«На кухне»: Есть ли у нас право на праздник в столь мрачное время?

Фото: Mihkel Maripuu/Postimees/Scanpix Baltics

Приближается Рождество, ежегодно напоминающее людям о главном – о цикличности жизни, важности ритуалов, ценности дома и семьи. Каковы психологические особенности праздника, когда совсем рядом происходят трагические события, а в городах, охваченных предрождественской покупательской суетой, заметно присутствие беженцев продолжающейся войны? Есть ли у нас право на праздник? Как не впасть в беспечность или, наоборот, не оказаться жертвой своего чувства вины? В студии передачи «На кухне» помогает разобраться в этих вопросах психолог, постоянный автор Rus.Postimees Наталья Чепорнюк, весной 2022 года приехавшая из Украины в Эстонию.

ЯЛ: Всем привет, добрый день! Мы находимся в студии передачи «На кухне» канала Rus.Postimees. Меня зовут Ян Левченко, я журналист и редактор канала, сменный ведущий этой передачи.

Сегодня у нас тема, которая связана с праздниками, с тем, что неизбежно и ожидаемо наступает каждый год во второй половине декабря, когда все начинают готовиться к главному празднику года, погружаться в праздничные хлопоты. И ежегодно у этих хлопот, ежегодно у этих переживаний есть свои особенности.

Этот год, к сожалению, особенный. Мы не можем игнорировать того, что сейчас происходит в соседних странах. Мы вынуждены принимать это во внимание. И поэтому мы сегодня говорим о праздниках не совсем в традиционном приподнято-торжественном режиме, а пытаемся поговорить о них в режиме аналитическом. В связи с этим гостьей сегодняшней нашей передачи будет Наталья Чепорнюк – практикующий психолог, автор регулярной рубрики в газете Rus.Postimees, рубрики, посвященной психологии и ее случаям, с которыми она сталкивается по работе.

Дорогие зрители, скоро Рождество. По всей Европе горят свечи Адвента. Но не только. Горят города и погружаются во тьму. На фоне войны, которая идет близко и неустанно напоминает о себе, мы должны задуматься о том, насколько она влияет нас и на то, насколько она влияет на то, как мы ощущаем праздник.

Должны ли мы полностью отдалиться от того, что предлагает нам поток новостей? Скорее всего, мы не можем полностью отказаться от праздников и не должны этого делать. И поэтому мы пригласили сегодня к нам в студию Наталью.

Наталья недавно переехала из Украины в Эстонию в связи с известными событиями. С одной стороны, человек нуждается в праздниках. С другой стороны, очевидно, что у человека есть какие-то переживания, связанные с тем, что сейчас, возможно, не те времена. Возможно, есть трудности какие-то, которые испытывает кто-то близкий, а, может быть, далекий, но все равно это тот, кому мы сочувствуем. Часто ли к Вам обращаются люди, которые испытывают подобные проблемы?

Фото: Mihkel Maripuu/Postimees/Scanpix Baltics

НЧ. В принципе каждый год многие люди испытывают разные чувства, полярные чувства, когда речь заходит о праздниках. Кто-то испытывает душевный подъем, что да, мы хотим радоваться Рождеству и Новому году, мы активно включаемся в суету… Есть люди, которым такая суета доставляет дискомфорт и вызывает сильные негативные эмоции. Есть люди, которые испытывают острое чувство одиночества в преддверии праздников.

Например, если мы говорим про военных беженцев, люди сталкиваются с чувством грусти и тоски, потому что прошлый Новый год и прошлое Рождество очень сильно отличались от того, где и как они встречают их сейчас. Живы ли близкие? В безопасности ли близкие? Есть ли свет?

Поскольку я сейчас консультирую как украинцев, которые находятся здесь, в Эстонии (и люди, которые находятся в безопасности, испытывают одни чувства), так и людей, которые находятся в Украине, их я тоже сейчас консультирую онлайн, то могу сказать, что люди испытывают смешанные чувства. Кто-то находится на передовой, кто-то находится в затемненных квартирах, поскольку blackout это сейчас довольно большая проблема в Украине…

ЯЛ: Наташа, а чем отличаются переживания тех, кто находятся в безопасности, от переживаний тех людей, которые сейчас находятся в Украине?

НЧ: Наверное, основная отличительная черта – это чувство вины. Когда ты находишься в безопасности, а близкие и другие люди, которых ты идентифицируешь как «своих», находятся в небезопасной ситуации, возникает чувство вины за то, что вот я сейчас – в безопасных обстоятельствах, а кому-то тяжело и плохо. Кто на передовой или по колено в сугробе, тот вынужден праздновать Новый год в таких условиях или не праздновать, а вести борьбу… Вот это чувство вины, что «со мной все хорошо, а где-то там – нет», – оно отравляет это ощущение праздника. С другой стороны, какое я имею право радоваться?

ЯЛ: И как с этим чувством вины работает психолог? И что с точки зрения психолога должен делать человек, который это чувство вины испытывает? Как ему помочь?

НЧ: Честно говоря, я так не люблю слово «должен»! Как психолог я его очень не люблю. «Мог бы», «было бы хорошо». Худшее, что мы можем сделать, это вообще игнорировать любые свои чувства. Они тогда откладываются внутри нас, внутри нашего тела, и потом напоминают о себе в других ситуациях.

Отчасти именно поэтому мы чувствуем столько разных чувств ближе к праздникам. То есть, пока ты в рутине, в работе, все нормально, ты ничего не чувствуешь, а как только наступают праздники, то все, что накопилось, вылезает. И когда ты сталкиваешься с этим одиночеством, чувством вины, бессилия, это не значит, что их до этого не было, просто праздник заставил нас это испытывать. Нет, они и до этого где-то были, просто тут наконец-то появилось пространство…

Фото: Mihkel Maripuu/Postimees/Scanpix Baltics

ЯЛ: То есть, как бы размыкается что-то… Как замок, в котором был человек… Он был замкнут на свою работу, на ежедневный рутинный ритм, а тут этот замок разомкнулся, разошелся, и хлынули эти чувства…

НЧ: И ты наконец-то начал их ощущать. Потому что до этого у тебя был шанс их не замечать и жить так, как будто их нет. Но они же есть. И вдруг ты всё начинаешь чувствовать: и то одиночество, и то бессилие, и чувство вины, которые есть на протяжении года.

Первое, что важно сделать, – это заметить те чувства, которые уже есть. Не всегда они будут приятными, не всегда с ними будет радостно встретиться, но они есть, и первый шаг – это принять их.

Второй шаг – назвать их. «Да, это чувство вины, мне вот так, и где-то мозгом я понимаю, что глупо себя обвинять в том, что я в безопасности. С другой стороны, раз это чувство есть, значит, есть какая-то моя часть, которая вот так себя ощущает». Ее важно заметить и дать ей место, пространство, немножко побыть с этим.

ЯЛ: Значит, не игнорировать, назвать… А дальше?

НЧ: Определить, что за потребность. Чаще всего, когда мы испытываем чувство вины, про что это? Это про то, что я якобы причастен где-то… В этот момент, когда я испытываю чувство вины, я думаю о тех ребятах, которые не в безопасности. О людях, которые страдают. Я как будто к ним причастен, и мне важно сохранить эту причастность.

Классный способ, который многим, по крайней мере, моим клиентам, помогает – это найти персональную возможность реализовать эту причастность как-то по-другому, иначе. Например, у меня была клиентка, которая из оккупации смогла выехать в Эстонию. Она оказалась в безопасности, и чувство вины у нее было очень сильное. Оно не давало ей спать, есть, нормально работать.

Мы с ней пошли по этому пути, который я только что озвучила, и она начала принимать свое чувство вины. Мы с ней нашли такой способ, что теперь она очень много донатит, занимается волонтерством, помогает тем, кто находится в оккупации, выбраться из нее. То есть, человек выбрал волонтерство как способ реализации потребности, которая стоит за ее чувством вины.

ЯЛ: На самом деле то, что Вы говорите, очень важно еще вот в каком отношении. Волонтерство часто понимается как – вы произнесли это слово – «донатить», то есть, давать деньги. Но если у тебя не очень много денег, наверное, ты не можешь их постоянно давать. Значит, речь может идти о том, что ты отдаешь, например, вещи. Но они тоже в какой-то момент могут закончиться. В чем еще может проявляться волонтерство?

НЧ: Если мы говорим про волонтерство, то есть про контакт с людьми, которым нужна помощь, то еще очень важно каким-либо образом с ними поддерживать контакт и искренне интересоваться, что им было бы в данный момент полезно.

ЯЛ: То есть, даже позвонить, поговорить по телефону… Такой пример, параллель, что в России, которая сейчас ведет агрессивную войну в Украине, огромное количество политических заключенных. Так вот правозащитники в России говорят: «Даже если вы не можете помочь деньгами, не можете помочь книгами, потому что их перехватывает цензура, вы все равно можете написать человеку письмо».

Фото: Mihkel Maripuu/Postimees/Scanpix Baltics

НЧ: Это правда. Общение, контакт – это дает огромную поддержку, огромный ресурс. Не нужно его обесценивать. Хотя и бывают состояния, когда человек такую помощь в определенный момент принять не может по каким-то своим причинам, и это тоже нужно понимать, уважать, не принимать на свой счет. Принятие на свой счет странных, травматических реакций людей зачастую приводит к выгоранию волонтеров. Неприятно, и потом уже не хочется с этим сталкиваться, этим заниматься.

ЯЛ: Потребность в праздниках, телесная и психологическая, от нее отказываться нельзя?

НЧ: Это потребность в радости. Если честно, мы идем немножко глубже. Я как психолог предлагаю всегда пойти глубже. У нас нет потребности в праздниках, нет потребности в салютах, елке или еще чем-то. Для нас это символы, которые считываются нашим мозгом как что-то яркое, интересное, то, что напоминает что-то из детства, то, что вызывает радость. Ощущение жизни, ощущение чего-то хорошего.

ЯЛ: То есть, такие хорошие триггеры? Они триггерят не в том смысле, в котором обычно используется слово «триггер» – как правило, что-то негативное: «меня что-то триггерит, меня что-то бесит» –, а именно хороший триггер, позитивный, вызывающий хорошие ассоциации…

НЧ: Но не у всех. Мы понимаем, что разные люди к праздникам относятся по-разному. Если у вас в детстве с праздниками все было печально, то это будет негативным триггером. Важно себя понимать: «у меня вот этот символ вызывает позитивные эмоции, вот этот – негативные эмоции». Если что-то радует, то очень важно разрешать себе радоваться. Это уже вторая часть. То есть, с чувством вины так, что, с одной стороны, мы его реализовываем, точнее скрытую за ним потребность, а с другой стороны, мы также реализовываем заботу о себе, ведь часто сейчас люди во время войны, как в Украине, так и здесь, забывают о том, что радовать себя и наполнять себя ресурсом – это значит дать себе в будущем возможность быть еще более продуктивным, еще больше мочь помогать, двигаться и действовать.

ЯЛ: Да, это очень важно, потому что человек, который выгорел, на определенном этапе отдал всего себя, затем очень долго регенерируется и должен будет пройти через ненависть к тому, ради чего он пережил это выгорание. Это самое страшное, и до этого, конечно, не хотелось бы доходить. В связи с этой усталостью, в связи с выгоранием, у меня возникает, возможно, ложная ассоциация.

Еще до начала острой фазы войны в Украине, меня часто посещала мысль о том, что в эпоху прогресса и изобилия, которое нас окружало – в первую очередь, товарного изобилия –, возникает эффект пресыщения от того, что на передний план выдвигается потребительская сторона праздника. Праздник становится коммерческим предприятием: потратиться на дорогой подарок, поразить чье-то воображение, удивиться и удивить своими возможностями, восхититься, рассыпаться в благодарностях и придирчиво смотреть, отслеживать, что досталось другим, что-то дороже или дешевле. Вроде бы мы давно к этому привыкли и толерантно относимся к этим вещам, спокойно о них говорим, по крайней мере я стараюсь об этом говорить безоценочно, но мы теряем вкус праздника, его заменяет вкус потребления.

Фото: Mihkel Maripuu/Postimees/Scanpix Baltics

НЧ: Вы говорите о том, что мы потребительством заменяем вкус жизни. Что мы делаем, когда нам не хватает каких-то позитивных эмоций? Кто-то по привычке идет что-то себе покупает. Мы потребляем для того, чтобы испытать радость. Но, по сути, в этот момент мы используем только один способ, один маленький ресурс, и подсаживаем свой организм на такую привычку вырабатывать гормоны, нейромедиаторы, которые испытываются от покупок, чего-то сладенького…

ЯЛ: Это вроде того, как человек, будто сомнамбула, в таком полуобморочном состоянии, приближается ночью к холодильнику и берет оттуда что-то. Часто приходится читать, что люди «заедают проблемы». Они еще могут их «закупать» в том же значении.

НЧ: Можно «засыпать», то есть спать сутками. Можно «зачитывать», «заигрывать» компьютерными играми. Принцип очень похожий, но все потому, что у нас есть глубинная потребность, которая не удовлетворена. Например, та же радость. «Мне почему-то грустно, но я не хочу разбираться со своими чувствами. Мне тяжело, неприятно разбираться, что там у меня болит». Это же надо себя исследовать, в этот момент мы обязательно столкнемся с неприятными эмоциями, поэтому прятаться – проще. Слить внутреннее напряжение через… вкусняшку, алкоголь, застолье большое, семейное, какие-то small talks, то есть пустые разговоры о том, кто что купил, приобрел…

ЯЛ: Есть ещё одно прекрасное выражение, которое в последнее время распространилось далеко за пределы английского языка, – speed-dating, быстрая встреча, быстрое знакомство. Small talk и speed-dating.

НЧ: Речь идет о том, чтобы не лезть глубоко, вовнутрь, а остаться на поверхности. Но это не дает шанса удовлетворить свою глубинную потребность. И как раз когда мы в преддверии праздников испытываем негативные эмоции, это и есть некий шанс встретиться с собой, услышать свои потребности. От них не нужно бежать, с ними важно встретиться. Бывает, что это может быть тяжело, тогда можно прибегнуть к поддержке друзей, психолога, каких-то близких, важных людей. Главное, чтобы кто-то был рядом. Вплоть до собаки.

ЯЛ: Не закрываться от негатива, а работать с ним. Может быть, не только самостоятельно, но и с чьей-то помощью.

НЧ: Это даст шанс удовлетворить потребность, и вам не надо будет заедать, закупать свои негативные чувства. Эта радость, она просто будет возникать в моменте от каких-то маленьких приятных вещей.

Один из способов борьбы со своими негативными состояниями – это научиться получать удовольствие от маленьких вещей. От того, как хрустит снег под ногами. Вы мне говорили, что в этом году необычная зима в Эстонии, снежная. Важно услышать этот снег, увидеть эти снежинки. Максимально концентрировать свое внимание на том, что со мной происходит здесь и сейчас, не покупая килограммы и не заедая килограммами…

Фото: Mihkel Maripuu/Postimees/Scanpix Baltics

ЯЛ: Закупание килограммов, заедание килограммами – это потеря сути, забивание пор чувствительности. Часто возвращение к сути – это долгое и утомительное путешествие, которое человека пугает. Не значит ли это, что трудные времена, когда ты начинаешь испытывать чувство вины от приближающегося праздника, возникают какие-то колебания («а имеешь ли ты право на то, чтобы праздновать?»), на самом деле помогают нам вернуть эти утраченные чувства и как будто разгрузиться? Нет ли эффекта разгрузки от того, что ты поставлен в такие условия, когда ты попросту не можешь потребить столько, сколько ты привык это делать в своем обычном состоянии?

НЧ: Однозначно разгрузка будет, но тут важно дать себе в этом поддержку, а не «вариться» в этих негативных чувствах, потому что ощущение бессилия будет усиливаться. Будет тяжело и если от этого убегать, пытаться не смотреть в ту сторону, и, если в это полностью погружаться.

Идеальные условия для того, чтобы произошло облегчение, это встретиться со своими чувствами, понять потребность, понять причину, почему меня это грузит, откуда-то взять поддержку и подумать о том, как я могу реализовать эту потребность. Но скорее всего это произойдет не за секунду.

ЯЛ: То есть, здесь очень важна солидарность людей.

НЧ: Что Вы имеете в виду?

ЯЛ: Я имею в виду, что нужно обращаться к другим, не оставаться в одиночестве. Вы говорили о том, что может помочь собака, но при всем уважении к собакам, это такой паллиатив общения, то есть такая замена. Когда была пандемия, то советовали гулять с собакой и получать от этого удовольствие, потому что четвероногие друзья не передают коронавирус. И, кстати, в Таллинне появилось громадное количество собак по сравнению с временем до коронавируса, с периодом нулевых-десятых годов. Двадцатые годы после карантина начались с того, что мы выходим на улицы и видим очень много собак. Дело не только в хипстерской моде на собак: четвероногий друг, без намордника, понимание его равенства для человека, все эти городские штучки… дело не только в этом, но и в коронакризисе, как его стали называть в Эстонии и других странах. Но ведь это сдвиг потребности, это не совсем то, что нужно человеку?

НЧ: Можно любую технику, любой способ извратить до такого состояния, когда он больше работать не будет. Точно так же можно завести собаку и все равно не контактировать с ней напрямую, не делиться с ней эмоциями, не радоваться.

А можно контактировать с животным, и это дает какой-то элемент поддержки. Конечно, с человеком – лучше, но важен любой контакт. Тибетские монахи, гуру умудряются контактировать с природой для того, чтобы все эти свои чувства распаковывать, их проживать.

ЯЛ: Мне кажется, я понимаю. Речь идет о том, что нужно осознанно подходить к процессу и вернуть себе глубину переживаний, подлинность чувств.

НЧ: Да, подлинность, естественность.

ЯЛ: Быть естественным, не думать о том, как на тебя посмотрят. Вернуть себе подлинность чувств и не бояться этой подлинности…

НЧ: Не бояться встретиться с чувствами. С ними встретиться можно с животным, можно с самим собой, если для этого есть навыки, наработки, если есть осознанность, но проще всего это делать с другим человеком. Когда мы говорим на кухне, ведем диалог, то мы обмениваемся чем-то, я – своими чувствами, кто-то – своими чувствами… И все. Уже эти чувства меняются, распаковываются. Мы удовлетворяем ту потребность. Например, то, что стоит за чувством вины, это потребность в близости, и мы ее в момент контакта реализовываем.

ЯЛ: Осознанность, подлинность, солидарность. Даже с природой, даже с камнем, с елкой, с клиффом, на котором растет елка, с собакой. С кем-то или чем-то другим, что ты готов принять и что содержит в себе готовность к этому принятию тебя. Это то, ради чего нам нужны праздники, которые циклически ежегодно к нам возвращаются.

НЧ: И давать себе возможность радоваться.

ЯЛ: Давать себе это право. У нас с вами есть это право. Дорогие зрителя, у нас есть даже необходимость в том, чтобы поддержать себя и позволить себе попраздновать. С наступающим! Будем и дальше зажигать свечи и гирлянды, пускать огни.

НЧ: С Рождеством!