/nginx/o/2022/11/18/14970089t1hf837.jpg)
Освобожденный Херсон живет без воды, света и мобильной связи, горожане закупаются на стихийных уличных рынках, но эйфория от освобождения и возвращения украинской власти пока перекрывает для горожан все неудобства. Журналист Би-би-си Дмитрий Власов отправился в свой родной город не по работе, а чтобы наконец-то увидеться с родителями и семьей, которых он не видел с самого начала войны.
Дмитрий Власов родом из Херсона, но все последние годы живет и работает в Киеве. Когда началась война, он был в столице, а его родственники – в Херсоне и Чернобаевке. Название последнего поселка весной стало в Украине мемом, иллюстрирующим многочисленные безуспешные попытки российских войск закрепиться в близлежащем стратегическом аэропорту.
«Я сейчас в Херсоне, в тихом месте, – говорит Власов. – Вокруг, насколько я сужу по разрушениям, было не меньше десяти попаданий».
Как рассказывает Дмитрий, начавшееся 24 февраля вторжение стало полным шоком для жителей. Несмотря на то, что Херсонская область расположена рядом с Крымом, в самом городе исторически не было каких-то серьезных военных частей, и защищать его от превосходящих сил армии России было некому.
Еще в марте в Херсоне проходили митинги и шествия с украинскими флагами. Российские военные ответили арестами, активисты исчезали. И тогда жители города просто закрылись в своих домах.
«С момента оккупации Херсона я понял, что обязательно хочу вернуться домой», – рассказывает Дмитрий Власов.
«Моей бабушке – 94 года, она в Чернобаевке, и у нее заканчивалось буквально все. Конечно, она скучала: ни света, ни интернета. Тетя попала в больницу с осколочным ранением», – объясняет Дмитрий.
Родственники ждали его, но предупредить их о приезде было невозможно. Сначала боялись и не открывали дверь, окна дома забиты – рядом были прилеты, у соседей прямо на огороде был взрыв. Потом недоумение: как ты сюда попал?! А потом слезы радости и понимание, что, кажется, все закончилось.
До войны Чернобаевка – простое село, дома частного сектора, несколько многоэтажек. Совсем рядом - международный аэропорт Херсона. После аннексии Россией Крыма он приобрел статус стратегического, обслуживая не только Херсон, но и крымчан и жителей Николаевской области. Отсюда каждый или почти каждый день можно было улететь в Стамбул и Анталью, Краков и Варшаву, Тбилиси. С осени 2021 года аэропорт закрыли на модернизацию взлетно-посадочной полосы.
«А рядом военные и вертолетные части. Там стояли белые вертолеты с символикой ООН, они обслуживали миссии в Африке, и их все проезжающие видели с трассы. Там же узел связи, отстойник для старой военной техники. Сейчас все это уничтожено», – рассказывает Дмитрий.
Украинские войска оттуда вышли без боя в самом начале войны. Впоследствии украинцы регулярно били по российской технике, которая базировалась на военном аэродроме, и каждый раз, если верить официальным источникам, результативно.
Дмитрий Власов рассказывает, что сейчас там куча брошенной и разбитой российской техники, везде осколки от снарядов, здания воинской части и остальные постройки разрушены.
Первыми в город зашли штурмовые отряды, а вскоре после них – обычные военные, полицейские, медики, сотрудники спасательных служб, административные служащие, волонтеры. Дмитрий приехал в город, когда украинские власти еще не успели полностью восстановить контроль.
«У бабушки ворота во двор разрушены, все вокруг посечено осколками, крыша разбита, – рассказывает он. – Всего, как говорят местные, 350 домов в Чернобаевке в той или иной степени повреждены или уничтожены».
Все люди, с которыми поговорил Дмитрий за это время, вспоминают месяцы оккупации как своего рода день сурка: звуки артиллерии, слухи, что вроде бы украинская армия продвигается. Нормальный доступ к интернету, телевидению и вообще информации россияне обрезали сразу.
«Люди старались избегать общения с военными и теми, кто им помогал, – рассказывает Дмитрий. – Те целенаправленно искали жителей с проукраинской позицией, устраивали допросы на блокпостах, проверяли телефоны. Доходило до того, что местные жители просто перестали брать телефоны с собой, если им нужно было куда-то выйти».
Любое общение сократилось до минимума, соседи переставали разговаривать друг с другом из-за боязни доноса. И только в первые дни после освобождения города стали выходить и снова общаться.
Как рассказывают родственники Дмитрия, продавцы отказывались принимать российские рубли – это было такой тихой акцией протеста. На таких людей тоже доносили.
А потом все кончилось. «Еще в октябре военные и ФСБ-шники ходили по рынкам и магазинам, искали термобелье и теплые вещи, явно собираясь оставаться на зиму. А потом их как корова языком слизнула».
«Самая большая боль – мобильная связь, энергия, вода. Это все нужно где-то искать. Денег не снимешь, мобильного банкинга нет, нас просто отбросило назад во времени», – рассказывает Дмитрий. Для того чтобы связаться с коллегами и друзьями, в первые дни было проще уехать в сторону Николаевской области.
Россияне, уходя, взорвали водонапорные башни, другие инфраструктурные объекты. 200-метровая телебашня также взорвана российской армией перед отходом, в СИЗО был пожар, его обитателей отпустили на свободу.
Из бытовых удобств есть только газ. Света и воды нет во всем городе. Люди ходят с емкостями по крутому спуску на берег Днепра, набирают речную воду и несут ее в дома, чтобы хотя бы в туалете был смыв.
Магазины в Херсоне пока не работают. Из-за отсутствия электричества нет холодильников и кассовых аппаратов. Да и продавать особо нечего: мосты на севере области, откуда раньше шли поставки, разрушены. До отхода российской армии можно было плавать на левый берег на лодках и что-то привозить из населенных пунктов оттуда, сейчас это опасно.
Стихийная уличная торговля – это единственный доступный для горожан способ что-то купить. Накануне семья Дмитрия купила кусок мяса такого качества, что в мирное время не стала бы даже на него смотреть. Но все, по его словам, налаживается: появляются генераторы, ООН завозит гуманитарную продуктовую помощь, начинают работать отделения почты.
«Каждый новый день чуть-чуть получше», – характеризует он ситуацию.
В центре города появилось питание, терминалы Starlink, временные вышки украинских сотовых операторов. Но часто связь все равно «падает» под непомерно большой нагрузкой - жители месяцами были вне досягаемости для своих родных и стараются пользоваться любой возможностью пообщаться.
Некоторые сохранили российские сим-карты и пытаются поймать сигнал связи с противоположного берега.
Все эти месяцы жители Херсона ничего не знали о положении дел на фронте, о других новостях. Знали только то, что показывали по включенным здесь российским телеканалам.
«Да и сейчас основной способ получения информации – это все еще обычные уличные разговоры: где есть вода, где открыты магазины с едой и сим-картами, со скольки комендантский час», – рассказывает Власов.
Дмитрий вспоминает, как въехал в Херсонскую область в первые дни после освобождения.
«Это что-то – не с чем просто сравнить. Автомобили [вошедших в город украинских военных, медиков и полицейских] жители тормозили в каждом селе, буквально у каждого двора. Мамы и дети, бабушки и дедушки плакали, военным протягивали еду, цветы, сигареты», – рассказывает Дмитрий.
Люди останавливались у стелы с названием города и фотографировались как на ее фоне, так и на фоне остатков стоявшего здесь российского блокпоста.
13 ноября Дмитрий оказался на площади Свободы, центральной площади Херсона. Там, говорит он, были тысячи людей. «Все пели, кричали "Слава Украине!", машины сигналили, везде желто-голубые флаги, люди на площади фестивалили по полной. Уже объявили комендантский час, а никто не может разойтись. Какой-то дурдом, но только в очень хорошем смысле. В иных обстоятельствах это как после финала чемпионата мира – когда твоя страна выиграла».
Когда едешь по Херсону в машине, иногда все еще можно поймать российские радиостанции, транслирующиеся с левого берега. Местные жители называют эту пропаганду «вой с болот».
«Я первый раз послушал внимательно, очень интересно, – делится впечатлениями от услышанного Дмитрий. – Там все плохо, ведущие и какие-то статусные гости критикуют российское руководство. Ругаются: вот, Зеленский побывал в Херсоне, почему же это мы по нему не ударили, о нас вытирают ноги…»
Дмитрий рассказывает о своем последнем наблюдении в освобожденном Херсоне: до войны русский язык здесь был основным и уж точно никогда не был маркером «свой-чужой». Сейчас в повседневном общении по-украински пытаются говорить даже те жители, которые знают его на уровне пары десятков бытовых фраз.
/nginx/o/2019/10/16/12659746t1hee98.png)
