По словам председателя Военного комитета НАТО лейтенанта-адмирала Роба Бауэра, новая военная стратегия НАТО, действующая с 2018 года, позволила лучше подготовиться к нападению России на Украину.
– Что решает Военный комитет НАТО, а что – сами армии стран-членов альянса?
– НАТО – это военно-политическая организация. Все решения принимаются на ежедневных встречах Североатлантического совета. Они могут приниматься на уровне послов, министров обороны или иностранных дел, глав государств и правительств. Эти встречи проходят под председательством генерального секретаря Йенса Столтенберга.
А еще есть Военный комитет, которым руковожу я и который состоит из представителей главнокомандующих вооруженными силами. Здесь, в Эстонии, прошла очередная встреча комитета. Такие встречи проходят три раза в год.
Перед принятием любого решения Североатлантического совета следует проконсультироваться с военными, чтобы политический эшелон понимал, соотносятся ли его амбиции с реальностью.
Сам Военный комитет никаких решений не принимает. Он дает советы, которые иногда могут быть неудобными. Мы можем сказать что-то такое, чего не ждут или не хотят услышать. Но военные консультации хороши тем, что не обременены никакими ограничениями. В НАТО решения принимают все 30 стран-членов альянса, а скоро их будет 32.
В этом смысле НАТО очень особенная организация, в которой любое государство может сказать свое «нет», но без права вето. Мы договорились, что если какая-нибудь страна скажет «нет», то мы спросим: что нужно, чтобы мы услышали от вас «да»? Именно так ежедневно ведутся дела в штаб-квартире НАТО как на военном, так и на политическом уровне.
– Часто ли бывает так, что политическое руководство принимает какое-то решение, а Военный комитет говорит: «извините, но так не получится»?
– Наверное, такое случается, но при мне ни разу. Иногда, правда, бывает, что страны оказывают на Военный комитет давление, чтобы он изменил свою рекомендацию. В этом случае важно сохранить в обсуждениях Военного комитета максимальную близость к реалиям. Потому что после принятия решения все поворачиваются к Верховному главнокомандующему и говорят: хорошо, давайте сделаем это. И было бы странно в этот момент узнать, что это неосуществимо.
Бывает, что политический эшелон хочет сделать что-то в принципе реальное, но труднодостижимое. Например, военные рекомендуют подразделения определенного размера, а политики запрашивают больше. Попросить, разумеется, можно. Если вы, например, хотите обеспечить безопасность в ночном клубе и вам говорят, что тут достаточно одного вышибалы. Но кто-то может сказать, что он хочет троих.
Нет ничего плохого в том, что в клубе будет больше вышибал, пусть это и нецелесообразно. Всем странам-членам альянса придется внести свой вклад в увеличение числа вышибал. Поэтому дебаты по такому вопросу неизбежны.
– На июньском саммите в Мадриде был принят целый ряд политических решений. Какие темы сейчас стоят на повестке дня?
– Во-первых, принятие в Мадриде всех этих решений означает, что Военный комитет уже дал по ним свои рекомендации.
Продолжаются дебаты, касающиеся усиления обороны, сдерживания России и мирового терроризма в целом. По сути, это означает масштабную перестройку военной структуры НАТО в ближайшие годы. Нам пришлось сместить фокус с отдельных войн и операций по управлению кризисами, в которых мы участвовали последние 25 лет в Югославии и на Ближнем Востоке. Тогда время работало на нас, мы планировали все сами, а уровень технического оснащения противника был, как правило, ниже, чем у НАТО. Нам не нужно было воевать в воздухе, в космосе или в киберпространстве, мы воевали только на земле.
Этим мы занимались последние 25 лет, пока неожиданно не оказались лицом к лицу с ситуацией 2014 года, когда Россия аннексировала Крым. И тут мы начали понимать, что рано или поздно все это может повториться и в Европе.
Военные специалисты НАТО начали разрабатывать новую военную стратегию. Мы решили выяснить, насколько успешно мы можем сдерживать подобные угрозы и защищаться от них. Теперь в Мадриде официально утверждена новая стратегическая концепция, в соответствии с которой Россия является нашим противником. В 2010 году она была партнером. Это изменение, которое было трудно принять.
Мы были готовы к началу войны в Украине в той степени, которой многие от нас не ожидали. Потому что мы за две недели собрали 40 000 военнослужащих под командованием Верховного главнокомандующего объединенными силами НАТО в Европе.
• 11 ноября 1962 года – родился в Амстердаме.
• 1981 – начал служить в ВМС Нидерландов, закончив Королевский военно-морской колледж.
• 2001–2014 – участник военных операций НАТО.
• 2015–2021 – заместитель, затем главнокомандующий Силами обороны Нидерландов. • 2021 – председатель Военного комитета НАТО.
/nginx/o/2023/01/24/15098212t1h4956.jpg)