Из-за обстрелов критической инфраструктуры российскими военными украинцы вынуждены жить в условиях постоянных отключений электричества и отопления. Для Киевской области, еще не восстановившейся после оккупации, это уже фактически вторая тяжелая зима.
Батареи не согрели бы эту квартиру, даже если бы здесь дали тепло. Они замерзли и лопнули в начале весны, когда Бородянку оккупировала российская армия.
Поэтому Леся Руснак, ее муж и дети полагаются на духовку и обогреватели. Когда электричество пропадает, температура в детской комнате падает до +7.
В Бородянке в период с субботы до вторника электричество появлялось на полчаса-час в день, говорит Леся.
Когда мы знакомимся, свет уже есть, и квартира немного прогрелась.
Когда хозяйка дает мне к чаю конфету «Пес Патрон» (Пес Патрон - реальная собака, ставшая одним из символов сопротивления; в Украине выпускают разнообразные товары с изображением пса), бульдозеры подъезжают к последней стене разбомбленной многоэтажки, где была ее квартира. Здание находилось напротив бородянского памятника Тарасу Шевченко с простреленным после начала войны лбом.
«Я ночью слышала, как стонет земля. А когда мы вышли из подвала, дома уже не было», - вспоминает март 41-летняя Леся.
Теперь ее семья живет в квартире родственника: здесь не хватало оконных стекол, которые коммунальные службы заменили бесплатно. По пятиэтажке сверху вниз проходит трещина от одной из взрывных волн, но жильцы из-за этого не переживают.
Леся говорит, что счастлива. Вся семья жива и здорова, а она работает учительницей. Женщина уверена, что надо «еще немного потерпеть», и ждет празднования Нового года.
А вот ее соседка, 18-летняя Анастасия Мельниченко, больше здесь не живет. Из-за повреждения дома ее родители решили остаться на даче в селе рядом.
Там, по ее словам, больше не работают никакие графики отключений, которые были введены из-за массированных ударов российских военных. Поэтому Анастасия ежедневно ездит в Бородянку рейсовым автобусом, чтобы учиться онлайн в «пункте несокрушимости» - одном из тысяч специально обустроенных мест, где можно согреться, отдохнуть и подзарядить свои мобильные устройства.
Отсутствие света напоминает ей об оккупации. Тогда она с родителями питалась преимущественно картофелем. «Раньше нужно было просто выжить, а сейчас хочется жить», - вздыхает она.
Когда мы завершаем чаепитие, стены дома, где жила Леся, уже нет, а Тарас Шевченко продолжает наблюдать за бульдозерами.
На четвертые сутки без света в Гостомеле можно увидеть, как мама фотографирует малыша в парке на фоне огромной модели самолета, как девочка в задумчивости долго качается на качелях и как на рынке идет оживленная торговля.
Недалеко от рынка - пункт обогрева. Там тепло, трещат дрова в буржуйке, а по периметру висят желтые и голубые шары.
Но сестрам Ольге и Светлане некогда греться, потому что у них хорошо расходятся яблоки и груши. (По крайней мере, так мне кажется. Пока я говорю с одной сестрой, другая взвешивает фрукты для клиентов. Потом они меняются).
«Тяжелее всего - без света, потому что когда исчезает тепло и вода, мне не кажется, что это большая трагедия. Люди и без этого выживали: в оккупации не было ничего, - отрезает 19-летняя Ольга, младшая. Без отопления температура у них дома опускается до +10С. - Очень радует, что начали включать воду и тепло».
Фрукты приехали из Винницкой области, где у Светланы с мужем свое хозяйство. Сестры рассказывают, что Оля с мамой решились бежать туда в середине марта через «зеленый коридор», но попали под обстрел.
Их мама сразу погибла, ее похоронили люди, жившие рядом с местом трагедии. После деоккупации сестры смогли ее перезахоронить.
Ольга рассказывает, что следит за новостями и больше всего боится повторного российского наступления.
Когда после продолжительной тьмы в пригород Киева возвращается свет, пункты обогрева быстро пустеют. Но в палатке спасателей в Ирпене остается заряжать телефон 38-летний Петр Гамчук. Он объясняет, что в его районе идут уже четвертые сутки без электричества.
Тяжелее всего было накануне, рассказывают дежурные ГСЧС (Государственная служба Украины по чрезвычайным ситуациям): «Было тесно, как в вагоне метро». Петр тоже здесь был. Он говорит, что из-за нехватки места не получалось спать, зарядить гаджеты также удавалось не всем. Подобные жалобы есть и в местных онлайн-сообществах.
Но Петр не жалуется и обо всем говорит с улыбкой. «А что мне, плакать?» - снова смеется.
Когда нет электричества, он теряет не только свет и тепло, но и заработок: Петр - сантехник. Поэтому иногда днями сидит без работы, а иногда работает до десяти вечера.
Российские обстрелы инфраструктуры мужчина комментирует так: «Они - паршивые гады, что такое делают».
Когда мы прощаемся, в кварталах вокруг горсовета загораются окна квартир, кафе, ресторанов, как минимум одного спортзала и одного банка.
