Мнение ⟩ Культурологический аспект войны: разрушается сама атмосфера Европы

Илья Кукулин и Мария Майофис. Фото: личный архив

• После распада СССР в новых государствах шел процесс образования местных сообществ
• Российское вторжение в Украину уничтожает и атмосферу, которая создавалась там десятилетиями
• Социальные пространства необходимо восстанавливать так же, как материальные места обитания людей

Не только дома, но и своя атмосфера мест, воздух, которым дышат жители Украины и Европы, также разрушаются войной. Так считают культурологи Илья Кукулин и Мария Майофис. До 2022 года ученые преподавали гуманитарные дисциплины в Высшей школе экономики в Москве. В настоящее время они работают научными сотрудниками Амхерст-колледжа, штат Массачусетс (США).

Происходящая сегодня война, развязанная Россией против Украины, обостряет конфликты по всему миру – Китай и Тайвань, Сербия и Косово, Армения и Азербайджан, Таджикистан и Кыргызстан. Все это заставляет по-новому и с особенной остротой переживать шаткость многих окружающих явлений, казавшихся если не естественными, то, во всяком случае, привычными и налаженными.

Хрупкость мира за пределами зоны военных действий. Ограничение возможности свободно перемещаться. Уязвимость быта. И не только налаженного быта, как такового («каждую неделю мы ходим в этот супермаркет на углу»), но и особого уклада повседневной жизни, сложившегося в разных постсоветских городах и государствах. Эти создававшиеся в каждой стране, каждом городе и районе уклады придают жизни достоинство в конкретном месте – вне зависимости от того, о бедной стране мы говорим, или об относительно богатой.

Советский Союз охватывал множество разных культур. Нельзя сказать, что своеобразие этих культур вовсе не учитывалось при управлении из центра. Но все же унификаторские тенденции были очень сильны. А обаяние повседневной жизни, присущее Таллинну, Паланге, Риге, Дилижану, Ташкенту, шутливые клички мест, улиц и памятников, уличная и рыночная торговля, прогулки в парках и посещение танцплощадок пожилыми парами, – все это в советском публичном пространстве было как будто незаконнорожденным.

Журналисты и авторы путеводителей или вовсе не замечали обаяния конкретных городов, или писали о нем так, словно его тоже произвела на свет коммунистическая партия – как всегда, дружными и несколько надрывными усилиями. Это можно объяснить тем, что в СССР почти ничего не могло исходить от местных сообществ – только от партии и правительства.

После краха Советского Союза одни государства, возникшие на его развалинах, стали более демократичными, другие – менее. Но в каждом из них, в столицах и маленьких городках, в селах и в курортных поселениях, стали образовываться особые социальные ландшафты. Теперь уже никто не мог приписать их авторство советской власти или даже местным политическим элитам. У городской жизни появилось достоинство, которое теперь могло существовать и развиваться, так сказать, не исподтишка.

Этой весной нам довелось прожить два месяца в Ереване и три месяца в Вентспилсе, с частыми приездами в Ригу и с коротким визитом в Эстонию. Мы заметили, что при всем отличии Армении и Латвии и даже Латвии и Эстонии, с их близостью и соседством, в каждой из стран, в каждом из городов, где мы жили или куда даже ненадолго приезжали, можно было почувствовать свою атмосферу. Ее «надышали» за время, прошедшее после 1991 года, местные сообщества. А во многом в нее внесли свой вклад и приезжие, которые входили в эти сообщества надолго или эпизодически.

Для того, чтобы ценить этот воздух, нужно к нему привыкнуть, научиться различать его состав. В Латгальском предместье Риги нет таких впечатляющих памятников и хорошо отреставрированных зданий, как в Старом городе. Но призрачный и всепроникающий закатный свет, старые дома, обшитые досками, палисадники, где проходит жизнь в теплое время года, – все вместе помогают увидеть Латгальское предместье как пространство, наделенное своей памятью. Это память домов и самой земли. Эта память складывается из множества встреч, произошедших на улицах, в домах и кафе. Они не растворились в воздухе, но вошли теперь в его состав.

Сегодня обрываются десятки тысяч, а под угрозой находятся миллионы человеческих жизней, и это происходит в Европе. На этом фоне рассуждения о хрупкости локальной атмосферы и местных сообществ могут показаться странными, даже неуместными. Но важно понимать, что, помимо человеческих жертв и разрушений, в Украине российским вторжением и оккупацией оказались уничтожены огромные пласты социальности и повседневной культуры.

Во время войны совместное создание и переживание социального ландшафта не менее важно, чем стремление к победе над врагом.

Уничтожены не только здания и городская инфраструктура, уничтожены «гении места», неуловимые черты казавшегося прочным и оказавшегося предельно уязвимым живого пространства, которые создавались совместной жизнью многих людей. Разглядев и приняв хрупкость и уязвимость местных укладов, начиная говорить об этом друг с другом, мы можем хотя бы попытаться создать почву для взаимопонимания и солидарности между людьми из разных стран.

Во время войны, особенно такой, как сегодня, когда не только гибнут люди, но также целенаправленно разрушаются города, монастыри, памятники культуры, солидарность и кооперация нужны не только для удовлетворения основных потребностей обездоленных. Различные формы солидарности помогают нам напоминать друг другу об уникальности социальных ландшафтов разных городов и поселков. Нам следует помнить, что после окончания боевых действий их нужно будет воссоздавать. Хотя очевидно, что просто восстановить их будет невозможно – «надышанный» воздух никогда не сможет быть тем же самым.

Понимание социальных ландшафтов как незаменимого элемента жизненного мира современного человека – это положительная ценность. Совместное переживание таких ценностей во время войны не менее важно, чем стремление к победе над врагом. Солидарность и готовность оберегать местные уклады с их достоинством позволяют противостоять рассудочному национализму и местечковому шовинизму. Ведь оберегать эти уклады нужно не в одном конкретном селе или городе, а в принципиально разных пространствах, которые можно – и интересно – сравнивать между собой. Более того, только в сопоставлении друг с другом эти пространства обретают смысл.

Война излучает своего рода психологическую радиацию насилия. Она подтачивает связи между людьми даже там, где нет физических разрушений. Наша задача – помнить об этой радиации, противодействовать ей своими усилиями и понимать, что бороться со следами ее воздействия придется еще много лет. Такая работа возможна там и тогда, где и когда люди учатся понимать друг друга, несмотря на различия, учатся, наконец, принимать друг друга. Из многочисленных частных случаев такого принятия и складываются социальные ландшафты.

Иначе говоря – рождается тот самый драгоценный воздух, который отчетливо различим для всех, кто приедет, успокоится, освоится и выйдет на улицу летним вечером, чтобы посмотреть, как выглядит закат именно здесь, среди вот этих домов. Потому что вне данного конкретного места закат – это просто атмосферное явление.