/nginx/o/2022/12/22/15041836t1hc8cc.png)
Война с Украиной стала для большинства населения России неожиданностью. Дикие по меркам XXI века события выдернули общество из полного анабиоза. Шок, правда, у разных слоев общества проявился по-разному. Rus.Postimees спросил у социологов, как менялись настроения россиян в течение 2022 года и что с ними будет дальше.
Директор «Левада-центра» Денис Волков отмечает, что с началом войны в Украине рейтинги власти в России начали расти, так как пропаганда в стране работает на высшем уровне: «Запад нас обвиняет, а ничего не происходит».
Ведущий научный сотрудник Лаборатории социокультурных образовательных практик Московского государственного педагогического университета Любовь Борусяк уточняет, что эмоциональное состояние у разных групп населения все же разнилось: «У противников войны это были прежде всего страх, ужас, паника, непонимание, растерянность. У сторонников это было возбуждение, предвкушение скорой победы. Но оно по своей силе очень далеко от Крымского синдрома. До бурного массового восторга дело так и не дошло».
Следующим после февраля потрясением стали первые западные санкции. «Шок был у довольно обеспеченных россиян, у кого были сбережения в валюте, – рассказывает Денис Волков. – Но таких все-таки не очень много – около 15 процентов. А вот вторая группа – это самые бедные, которых затрагивают любые перипетии. Они страдают в первую очередь, потому что просто не могут адаптироваться, у них нет денег ни на что».
Социолог Волков отмечает, что все это время люди в России говорят о войне, о погибших. Но это, скорее, удел частных разговоров, так как основные СМИ и центральное телевидение, которые для большинства населения остаются главными источниками информации, не поднимают тему потерь.
И все же постепенно в обществе начинает накапливаться негативный фон. «Есть тренд на медленное накопление усталости, понимания, что не все так хорошо, как планировалось. И это даже не о ситуации на фронтах, а в целом о затягивании конфликта. Сначала же были ожидания, что две-три недели – и все закончится. Но этого не происходит. И сам факт продолжения конфликта усиливает желание, чтобы начались переговоры», – констатирует Волков.
«Разговоров очень много о происходящем, но они перешли в узкие, недоступные ни для власти, ни для внешних наблюдателей круги, – считает полевой социолог Дмитрий Рогозин. – Со стороны власти однозначно указано, как будут пресекаться подобные разговоры. Со стороны внешнего мира также нет интереса к разговору, речь всегда идет о прямом подстрекательстве к дезертирству, бунту, гражданской войне. Это непонимание, отчуждение от другого мира», – подбирает характеристику Рогозин.
Любовь Борусяк уверена, что для значительной части уехавших из России и оставшихся там несогласных с политикой государства большим разочарованием, вплоть до личной обиды, стало воздействие, как их иронично называют теперь, «европейских ценностей».
Речь идет об ожиданиях, например, со стороны властей Эстонии, что граждане РФ, если их лишить «привилегии» ездить в страны Шенгенской зоны, разозлятся и свергнут свое правительство. «С какой стати и кому браться за булыжники, было и остается непонятным никому, – описывает российские настроения Борусяк. – Первоначально противники войны очень боялись закрытия границ, но думали, что на это пойдет их сторона, а не противоположная».
/nginx/o/2022/12/22/15041837t1hdd2c.png)
Кухонные разговоры обернулись психозом после 21 сентября, когда в стране была объявлена мобилизация. «До этого большинство находилось в режиме наблюдения: что-то где-то там происходит. А в сентябре многие впервые почувствовали, что теперь это может коснуться любого», – поясняет Денис Волков.
Ни одна дата и ни одно событие уходящего 2022 года не сопоставимы для россиян с 21 сентября, согласен с коллегой Дмитрий Рогозин. «Каждая семья, прежде всего женщины, восприняли происходящее с огромной тревогой, но в разное время, – говорит Рогозин. – Страна живет не по распоряжениям, а по их реализациям на местах, которые где-то жестче и беспощаднее, а где-то безалабернее и человечнее, нежели заявляется с экранов».
«Большинство сторонников войны в России воспринимает мобилизацию близких со смирением – надо, так надо. Хотя, наверное, есть какая-то часть, которая хочет повоевать, почувствовать себя крутыми мужиками, – предполагает Любовь Борусяк. – Противники войны боятся и властей, и мобилизации. Они сделали все, чтобы избежать ее, но не с помощью протестов, а молча – уехав из страны или спрятавшись внутри».
Денис Волков отмечает, что к концу 2022 года настроения общества стабилизировались. Как сказано в рассказе Тургенева «Муму», «ко всему привыкает человек, и Герасим привык, наконец, к городскому житью».
Волков отмечает, что на это повлияла экономическая стабилизация, которая произошла после большого мартовского шока. «Цены даже начали снижаться, и дальше никаких скачков не было, – поясняет Волков. – Поэтому основная масса населения, конечно, адаптировалась». А так как далеко не во всех областных центрах России были Макдональдсы, много кто и не заметил, что они ушли из России.
Меж тем, если посмотреть на график Фонда «Общественное мнение» и опрос «Левада-центра», шок после старта мобилизации к концу года сошел на нет и перестал заметно влиять на настроения россиян. Но это не значит, что тревоги ушли.
«Тревога, депрессия, растерянность, опустошенность и не должны никуда уйти, – уверен Дмитрий Рогозин. – Мобилизация лишь активировала те чувства и ощущения, которые складывались с 24 февраля по мере просачивания информации, обсуждений в своем кругу. И вновь речь не о разделении на тех, кто поддерживает, а кто нет. Тревога от этого не зависит, как не зависит обрушение прошлого, хотя бы относительно стабильного мира, в бездну неопределенности и хаоса».
«Две трети граждан все равно опасаются, что может быть объявлена всеобщая мобилизация. Боятся, что эта история не закончилась», – соглашается Денис Волков.
«Страх несколько снизился, но уже не может уйти до конца», – вторит коллегам Любовь Борусяк. Однако социолог уточняет, что глас российского народа не прорежется и в 2023 году. И все по той же причине: «Страх перед внутренними репрессиями выше страха войны со всеми ее ужасами».
Борусяк подмечает, что многие несогласные с войной в России и живущие там находятся в депрессии, некоторые с суицидальными мыслями. Достаточно небольшая группа этих критически настроенных граждан не способна заразить своим скепсисом большинство. «Они чувствуют себя маргинальной группой, «зажатой» между уехавшими протестантами и оставшимися согласными», – поясняет Борусяк. Не ждет перемен в 2023 году и Денис Волков: «Ситуация стабильна, деньги в бюджете есть».
А у сторонников войны ощущение реальности сегодня притупилось. Они воспринимают происходящее как данность: «Мы люди маленькие. Мы что можем сделать?» – то есть интерес к происходящему теряется. Видимо, он будет снижаться до новой волны мобилизации, которую многие пророчат уже в январе.
«Не надо быть стратегом и заседать в правительстве, чтобы сознавать надвигающуюся катастрофу тотальной милитаризации, культа насилия, отказа от базовых человеческих ценностей и переопределения понятий, на которых когда-то держался мир: достоинства, чести, доблести, патриотизма и так далее, – подытоживает Дмитрий Рогозин. – Когда остановится, когда прекратится то, что началось 24 февраля, начнет снижаться и тревога».
Социологи ограничиваются описанием и не могут знать, каким путем это может произойти.
/nginx/o/2022/12/22/15041839t1h22c5.png)
:format(webp)/nginx/o/2023/11/07/15704510t1he5df.png)