/nginx/o/2022/10/30/14929428t1hecae.jpg)
Британия переживает крупнейший кризис за последние полвека, и не один. Экономика, политика – всё пылает, а пожарным не дозвониться. За последние четыре месяца в стране сменились три премьер-министра и четыре министра финансов. На этой неделе кадровая рулетка остановилась на Риши Сунаке.
По силам ли ему удержать консервативную партию у власти и вывести Великобританию из тупика?
Сунак сменил в премьерском кресле Лиз Трасс, которая в сентябре сменила завравшегося до отставки Бориса Джонсона. Но сама Трасс вылетела с Даунинг-стрит в рекордно короткие 45 дней, за которые она умудрилась подорвать финансовую стабильность Великобритании – члена «Большой семерки» развитых стран, ядерной державы и одной из пяти крупнейших экономик мира.
На смену Трасс депутаты правящей консервативной партии выбрали молодого и амбициозного экс-банкира и мультимиллионера Риши Сунака.
Перед ним стоит непростая задача. В Британии бушуют сразу несколько кризисов, а денег на борьбу с ними в казне нет. Что может сделать новый премьер, чтобы не допустить дальнейшего падения уровня жизни британцев, курса фунта и доверия к некогда ведущей экономике и финансовому центру Европы?
Сунаку придется разобраться по меньшей мере с тремя проблемами, одна заковыристее другой.
Первая проблема – рукотворная. Британия еще долгие годы будет расплачиваться за нее.
Все дело в том, что как только Трасс пришла к власти, она назначила министром финансов Квази Квартенга и они вдвоем пустились в такие тяжкие преобразования, что обрушили рынок госдолга, курс фунта и поставили на грань краха пенсионную систему.
Трасс пришлось нажать на тормоза: уволить Квартенга, отменить почти все едва озвученные реформы, а через несколько дней самой подать в отставку и удалиться в историю самой мимолетной и незадачливой руководительницей правительства Британии.
Рынки проводили ее улюлюканьем, а Сунака встретили ликованием. Он не только бывший банкир, но и министр финансов, не запачканный небрежным отношением к бюджетной стабильности. Еще летом, когда он проиграл Трасс партийную гонку за премьерство, Сунак называл ее планы резкого сокращения налогов «сказочными».
Заняв премьерское кресло, Сунак предупредил, что впереди – тяжелые времена.
Как именно он будет бороться с гигантской дырой в казне, какие налоги повышать и какие расходы резать, мы узнаем только в середине ноября, когда он представит новый бюджет. Но уже сейчас ясны три вещи: одна хорошая и две так себе.
Сунаку гарантирован медовый месяц с финансовыми рынками только благодаря тому, что Трасс опустила планку доверия к экономической политике консервативной партии ниже плинтуса. Это - хорошая новость. Пожар потушен, есть время собраться с мыслями и начать отстраивать погибшую в огне репутацию.
А плохие новости в том, что, во-первых, доверие потеряно. В ближайшие годы Британии придется платить кредиторам больше, а значит, и на текущие расходы денег останется меньше.
Этот эффект Трасс с легкой руки экономистов и журналистов теперь называется «наценка за придурковатость» (moron risk premium). До отставки Трасс она измерялась «квартенгами» – примерно по 3,5 млрд фунтов в год, а после уменьшилась, но не исчезла полностью. По грубым подсчетам газеты Financial Times, Британии теперь придется дополнительно тратить примерно 1,3 млрд в год на обслуживание долга, поскольку ставки так и не вернулись на прежний уровень.
Вторая плохая новость в том, что как только Сунак пообещал восстановить доверие к правительству консерваторов после скандалов Джонсона и конфузов Трасс, он немедленно оступился.
Сунак назначил в правительство двух министров, прежде уволенных за слив конфиденциальной информации из силовых ведомств, ответственных за внутреннюю и внешнюю безопасность страны.
Суэлле Браверман он вернул портфель министра внутренних дел меньше чем через неделю после увольнения. А Гавин Уильямсон оказался в правительстве, несмотря на то, что три с половиной года назад был изгнан с поста министра обороны за слив деталей заседания Совета национальной безопасности.
Сунака спросили в парламенте, как же так. Он ответил, что Уильямсон оступился давно, а Браверман раскаялась, так что все в порядке. Однако оппозиция обвинила премьера в «бесстыдной торговле портфелями» в обмен на поддержку разных фракций расколотой консервативной партии.
«После такого сомнительного старта, способен ли новый премьер-министр показать, что он серьезно настроен восстановить доверие к правительству, к политике и к политической системе в целом?» – задается вопросом Джилл Руттер, одна из ведущих британских экспертов по вопросам государственного управления из исследовательского центра UK in a Changing Europe.
Вторая проблема – мировая.
После ковидной пандемии мир столкнулся с дефицитом и перебоями в торговле из-за локдауна в Китае, всплеска отложенного спроса, недостатка предложения и рабочей силы. Все это привело к инфляции, повышению ставок центральных банков, падению реальных доходов населения и торможению экономики.
Одновременно Владимир Путин объявил Европе энергетическую войну – еще до того, как развязал настоящую войну против Украины. В результате цены на газ в Старом Свете взлетели до исторических высот.
Однако в Британии дела обстоят еще хуже, чем в двух крупнейших западных экономиках – США и Евросоюзе. Инфляция побила 40-летние рекорды, а спад деловой активности угрожает рецессией уже в этом году.
За 14 лет с последнего финансового кризиса реальные располагаемые доходы британцев падали 8 лет, а росли только 6.
«Раньше такого никогда не было, а теперь – норма», – отмечает глава исследовательского центра Resolution Foundation Торстен Белл.
Ослабление фунта, в том числе из-за бюджетных экспериментов Трасс, усугубляет проблему, а смягчение бюджетной политики в виде гигантских субсидий на борьбу с энергетическим кризисом идет вразрез с попытками центробанка сократить денежное предложение. Ужесточение денежно-кредитной политики и так пришлось отложить из-за Трасс-кризиса, который вынудил Банк Англии напечатать десятки миллиардов фунтов для спасения пенсионной системы.
/nginx/o/2022/10/30/14929421t1h2b0e.jpg)
Простых решений накопившихся в Британии проблем нет. С конца прошлого века экономика страны росла на дрожжах дешевой рабочей силы, почти бесплатных кредитов, масштабных инвестиций со стороны международных компаний. Всему этому помогали глобализация, мировая технологическая интернет-революция, появление новых рынков сбыта и поставщиков товаров в Азии. А также дешевеющие энергоресурсы.
Сейчас буквально каждый из этих моторов роста заглох. А некоторые из них заглушила сама Британия, выйдя из Евросоюза. И это – третья проблема.
И снова – проблема рукотворная.
После провального эксперимента Трасс с ультралиберальными реформами, стоявшие за ее спиной апологеты самого жесткого из возможных разрыва с Европой и ее социально-ориентированной экономической моделью отползли в тень, а сама тема брексита и даже само слово «брексит» неожиданно вернулись в общественную дискуссию.
Табу последних лет пало, политики, экономисты и пресса снова задались вопросом, а правильно ли сделала Великобритания, когда разорвала все связи с ЕС после референдума о брексите, и не в этом ли корень нынешних экономических проблем, особено в свете того, что именно такое развитие событий экономисты в один голос называли единственно возможным последствием развода с крупнейшим и ближайшим торговым партнером.
Брексит усугубил застарелые британские проблемы вроде хронически низкой производительности труда и вялой экономической активности. По оценкам экономистов Bloomberg Economics, потенциал роста британской экономики со времен последнего финансового кризиса сократился до 1,5% с 2,5%.
Прежние классические рецепты оживления в такой ситуации - привлечение рабочей силы из-за границы и либерализация торговли с Евросоюзом - токсичны именно из-за брексита.
Сможет ли Сунак переломить эту ситуацию и пересмотреть непримиримую позицию консервативной партии по отношению к главному торговому партнеру? Для этого придется, с одной стороны, помириться с ЕС и урегулировать проблемный вопрос о статусе Северной Ирландии, а с другой, обуздать многоголосую фракцию брексит-ультрас в собственной партии.
У 42-летнего Сунака во главе расколотой партии и в условиях кризиса вряд ли хватит политического веса, чтобы поставить самый болезненный вопрос британской политики последнего десятилетия в центр своего премьерства. Однако это не отменяет шанс на нормализацию отношений с ЕС, полагает один из главных британских экспертов по европейским делам Мидж Рахман из Eurasia Group.
«Я думаю, существует неплохой шанс на укрепление двусторонних отношений сейчас, – поделился он своей оценкой первого разговора Сунака с французским президентом Эммануэлем Макроном. – Сунак – прагматик и интернационалист».
Однако он пришел в политику, а затем – и на главный руководящий пост в стране именно как брекситер. В отличие от Трасс и даже Джонсона, Сунак никогда не высказывался за единый рынок с ЕС, он сходу записался в лагерь брексита, избравшись в парламент в 2015-м.
В первую неделю премьерства Сунак много говорил о том, что его главные задачи – борьба с кризисом и объединение партии. Брексит он не упоминал.
Между тем, по мнению известного британского финансиста Гая Хэндса, главы одного из крупнейших инвестфондов Европы Terra Firma, долго молчать об этом у Сунака не получится.
«Брексит был мечтой. Мечтой о низких налогах и социальных расходах», – сказал он Би-би-си. Трасс попыталась эту мечту реализовать, но и рынки, и политики, и население ее отвергли.
«А если не получается, значит, брексит в его нынешней форме провалился и только ведет Британию к экономической катастрофе, – сказал Хэндс, давно критикующий развод с ЕС. – Но если консервативная партия признает ошибку и найдет человека, способного передоговориться об условиях брексита, тогда у нас есть надежда. Без этого экономика, прямо скажем, обречена».
/nginx/o/2019/10/16/12659746t1hee98.png)
