/nginx/o/2022/11/25/14983572t1h9b4c.jpg)
Любые здания всегда много говорят об обществе, для которого они были построены. Форма, объем, выбор материала, расположение, стилистические и функциональные характеристики могут сообщить нам гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Историки выдвигают гипотезы об устройстве древних обществ по развалинам зданий, которые удалось найти археологам. Тем интереснее обратиться не только к строениям, которые нас окружают, но и к заметным идеям, которые так и не были реализованы.
На закате Российской империи, в 1913 году, Ревельская городская управа объявила конкурс на концепцию будущего развития города. На стыке веков в городе был запущен ряд крупных заводов, росли объемы грузоперевозок по морю и железной дороге в столичный Петербург, а вместе с тем наблюдался и резкий прирост населения. В 1897 году в Ревеле проживало 59 тысяч человек, в начале XX века население города перевалило за 100 тысяч, а к Первой мировой достигло 116 тысяч человек. До начала войны казалось, что рост будет продолжаться, причем отразится и на благосостоянии города и горожан.
Конкурс на новый генплан выиграл финский архитектор Элиэль Сааринен. К тому времени по его проекту уже было построено здание Общества взаимного кредита на Пярнуском шоссе, где сейчас находится министерство культуры. В те же годы в Хельсинки было построено здание железнодорожного вокзала, ставшее визитной карточкой архитектора.
Сааринен предложил концепцию, по которой город расширяется на запад и на восток, отталкиваясь от плотного старинного центра. Новая застройка должна была заменить прежние деревянные трущобы более высокими, преимущественно шестиэтажными каменными зданиями в югендстиле. Согласно видению Сааринена, Старый город оставался в неприкосновенности, а к югу от него должен был появиться новый центр. В современных Ласнамяэ и Мустамяэ должны были, в свою очередь, возникнуть элитарные районы со своими центрами притяжения. Правильная сетка кварталов соединялась улицами с трамвайными путями, а в центре каждого нового района была предусмотрена площадь с той или иной доминантой, будь то церковь, театр или административное учреждение.
В случае Ласнамяэ такой центральной точкой должна была стать новая опера. На эскизах видно, что Кадриорг сохранен в прежнем виде, так что опера и площадь возле нее расположились бы где-то в районе современных улиц Маяка и Палласти. План Сааринена предусматривал, что население города в ближайшие годы вырастет до 300 тысяч человек, а вскоре увеличится еще в два раза. В этой концепции Ласнамяэ должно было вмещать до 200 тысяч.
Естественно, Первая мировая война, развал Российской империи и глубокий экономический кризис поставили крест на этих грандиозных планах. Как бы выглядел Таллинн, случись им сбыться? Пожалуй, лучше всего можно ответить на этот вопрос, представив знакомые постройки Сааринена, в том числе церковь Св. Павла в Тарту и Национальный музей в Хельсинки, вставленными в планировку Риги, где тогда же появились десятки домов в югендстиле. Плюс увеличить масштабы в несколько раз.
/nginx/o/2022/11/25/14983573t1h1f10.jpg)
Другой занимательный проект связан с переустройством Петровской площади в площадь Свободы. Мы уже писали, как с нее убрали памятник Петру I (выпуск от 26.05.2022). Но еще интереснее планы, которые тогдашние власти строили на будущее. После обретения независимости в Эстонии стали устанавливать новые памятники, посвященные погибшим в Освободительной войне. Преимущественно их ставили на кладбищах, это были лаконичные и, как правило, небольшие монументы с перечислением имен павших. Ситуация изменилась к концу 1920-х годов. Памятники стали все чаще ставить в парках, на площадях и всячески подчеркивать их важность. Отчасти это связано с ростом политического влияния ветеранов Освободительной войны, но куда важнее поиски идентичности молодого государства. Идею свободы воплощали в граните, а память о павших солдатах переплеталась с национальным фольклором, поэтому на памятниках часто изображался Калевипоэг.
Венцом этих тенденций должна была стать полная реорганизация главной площади столицы. Первую версию для нового монумента, который должен был встать на оставшийся от Петра постамент, еще в 1923 году предложил легендарный эстонский скульптор Амандус Адамсон, но проект принят не был. В 1931 году объявили конкурс, однако ни одна из поступивших 18 работ не была в полной мере одобрена жюри. Была присвоена только вторая премия. По этому проекту на горке Харью предполагалось возвести высокую колонну с тремя группами людей на вершине, а также с лестницами и блоками в основании.
В 1934 году Константин Пятс совершил государственный переворот, а через год в центре Риги установили свою статую Свободы. Это явно подстегнуло эстонские власти, поэтому вскоре новый глава государства взял процесс в свои руки. В 1937 году был проведен конкурс, который выиграл проект архитекторов Алара Котли и Эрнста Кеса.
Одной статуи им показалось недостаточно – переосмыслению подверглась вся площадь. Большую часть зданий, включая церковь Яани, следовало снести, на их месте должно было разместиться новое здание суда протяженностью 110 метров. В центре площади планировался 67-метровый обелиск, увенчанный фигурой всадника (для сравнения: высота современного стеклянного креста – 23 метра).
Проект планировалось завершить к 1943 году. Но советская оккупация и Вторая Мировая война не дали реализоваться этим намерениям. Склонность к грандиозным постройкам отличала обоих архитекторов и в дальнейшем. Котли спроектировал мощное неоклассическое здание английского колледжа, где сейчас расположен один из корпусов Таллиннского университета, а после войны – сцену Певческого поля. Кеса эмигрировал в Австралию, где построил первый и самый высокий в Мельбурне небоскреб. Впрочем, это уже совсем другая история.