Открытие магазина русских книг в Грузии – это попытка показать, что другая Россия хотя бы возможна, полагает книготорговец Федор Отрощенко.
Я вылетел из Москвы в Ереван сразу после начала войны и через несколько дней был уже в Грузии. В тот день надломились время и пространство, но я с утра вышел в магазин и увидел, что у людей вокруг ничего не изменилось.
Было понятно, что надо что-то делать по приезде в Тбилиси. Я не IT-специалист, не UIX-дизайнер и не политический перформер. Я недоучившийся филолог, который только с книжками и умеет работать. Так что ничего лучше книжного магазина я придумать не смог. Книги, кофе, вино, настойки, лекции в теплом месте (так переводится слово «Тифлис»). Звучит хорошо, хотя на деле все сложнее. В первую очередь, потому что я русский. И к тому же, еще и россиянин.
Здесь надо сказать несколько слов о Тбилиси и Грузии, у которой хватало хлопот и без войны в Украине.
Начнем с того, что не Грузия это, а Сакартвело, то есть «страна Картли». Это один из древнейших кавказских народов. Приветствуют грузины друг друга, можно сказать, частью тоста: «гамарджоба». Потому что кратчайшая версия этого тоста звучит как «сакартвелос гаумарджос», что означает «За Грузию!», а длина его не регламентирована. Можно еще «Дедебс гаумарджос!» («За матерей!»), «самшоблос гаумарджос!» («За родину!»), да и просто «гаумарджос» – это значит «За победу!», потому что «победа» будет «гамарджвэба». В самые важные моменты жизни грузины говорят о родичах и победе.
Это очень показательная вещь. Я ведь это узнал не через раскопки глубин словаря или этимологического справочника (хотя и по ним проверял), а из разговоров с жителями Грузии. Для них важно, что вокруг враги, а с ними правда и победа.
Нравы в Грузии достаточно консервативные, независимо от возраста. Особенно непримиримы тут в вопросах секса и сексуальных предпочтений.
В 1992 году была война на территории Абхазии. Это очень травмирующая тема для грузин. Россия там была против Грузии, а украинские корабли помогали выбираться беженцам из Сухуми. Через 16 лет, в 2008 году, Россия снова вступила в недолгую, но важную для всех войну с Грузией и отобрала Южную Осетию. В головах большинства грузин это незавершенные войны. А теперь Россия напала на Украину, которая 30 лет назад помогала Сакартвело. Так что несложно представить, как грузины относятся к приезду россиян.
Одна выдающаяся дама-филолог, преподающая в Грузии, рассказывала мне, что много кто из русских приехал и решил, что сейчас подымет местную науку на «должный» уровень, облагородит, что называется, местный ландшафт. Ну, конечно, все будет замечательно! Особенно, когда ничего не смыслишь в травме, которая тут есть. И лишь усиливаешь ее.
Да и до 1992 года у Грузии были непростые отношения с Россией – как, наверное, и у всех республик Советского Союза. Поэтому FUCK PUTIN и RUSSIANS GO HOME на стенах и заборах были заменой NO BACK IN THE USSR. Однако нельзя сказать, что все грузинское общество сейчас единодушно против Советского Союза. Большинство таксистов говорит, что Сталин и Берия – вот были люди, не то, что сейчас. При развенчании культа личности в Тбилиси были протесты. А могила матери Джугашвили до сих пор является одной из достопримечательностей Тбилиси, вместе с могилой Грибоедова.
Старшее поколение с теплотой вспоминает «совок» и оправдывает репрессии. Молодые не хотят ассоциироваться с ними, хотят в Европу. Но Европа не спешит принимать Грузию в силу экономических причин, да и местные нравы достаточно консервативны, независимо от возраста. Особенно непримиримы тут в вопросах секса и сексуальных предпочтений. Так, в Тбилиси нет секс-шопов и негде купить лубрикант, потому что подобные магазины начинают громить. Штраф за гомофобные высказывания политика Бесо Данелия составил один лари (примерно треть доллара), а по статистике, Сакартвело является самой гомофобной страной Европы.
Так что в этой закрученной и противоречивой системе отношений, ценностей и мыслей разобраться студенту-филологу, который в своей российской жизни пытался писать о позднесоветском литературном андеграунде, было очень непросто. Особенно непросто было начать здесь что-то делать. Все время ведь боишься оступиться и сказать что-то не то. Но делать что-то было надо.
Книжный магазин Dissident books, за барной стойкой которого я и пишу этот текст, – это один из опытов по созданию новой России. Это сильно звучит, умные люди будут смеяться. Но это тоже попытка показать, что Россия не ограничивается Путиным и Кремлем. Показать не только грузинам, которые не факт, что оценят. Показать самим русским, оказавшимся в Грузии.
Это не значит, что мы продаем только русскоязычную литературу, говорим только на русском языке и собираем вокруг себя только россиян. Наши посетители из разных частей света. Кроме России и Грузии, тут еще соседняя Армения, а также Беларусь, США, Украина, Великобритания, Германия, Израиль, Индия. Книги у нас из разных стран и на разных языках. Но все-таки мы сами русские, и поэтому книжный магазин становится той Россией, в которой мы бы хотели жить. И в которой мы на самом деле часто бывали до отъезда – дружащей с разными народами, мультикультурной, разнообразной, толерантной и готовой помогать.
В конце весны – начале лета 2022 года «русский Тбилиси» забурлил. Стали появляться бары, книжные, открываться организации и медиа, группироваться тусовки и намечаться мероприятия. Наш книжный открылся на волне всего этого – 24 июня. Поток людей хлынул, а СМИ стали писать о нас. Мы вчетвером (моя жена, я и двое наших друзей) стали создателями чего-то, в чем нуждались люди вокруг. И это, конечно, замечательно. Хотя и не отменяет того, что время и пространство надломились и в норму еще не пришли.
Есть прошлое, которое мне снится почти каждую ночь, о котором я тоскую. Наяву мерещится будущее. А настоящего будто бы и нету вовсе. И Dissident books – выдумка, мираж. Пока что ни один из русских, что я здесь встречал, не сказал мне, что хочет встретить свою старость в стране Картли. Для всех это перевалочный пункт, временное пристанище на неделю, месяц, год, несколько лет. Но не на всю жизнь.
В 1991 году развалился Советский Союз, а Ленин все еще лежит в мавзолее, и фигуры речи у власти советские, люди мыслят советскими или антисоветскими (какая разница) категориями. Многих, и меня в том числе, преследует ощущение, что мы вышли из одного состояния, но не пришли в новое.
Диссиденты проиграли. То, что они пытались сделать, стерлось в подмене понятий. Их не существует. Поэтому и Dissident books выдуман нами четверыми и всеми, кто к нам приходит. Всеми, кто берет эспрессо, тоник, смородиновую настойку или непонятную умную книгу от издательства «Новое Литературное Обозрение». Мы будто оказались в складке времени и все время сползаем в литературу. Живем воспоминаниями.
Или еще такой сюжет. При открытии книжного я списался с Женей Коганом – создателем книжного магазина «Бабель» в Тель-Авиве. Мы с ним создали чат книготорговцев в эмиграции. Там у нас теперь книжные из Барселоны, Еревана, Копенгагена, Риги, Лиссабона и т. д. В нем мы советуемся друг с другом как по бытовым, так и по морально-этическим вопросам. Например, можно ли заказывать книги издательств, которые замечены в издании авторов-пропагандистов? Или насколько правильно заказывать книги от издательств-монополистов типа «АСТ» или «Азбука»? На них, конечно, в основном и зарабатываешь, но все же…
Создание таких сетей – это попытка объединиться разными выдуманными «Россиями». Попытка выстроить связь между русскоязычными интеллектуалами в странах их рассеяния, потому что почти все они ходят в книжные. Оправдаются ли наши надежды? Вряд ли. Но нам всем помогает эта работа.
Помимо книжного, мы с друзьями уже третий год ведем маленькое независимое сетевое издание «Демагог». Так уж вышло, что после 24 февраля вся наша редакция разъехалась – в Барселону, Ригу и Тбилиси. Когда мы недавно публиковали текст Зиновия Зиника, писателя-эмигранта третьей волны, с 1976 года живущего в Лондоне, он мне написал: «Буду рад вернуться в тамиздат». И тут до меня дошло, что мы правда стали тамиздатом. Теперь я лишился пространства «здесь» и оказался в некотором «там». И еще долго буду в этом «там».
«По обе стороны тюремной стены ощущаешь все ту же тюремную стену – и лбом ее не прошибешь», – пишет Зиник в своей статье. У меня ощущение, что все вдруг уехавшие в один момент оказались внутри воображаемой тюремной стены.