Когда-то у нас был Координационный совет оппозиции, единственный выборный орган, который создавала российская оппозиция. Членов этого совета выбрали примерно 120 000 человек. Таким образом, то, что сделали мы, было примерно в сорок раз легитимнее любой из инициатив российской оппозиции, предпринятых до настоящего времени.
- В репортажах из Яблонны очень много писалось о рассмотренном там проекте акта о люстрации, который предполагал избавление от люстрации человека, который или физически устранит Владимира Путина, или поспособствует его передаче в руки международного правосудия. Можно ли сказать, что это позиция большинства в той общности людей, действия которой вы сейчас координируете, можно ли считать, что вы различаете в российских элитах конкретных людей, которые могут соблазниться такой перспективой?
- В первом чтении проект этого акта был поддержан в Яблонне подавляющим большинством голосов. Не помню точно, был ли он принят единогласно; возможно, только один или два человека проголосовали против. Это означает, что подавляющее большинство поддержало и вот этот пункт, на который пресса обратила особое внимание.
Споры, которые возникли вокруг этого пункта, касались в большой степени чисто редакционных моментов. То есть кто-то задался вопросом, а вот надо ли такую формулировку включать именно в текст закона. Или, быть может, будет достаточно высказать ее в заявлениях для прессы.
Ко всему прочему, в этом проекте было четко указано, что будет прописана точная дата, до которой люди должны проявить деятельное раскаяние. Мы точно не исходим из того, что на человеке навечно должна лежать каинова печать. Скорее, мы хотим, чтобы эти люди раз и навсегда перешли на сторону добра. Чтобы они начали действовать. По сути, мы их пригласили к действию.