«В тюрьме столько романтики, что она сносит головы»: откровенный разговор с бывшими заключенными

Говорят, что от тюрьмы и от сумы зарекаться не стоит. И если тюрьма стала для человека реальностью, первое, с чем знакомится осужденный - это встреча с сокамерниками. От поведения в первый день в тюрьме будет зависеть, как заключенный проведет оставшийся срок. В гостях у Rus.Postimees побывали  руководитель LUNEST Елена Антонова и бывший заключенный Вилли, которые откровенно рассказали об этом и многом другом.

Как живут в эстонских тюрьмах? Что такое тюремная субкультура и как к ней адаптируются? Что значит для женщины отсидеть девять лет, а для мужчины -  двенадцать, и как при этом остаться человеком?

– Как вы попали в тюрьму?

Вилли: Эта история связана с несчастным случаем, когда много лет назад в Выруском уезде погиб сотрудник Полиции безопасности, и в результате стечения обстоятельств меня посадили на двенадцать лет.

Елена: Меня посадили на девять с половиной лет за незаконный оборот наркотиков.

– Помните ли вы свой первый день в заключении?

В.: Первый день в свой первый срок я не помню, но хорошо помню первый день, когда меня посадили в последний раз. Это случилось в день убийства сотрудника Полиции безопасности и двух других человек и обстановка была очень напряженной, так как все произошло довольно неожиданно и быстро.

Е.: Первый опыт получаешь в арестном доме. В моем случае это были арестный дом в Кохтла-Ярве, он оставил глубокое впечатление. Ну а первый день в тюрьме -  в Батарейной тюрьме, которая одним внешним видом уже наводила ужас - я вспоминаю со страхом. На тот момент мне было 32 года.

– Среди обывателей существует миф, что, когда заключенный  впервые входит в камеру, ему устраивают «проверку». Есть ли такое в наших тюрьмах?

Е.: Я попала в тюрьму во время карантина, и «прописку» мне никто не устраивал. Меня встретили довольно понимающие мое состояние, как наркозависимой, сокамерницы, которые меня больше поддержали. Моей целью было сразу завести приятельские отношения, и у меня это получилось. Но знаю, что разные ситуации складываются, все всегда зависит от самого человека, с каким настроем он приходит в камеру.

– Кому по вашему мнению проще в тюрьме адаптироваться: мужчине или женщине?

В.: Я бы сказал, что очень важно, есть ли уже у заключенного срок за спиной или это его первая ходка. В первый раз всегда труднее, потому что ты не знаком с режимом и правилами. Также большое значение имеет возраст. Молодые часто хотят что-то доказать и могут начать конфликтовать, что способно значительно усложнить его дальнейшее пребывание в тюрьме.

Е.: Абсолютно согласна с Вилли, но могу добавить, что женщине труднее адаптироваться в тюрьме, потому что часто на воле остаются дети. В моем случае меня остались ждать двое детей. Также большую роль играет личностная стигма и чувство стыда. В первый срок я утешала себя мыслями о том, что выйду и начну жизнь заново, но умерла моя маленькая дочка. Меня возили на похороны под конвоем, и в тот момент я поняла, что такое тюрьма. Вспоминать очень больно. В остальные сроки было легче, и в последний раз было проще всего, потому что я поняла, что тюрьму можно использовать в своих целях и это время потратить на то, чтобы реализовать свои планы.

– Чем вы считаете тюрьму? Карательный организацией или местом, где действительно можно перевоспитаться и стать другим человеком?

В.: Тюрьма, конечно, карательная организация, но даже здесь можно найти путь к саморазвитию, к улучшению - при желании - качества своей жизни. Конечно, есть совсем другие европейские тюрьмы, с которыми эстонские не выдерживают сравнения, потому что там вся система выстроена на том, что человек развивается - как духовно, так и ментально, там и вправду можно получить образование. В наших тюрьмах эти возможности тоже есть, но они ограничены и зависят от того, кто и как сотрудничает с администрацией тюрьмы.

Е.: На самом деле тюрьма не исправляет человека. Получается, что условия в европейских тюрьмах способствуют исправлению, и если рассматривать наказание как средство сломать человека или унизить, то это не работает. Вначале я переживала отрицание и была против системы. Всегда говорила, что самое страшное, когда тюрьма внутри человека. Слушала шансон и думала, что неважно, что я здесь, главное, что душа моя далеко. Мне кажется, что тюрьма людей делает злее, ломает, поэтому часто люди, возвращаются в тюрьму или учатся жить в преступном мире так, чтобы не возвращаться.

– Насколько я знаю, вы оба использовали время, проведенное в тюрьме во благо. Расскажите, как именно?

Е.: У меня все произошло спонтанно, я сидела в Вируской тюрьме под следствием и меня посетила равный консультант. Она сразу завела доверительную беседу, объяснив, что мне придется делать, если я, например, захочу родить. На тот момент меня могли посадить на десять лет, но этот разговор стал для меня триггером. Мысль, что я могу еще когда-нибудь родить, стала ниточкой для спасения. С этого момент я поняла, что как прежде больше не будет, и наступил душевный покой, при котором уже стало неважно, какой срок мне дадут: главное, что я знала, что жизнь продолжается, что надо готовиться к освобождению уже сегодня, в самом начале срока. Самое главное, что у меня все получилось!

В.: У меня было по-другому. Я знал, что мне светит большой срок и тюрьма – это именно то место, где нужно бороться за свои права, потому что творящееся  в эстонских тюрьмах не подпадает под европейские нормы. В дальнейшем я доказал это тем, что выиграл в Европейском суде по правам человека. Дело было связано с размером камер в Таллиннской тюрьме. Теперь и тюрьмы этой нет, но зато я увидел, как система сопротивляется, когда заключенные решают защитить свои права. Против системы бороться очень трудно, ведь даже в мелочах пенитенциарная система не идет на уступки, здесь из-за каждой кружки, из-за каждого карандаша нужно обращаться в государственный суд. Под эгидой созданной неправительственной организации мы боролись против разных проблем в тюремной системе. И это наполняло жизнь смыслами и целями, помогало выживать. Система выстраивает порядок решения тюремных вопросов в два раза медленнее, чем обычных гражданских. В моем случае было полезно иметь длительный срок, так как у меня было время закончить очень много дел. Но помимо всего прочего лучше всего в тюрьме, конечно, читать.

– Давайте поговорим о любви в тюрьме. Есть ли ей место в заключении? Как знакомятся и создают отношения заключенные?

Е.: Место любви есть везде. Все начинается с того, что тюрьма многоэтажная, всегда есть соседи и, самое главное, попадая в камеру, где через трубу проходит соединение с другой камерой, понять, где сидят мужчины. Мы всегда с ними общались посредством или записок, или «дорог», перекидывали их друг другу в окно. Тюремные стены сильно обостряют чувства, там столько любви и романтики, что в это сложно поверить, она просто сносит головы. У меня самой такой тюремный роман длился три года. Каждый день писала письма. Уже охранники сдались и сами носили письма, удивляясь что можно было так часто и много писать. А на самом деле в каждом письме расписывался по минутам день с такими вопросами, как, например, что тебе снилось, что ты читаешь? В такие моменты ты живешь не тюрьмой, а этим общением. Справедливости ради стоит сказать, что подобные отношения редко выходят за стены тюрьмы и развиваются на воле, но в тюрьме они очень поддерживают и помогают продолжать жить. Но есть и такие пары, которые освобождаются, женятся, заводят детей и счастливо живут.

В.: И у меня есть что на эту тему сказать. Важно, когда есть что-то, что помогает ментально выйти за стены тюрьмы и жить отчасти нормальной жизнью. К сожалению, и здесь наша система устанавливает препятствия, но влюбленные всегда найдут путь обойти систему.