пакета кажется ей непонятным. В целом эксперты сетуют, что до широкой общественности так никто и не довел информацию, что, собственно, подразумевается под понятием единой эстонской школы. Ведь она совсем не исключает преподавания части предметов на русском. Но сохранение русской идентичности не может быть ее задачей. Этим должна заниматься семья и национальное сообщество.
Леммит Каплинский уверен, что та глобальная трансформация, которая сегодня начинается в эстонском образовании, не сужается до эстонско-русского вопроса. Это система образования, призванная интегрировать многообразие культур. «При всей сложности нынешних отношений с Россией, она остается нашей соседкой. И безусловным богатством Эстонии при построении отношений и в будущем является знание языка и культуры, способность понимать друг друга», – подытожил Каплинский.
Статья подготовлена при участии журналиста Натальи Гребневой.
