Ян Левченко ⟩ Изгнание «Дождя» из Латвии: между следами империи и национальными обидами

Фото: Pilt videost

«Дождь» следовало бы оберегать как союзника, медленно и примирительно способствуя его адаптации. Однако московская надменность и неготовность внимательно следовать правилам игры на новом месте бросались в глаза в деятельности команды телеканала. Что и вызвало по большей части эмоциональную и преувеличенную реакцию, пишет журналист Rus.Postimees Ян Левченко. 

Декабрь начался с некрасивой истории в русскоязычном медийном поле стран Балтии. Ведущий российского телеканала «Дождь», который возобновил вещание из Латвии в июле 2022 года, в эфире программы «Здесь и сейчас» 1 декабря попросил зрителей присылать вопиющие факты о положении мобилизованных россиян на украинском фронте и сказал буквально следующее: «Мы надеемся, что многим военнослужащим, в том числе, мы могли помочь, например, с оснащением и просто с элементарными удобствами на фронте, потому что те истории, которые публиковались и рассказывались родственниками, честно говоря, бросают в ужас».

По словам главного редактора канала Тихона Дзядко, это заявление ведущего Коростелева «создает ощущение у зрителя, что телеканал «Дождь» занимается оказанием помощи армии РФ», хотя телеканал «не занимался, не занимается и не будет заниматься помощью с оснащением российской армии», а электронный адрес, который упомянул ведущий, был создан «для сбора личных свидетельств о преступлениях российской армии в Украине и о нарушениях при поведении преступной и бессмысленной мобилизации в России». Главный редактор «Дождя» извинился за слова ведущего и проинформировал, что канал принял решение расстаться с ним.

На следующий день «Дождь» был оштрафован на 10 000 евро, а еще спустя три дня, утром 6 декабря, председатель Национального совета Латвии по электронным СМИ (NEPLP) Иварс Аболиньш объявил о решении отозвать лицензию телеканала, ссылаясь на неоднократные нарушения правил, оговоренных советом.

Конечно, явным триггером послужило вопиющее высказывание ведущего Коростелева, которое недвусмысленно указало на поддержку российских военнослужащих. Российская армия не может быть «своей» ни для кого на территории ЕС, а ведущий произнес словосочетание «наша армия». В связи с чем совет заявил о «возможной поддержке российской армии».

Существенно, что ранее канал уже получал предупреждение за демонстрацию карты с изображением Крыма в составе РФ. В совокупности эти факты выглядят проявлениями систематического пренебрежения договоренностями, которые надлежало соблюдать при возобновлении вещания на новом месте. Также совет прибавил к списку нарушений отсутствие дорожки на государственном языке, что в условиях войны выглядит важнейшим условием вещания канала, недавно перебравшегося из России. Извинения главного редактора не помогли.

Главный редактор "Дождя" Тихон Дзядко в рижском офисе. Сентябрь 2022 года. Фото: GINTS IVUSKANS/AFP

Реакция на случившееся в русскоязычном информационном сегменте более или менее однозначна. Она сводится к тому, что запрет на вещание «Дождя» является чрезмерно жесткой и недальновидной реакцией на его нарушения, от этого решения плохо всем, за исключением Кремля.

Русскоязычые журналисты из Латвии и особенно наблюдатели, оставшиеся в России, уверены, что «в одном глубоком бункере» вчера на радостях открыли шампанское. Коллеги телеканала по релокации в Латвию из других оппозиционных российских медиа пишут протестные письма. Инфлюэнсеры в России и за ее пределами высказывают в соцсетях уверенность: «бьют своих, чтоб чужие боялись». Пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков с удовольствием заявляет: «Все время кому-то кажется, что где-то свобода, а дома – несвобода». И в ответ на эти комментарии не сразу находятся контраргументы. Если они вообще нужны.

Между тем, ситуация с отзывом лицензии «Дождя» диагностировала проблему, которую не всегда сознают люди, уехавшие из России в попытке спастись от репрессий. Многие из них являются профессиональными интеллектуалами и публичными персонами, до отъезда привыкшими формировать общественное мнение, по меньшей мере – оказывать на него влияние. Им трудно перестроиться сразу и принять изменившиеся условия, при которых привычно высокие репутации и наработанные на родине капиталы вдруг обесцениваются. Когда возникает необходимость вновь доказывать свое право на высказывание, соблюдая новые правила игры, а в перспективе – создавая новую идентичность.

Российские журналисты, уехавшие за рубеж, не повторяют вслед за первой волной русской эмиграции после 1917 года, что находятся «не в изгнании, но в послании». Они боятся излишнего пафоса и повторения судьбы своих самоуверенных предшественников, исходивших из того, что «большевики долго не продержатся».

Однако то послание, которое «перемещенные» оппозиционные медиа транслируют окружающему миру, не оставляет сомнений. Они остаются российскими изданиями и при первой же оказии собираются вернуться домой. Что для этого должно произойти? Закончиться война? Смениться руководство РФ? В любом случае, должны вернуться приемлемые условия. До 24 февраля, то есть пока война в Украине не вошла в фазу обострения, оппозиционные медиа находили компромисс, а до определенного момента и общий язык с властью. Иначе их существование стало бы невыносимым гораздо раньше. Поэтому речь идет о том, чтобы пережить фазу обострения конфликта на разных уровнях. Время покажет.

В этом нет ничего постыдного. Люди ищут место, где они могут беспрепятственно и с пользой для всех делать то, что они умеют. В данном случае – добросовестно работать с информацией, приближая прекрасное будущее и отдаляя проклятое прошлое. Но можно ли просто переместиться в пространстве, получив достойное предложение, пробежав глазами условия контракта и дав согласие, исходя из представления о своей безусловной и самодостаточной ценности? Так ли естественно просто переместиться и возобновить работу, никак не адаптировав ее под новый контекст? Оказывается, да. Это же российское медиа – и оно в послании! А его миссия – сохранить себя!

Приведу параллельный пример. В начале сентября нарвский филиал Vaba Lava частично принял у себя московский фестиваль современной драматургии «Любимовка». Его организаторы не сочли возможным проводить его на территории страны-агрессора, да и сами разъехались кто куда. Это было большое событие. Выступая на пресс-конференции по удаленной связи, одна из важных персон проекта сказала, что «старейший фестиваль русской драматургии оказывает большую честь» своим появлением тем странам, которые предоставили ему свои площадки.

Читка пьес на фестивале "Любимовка". Фото: Наталья Времячкина / Юрий Коротецкий

Это сказала не в виде жеста вежливости принимающая сторона, а прибывающая, это были слова гостей, подсказавших, как их следует благодарить. И я, живущий в Таллинне, тут же осознал, что тоже должен быть очень благодарен. Хотя бы за то, что принимающие страны не были охарактеризованы как «эти» или, например, «лимитрофы». Так после распада Российской империи с легким пренебрежением назывались ее бывшие территории, получившие независимость.

Французский гуманитарий, специалист по русской и советской интеллектуальной истории Андре Филлер (Andre Filler) написал в своем Facebook в связи со скандалом в Латвии: «Ошибка «Дождя – это, увы, привычка воспринимать постсоветское пространство как «русский мир», только антипутинский. Но, так же, как и путинский, живущий в стране приюта. Не пускать бегущей строки на латышском. Оценивать, без году неделя в стране, какие памятники сносить в Риге, а какие нет. Показать в эфире – действительно по ошибке – карту РФ с Крымом, <…> открыть электронную почту для мобиков и т. п.» По мнению профессора университета Париж VII, «Дождю», если он переберется в другую «страну приюта», следует извлечь урок и сознавать, что «иное другое государство – это не отель all inclusive, а место со своими законами, правилами и фобиями, которое требует элементарного уважения».

Андре Филлер, историк России, университет Paris VIII. Фото: Личный архив автора

Журналисты и критики, ученые и преподаватели, все носители влиятельных мнений, которые могут чему-то научить общество, могут и даже порой должны сами учиться у общества, с которым они заинтересованы наладить нужные им отношения. Если это общество – не просто продолжение дачного поселка, который до 24 февраля тянулся с небольшими перерывами вдоль рижской трассы от престижных районов западного Подмосковья до Латгалии и далее до уютной, зажиточной, массово говорящей по-русски Юрмалы.

Конечно, решение латвийской стороны можно счесть излишне жестким. Конечно, «Дождь» следовало бы оберегать как союзника, делая скидку на его столичные, если не сказать имперские проговорки, медленно и примирительно способствуя его адаптации. И уж точно не нужно втягивать русские перемещенные медиа в политические интриги. Ведь этим жестом латвийские консерваторы хотят, срели прочего, утереть нос любым силам, которые либеральничают с русскоязычным населением, продолжающим нервировать латвийское государство и после 30 лет выстраданного успеха всего латышского. И тем не менее, точка в деле еще не поставлена. «Дождь» не пропадет и переберется в «столичную» Европу. Называя ее «настоящей» и ставя Балтии в пример. Заслужила ли Латвия эту потерю?