Одна из граничащих с Эстонией стран вошла в тот период своей истории, когда лидер нации, как Тараканище из сказки Чуковского, собирается съесть детей своих подданных.
Ян Левченко ⟩ Почему мобилизация не провоцирует бунт (20)
Сталин, который был прозрачно зашифрован в этом образе детской литературы, во время Второй мировой войны призывал защищать Родину от напавшего врага. Путин, которому не удалось никого заставить напасть на Россию, принялся сам нападать на соседние страны и вынуждать их становиться Россией, чтобы хоть в чем-то походить на Сталина. Но увы – он как был, так и остался похож на Гитлера. Когда такая «Родина-мать» зовет, ее сыны обращаются в бегство.
«Мы рожали, чтоб вы побыстрее бежали», – написала поэт Майя Кучерская, реагируя на очереди в аэропортах России после объявления мобилизации. В этой колыбельной, как она сама определила жанр своего обращения, Кучерская говорит от лица женщин, чьи мужчины уходят. Но она не укоряет бегущих за дезертирство. Она грустит о том, что эти мужчины могли бы уже не только не ходить на войну сами, но и что-то сделать, чтобы эта чудовищная война, наконец, закончилась. И не только война.
Почему, тем не менее, этого не происходит? Почему вместо сопротивления, которое должно было вскипеть волной, как только призыв на неправедную войну коснулся широких слоев населения, происходит либо бегство, либо следование преступному приказу? Это и правда может удивить людей, которые думают, что естественной реакцией на произвол является протест. Чтобы так думать, человек должен быть гуманистом, то есть разделять идею ценности своей и чужой жизни.
А еще духовные потребности этого человека должны не просто удовлетворяться государством самыми дешевыми способами, но поддерживаться обществом и государством, которое с ним заодно. В нынешней России оба эти условия работают с точностью до наоборот.
Можно и нужно критиковать политику стран, которым посчастливилось на рубеже 1980–1990-х годов прошлого века воспользоваться правом на самоопределение и покинуть ослабевшие на тот момент объятия Советского Союза. Но ясно, что некоторые из них сумели встать на собственный путь развития и двинуться в будущее. Российская Федерация, оставшаяся в некомфортном для себя одиночестве, в течение всей постсоветской истории была озабочена продлением прошлого. Например, созданием союзов под своим фактическим началом, таких как СНГ или ЕАЭС.
СССР менялся, но уходить не хотел. В первую очередь – из голов людей. Уже в середине 1990-х годов на российское телевидение вернулся памятный большинству зрителей репертуар в новой аранжировке, который получил характерное название «Старые песни о главном». Экономика вроде как двигалась какими-то своими путями, встречавшими в народе глухое недовольство, а в поиске духовных ориентиров страна все более решительно разворачивалась назад. Небольшой процент людей развивался и что-то для себя открывал. Остальные усвоили только науку выживания и недоверия к умникам. Которые мало того, что говорят непонятно, так еще и не служили в армии.
Армия – важнейшая духовная скрепа России. В отличие от церкви – якобы возрожденной, но на деле представляющей собой имитационный институт советского типа – армия отличалась тотальностью и проникала в плоть общества, разделяя и уничтожая его. Господство силовых структур, незначительно ослаблявшихся в периоды либеральных веяний, сформировало ценностный фундамент у поколений сначала советских, потом российских людей.
Ветвистые военные кланы и специальные поселения («городки»), образующие гигантскую сеть, на которой держится страна. Армия как социальный лифт для молодых людей из бедных, то есть преобладающих слоев населения. Раздача поощрений, согласованная с полной безответственностью (приказы командования не обсуждают). Язык, пропитанный образами насилия и пестрящий поговорками «не служил – не мужик» и словами типа «командир» как формой обращения к таксисту. Все еще повсеместное представление о незыблемом распределении гендерных ролей («мужики» в камуфляже как бы работают, а «бабы» дома готовят и красятся к их приходу). Самое главное, что советская, а затем уклонившаяся от структурных реформ российская армия не допускает мысли о ценности отдельного человека. Образование, квалификация, умения – все бросается в топку элементарных навыков, которые объявляются главными достоинствами человека. «Не хочешь – заставим», а «незаменимых нет», поэтому «когда надо, всегда готов».
Все равно жизнь, даже тронутая тонкой пленкой бытового достатка, ничего не стоит. Те, кому нечего терять, покорно идут на сборные пункты. Кому есть – пытаются выбраться. В сказке Чуковского таракана одним махом склевал воробей. Здесь на это уповать не стоит. Но сколько мужчин требуется вооружить, чтобы государство успело пожалеть о неосторожной мобилизации, но ничего не успело сделать?