Мнение ⟩ Девять напуганных мужчин в Эстонской православной церкви

Митрополит Евгений. Фото: Константин Седнев / Postimees

В ответ на ультиматум министров, обращения христианских лидеров и простых верующих руководство Эстонской православной церкви Московского патриархата опубликовало документ, который должен был разъяснить его позицию по отношению к войне в Украине и к решению руководства Русской православной церкви поддержать военную агрессию РФ. В дополнение к нему вышел ответ митрополита Евгения МВД Эстонии, в котором он сказал, что не разделяет точку зрения патриарха Кирилла. Религиовед Андрей Шишков проанализировал, каково нынешнее состояние и будущее этой церкви.

Выпустивший обращение Синод – коллегиальный орган церковной власти, управляющий Эстонской церковью. В его состав входят 9 человек, под обращением стоят их имена. И, судя по тексту документа, они очень напуганы и растеряны, потому что оказались между молотом и наковальней. С одной стороны находится Эстонское государство, с другой – патриарх Кирилл.

Церковь и общественный запрос

В ситуации острого общественного кризиса с участием церкви у официального церковного документа может быть только одна задача: понизить градус напряжения в обществе. Для этого церковному руководству необходимо ответить, хотя бы частично, на основные вопросы, поступающие от государства и общества. И Синод ЭПЦ с этим не очень хорошо справился.

После объявления в России военной мобилизации патриарх Кирилл выступил с проповедью, в которой, в частности, заявил, что смерть воина на войне смывает все грехи. Это высказывание не соответствует учению церкви и даже может быть квалифицировано как ересь, оно противоречит церковным канонам, которые рассматривают убийство на войне грехом, требующим покаяния.

Политический смысл проповеди патриарха был очевиден: мотивировать вновь мобилизованных на войну. От митрополита Евгения ждали, прежде всего, моральной оценки этого высказывания. Но Синод ЭПЦ проинтерпретировал этот общественный запрос как требование к церкви дать политическую оценку, что, с точки зрения синодалов, неприемлемо лоя церкви. Но любая публичная позиция содержит в себе политическую оценку, в том числе и тезис «мы вне политики». Его суть заключается в отказе брать на себя ответственность перед обществом в конкретной политической ситуации. Подобное заблуждение – считать убеждение «я вне политики» неполитическим – простительно рядовому гражданину, но не организации, объединяющей 100 тысяч человек и претендующей на заметную роль в обществе.

Страх человеческий

Основная эмоция в тексте Обращения Синода – страх. Авторы боятся, что читатель поймет его, как однозначное осуждение войны, которую ведет Россия против Украины. Ни разу эта война не квалифицируется как несправедливая, агрессивная или захватническая. Само обсуждение темы войны, как пугают сами себя авторы, «может привести к расколу в нашем обществе» и вообще «отвлекает от насущных дел».

Боязнью высказаться определённо также объясняются некоторые фрагменты, в которых два следующих друг за другом тезиса взаимно исключают друг друга. Например, авторы напоминают, что ЭПЦ поддержала антивоенное заявление Совета церквей Эстонии от 19 марта 2022, а затем выступают против того, чтобы церковь давала политические оценки. Смело выглядит утверждение, что «Церковь призвана нести и пророческое служение», ведь в Библии пророки были главными критиками неправедных правителей. Но оно тут же нивелируется последующей фразой, где пророческое служение ограничивается узкой сферой ответственности – пространством церкви.

Но главное, что в этом документе нет ни слова о патриархе Московском и всея Руси Кирилле, в котором несложно опознать главный источник страха авторов документа. Прямая угроза репрессий в ответ на слабость синодального обращения заставила митрополита Таллиннского Евгения в своем ответе МВД Эстонии переступить через этот страх и прямо дистанцироваться от патриарха Кирилла. Но причиной этого деяния стало предупреждение «начать процедуру лишения меня временного вида на жительство», о чем прямо говорится в письме. Снова страх, а не чувство ответственности перед обществом. Но нужно отметить, что, чем бы ни был продиктован этот ответ, он все равно важен для понижения общественной тревоги в отношении ЭПЦ МП.

Очередь православных в ласнамяэский храм во время визита патриарха Кирилла в Таллинн, июнь 2013 года. Фото: PM / Scanpix

Церковь как консервативная семья

В чем же причина этого страха? Здесь надо несколько слов сказать о социальной психологии православных верующих. Многие из них рассматривают церковь как большую семью. А в консервативных семьях не принято выносить семейные дела на суд публики. Прихожане Московского патриархата повторяют одну и ту же мантру: «Да, патриарх плохой, но он наш отец, а отца не выбирают». Мысля церковь как семью, верующие принимают эту ролевую модель и начинают вести себя соответствующе.

Сложившаяся ситуация в этом самоописании превращается в классическую проблему домашнего насилия в консервативной семье. Отец может издеваться над детьми, но они будут бояться обратиться в полицию, чтобы не выносить семейные дела на суд «внешних»: «Бьет – значит любит». Психологи называют это состояние со-зависимостью, и из таких токсичных отношений очень сложно выйти без помощи специалистов. Основная эмоция в такой семье – страх – перед отцом-тираном и перед судом публики.

Проблема самоописания церкви через метафору семьи заключается в том, что духовенство и верующие тем самым инфантилизируют себя. Но речь идет о взрослых людях, которые должны принимать ответственные решения, а не о детях. Взрослое поведение предполагает участие в общественно-политической жизни, а не уклонение от нее.

Что делать?

Находясь в плену метафоры семьи, верующие часто не осознают, что могут разорвать этот порочный круг и посмотреть на ситуацию иначе. Семья – далеко не единственная ролевая модель в церкви. По-гречески, церковь переводится как «экклесия» – так называлось собрание древнегреческого полиса, и раннехристианская община применила это название к себе. Экклесия отличается от патриархальной семьи тем, что в нем действуют равные и свободные граждане, которые несут ответственность за все общество. Если в патриархальной семье властные отношения строятся на насилии отца семейства, то в экклесии на способности к убеждению.

Демократические ценности свободы и человеческого достоинства, которые восходят к христианскому учению о человеке как образе Божьем, не чужды церкви, но смена ролевой модели не может произойти сама собой. Для этого необходимо приложить огромные усилия, прежде всего, – в области церковной педагогики. Настоящая свобода уничтожает страх оказаться во власти другого, но этой свободе надо учить. Эти усилия должны стать заботой всего общества, если оно заинтересовано в дальнейшем демократическом развитии.

Вывод Эстонской православной церкви из токсичной со-зависимости с Московским патриархатом – это также общественное дело, которое не гарантирует быстрый результат, но оно необходимо для блага будущих поколений. Однако, только репрессивными мерами этого сделать не удастся. Нужен открытый и конструктивный диалог между церковью, обществом и государством.