/nginx/o/2022/12/12/15019912t1heacc.jpg)
Писатель Елена Скульская для местных русскоязычных читателей – скорее медийная фигура, чем заслуживающий внимания литератор. Это подтвердила, сама того не желая, дама из числа зрителей, пришедших на презентацию двух книг Скульской: «Я ваша поклонница, хотя почти ничего не читала, но всегда любуюсь вами, когда где-то увижу. Можно с вами сфотографироваться?»
Однако Зал с черным потолком Союза писателей был полон двуязычной публики, выступали коллеги-писатели, переводчик всех книг Скульской на эстонский язык Ингрид Вельбаум-Стауб рассказала о многолетнем опыте работы над необычными текстами автора. Студийцы из «Поэтического содружества» сыграли фрагмент нового спектакля и инсценировки двух рассказов...
Случай, прямо скажем, редкий: одновременно, в двух издательствах – в московском «Флобериум» на русском, и в таллиннском Originaalne Keskus OÜ на эстонском – у Елены Скульской вышло две книги рассказов.
Русский оригинал называется «Мальчишеская месть», эстонский перевод – Ga Dong Tao. Титульному листу книги на русском языке предшествует «лишняя страница», на которой всего два слова: exclusive prose. Повторяются они и на обложке. И это уже вызывает интерес: что же такое эксклюзивное ждет читателя?
Книга состоит из коротких и очень коротких рассказов и маленькой повести. Как всегда у Скульской, финал рассказа может вывернуть наизнанку его фабулу, а может остаться открытым, заголовок совсем не раскрывает содержание, а наоборот, запутывает читателя, и вообще складывается впечатление, что писательница сочиняла, в зависимости от настроения, то притчу, то сатиру, а то вообще фельетон.
В интервью телепрограмме Кофе+ Скульская сказала, что ее рассказы – просто фрагменты жизни. Хороши фрагменты: трупы, многие из которых как бы и не трупы, но все-таки трупы; искренние горючие слезы, похожие при этом на крокодильи; рвущиеся в клочья ненависти любовные страсти; выброшенная из поезда, за то что не смотрела последнюю серию популярного сериала, жительница Тарту; благополучные несчастные семьи; пирожные для нелюбимой жены в красивой коробочке; снятые неизвестно с чьих пальцев золотые обручальные кольца разных размеров в старинной шкатулке; многократные шрамы на шее от регулярно обрывающихся веревок; старуха, решившая перед смертью сделать пластическую операцию, чтобы лежать в открытом гробу; стреляющая в жирного и противного руководителя драмкружка беременная от него девочка-подросток; выгнанный из дома пьяной матерью и уже превращенный ею в законченного мазохиста мальчишка… Перед читателем предстает странный мир сумасшедших писательниц, безумных докторов, философствующих уборщиц, ревнивых жен-инвалидок… Хороша жизнь!
Елена Скульская – мастер мистификации и самопародии, а что до стиля, то в каждом рассказе метафора на метафоре, яркие сравнения или скрытые цитаты. Вот, например: «цвет ожесточенной рыбы»; «женщина, убранная цветами, как свежая могила»; «сиренево-серые букли цвета вербного воскресенья».
Или вот так: «Стихи гнили под корнями деревьев в его Переделкине, стихи подружились с кротами, и кроты притворялись призраками отца Гамлета».
Местами автор настолько увлекается литературными экзерсисами, что от изобилия метафор и прочих стилистических фигур начинаешь уставать.
Но не только избыточной метафоричностью примечательна новая книга Скульской. Есть среди рассказов пронзительные истории, которые хочется перечитывать, чтобы еще раз разобраться не столько в тексте, сколько в себе.
Один из таких – рассказ «Просто Мария» – уводит нас в прошлое, в 90-е годы, в начало абхазо-грузинской войны. Во время эвакуации муж-грузин героини умирает, но даже мертвый не может упасть, потому что находится на палубе набитого людьми кораблика, который тарахтит на юг, подальше от войны. Срабатывают ассоциации: Белый исход, переполненные пароходы в Турцию, булгаковский «Бег», персонаж Высоцкого из фильма «Служили два товарища». Но тут другое кино – мексиканский сериал «Просто Мария», пропущенная проводницей серия, ложь во спасение и падение из поезда в никуда.
В рассказе «Окно с видом на асфальт» нежеланный «ребенок родился недоношенный и умер сразу, он был очень умный, он все понимал, он умер сразу».
Страшный в своей краткости рассказ о петухах-убийцах породы Га Донг Тао, давший название книге на эстонском языке. Чтобы понять, о чем идет речь, приходится искать в Сети фотографии и ужасаться внешнему виду этих куриных динозавров. А вот разлюбившая мужа героиня этого рассказа прижимается к убитому в схватке петуху «в поисках родства». Это уже панк какой-то, Елена Григорьевна!
Если кто-то скажет, что понял каждый рассказ, или с воодушевлением сообщит, что ему (ей) все очень понравилось, позвольте не поверить. Рассказы не равноценны – что-то пробрасываешь почти по диагонали, что-то перечитываешь по нескольку раз, а на повесть, больше похожую на сценарий, сил у укушенных рассказами уже не остается. И вообще Скульскую не отрываясь читать нельзя, можно отравиться метафорами, а это больно.
Где-то автор переходит пределы дозволенного восприятием, когда выпуклые сравнения нагромождаются друг на друга, а где-то отпускает, упрощая. Но слова крепко нанизаны на прочную нить, как четки, их можно перебирать, радуясь общим с автором книги читательским опытом: цепочке брейгелевских слепых, молочному кувшину Вермеера, неявному, но узнаваемому театральному подмигиванию Хармса.
Сложно? Безусловно. Но найдя общее, радуешься. Как радуются юные участники студии «Поэтическое содружество» при Союзе писателей. Они не просто разыграли по ролям и на двух языках простой и забавный рассказ Скульской «В тепле и уюте», но и удивили и публику, и саму Елену Григорьевну, преподнеся ей весьма язвительный сюрприз: прочитали со своими комментариями самый абсурдистский рассказ сборника – «Объявление с бахромой», в котором автор не щадит ни своих персонажей, ни саму себя. Или свою лирическую героиню, попробуй их отличи. Кстати, сейчас Скульская ставит в студии чуть-чуть шекспировскую «Бурю», в которой, например, поют «Тум-балалайку». Сюжет для еще одного рассказа?