/nginx/o/2013/06/04/1806814t1hafcf.jpg)
Из-за напряженности в Косово сербские вооруженные силы были приведены в состояние полной боевой готовности. По словам эксперта по Балканам Тоомаса Алаталу, этот конфликт носит глобальный характер.
В 2005 году Владимир Путин заявил, что распад СССР был геополитической катастрофой, а затем приступил к, так сказать, собиранию земель: в 2008 – Абхазия и Южная Осетия, в 2014 – Крым и Восточный Донбасс, а в 2003 Россия так и не вывела свои войска из Приднестровья, несмотря на обещания президента Ельцина. Все противники агрессивной политики уже давно должны были понять, что новый кремлевский режим ведет действия на широком фронте для восстановления былого величия.
Вот и с Балканами та же история. В 1999 Кремль, конечно, получил по рукам и отступил, но после поражения проевропейских правительств (2000-2012 гг.) он снова появился в Сербии. В конфликте Белграда с населенным албанцами Косово, которое объявило о своей независимости, Россия встала на сторону Белграда.
Москва смогла оказать сильное влияние на Брюссельское соглашение, заключенное между Сербией и Косово в 2013 году под эгидой Европейского союза (причем, под руководством представителя Англии Кэтрин Эштон). В соответствии с соглашением первая не признавала (!) независимости второго, при этом проживающие в Северном Косово сербы получили право на численное превосходство в органах местной власти, судах и полиции.
В ноябре 2013, как известно, начался Евромайдан, а в феврале 2014 российские войска вторглись в Крым, а затем и в Восточную Украину. В феврале 2015 года были заключены так называемые Минские соглашения, участвовавшие в составлении которых лидеры Германии и Франции были согласны с тем, чтобы в тексте не упоминался Крым и чтобы сепаратисты Восточной Украины получили автономию, а также особые права для экономического взаимодействия с Россией в условиях украинско-российской границы, остающейся под контролем последней. Другими словами, Минские соглашения во многом повторяли Брюссельские.
Сегодня, когда, по словам Москвы и Белграда, ни одно из этих соглашений больше не действует (заявление Путина от 24.02 и заявление президента Сербии Александра Вучича от 24.03), более чем примечательным становится то обстоятельство, что Кремль, явно завязший в войне в Украине, постоянно оправдывает свои действия в Украине тем, что такая же ситуация сложилась в отношениях между Сербией и Косово. То есть, если вы там в Брюсселе не понимаете, что происходит в Украине, то посмотрите, что происходит гораздо ближе к вам, прямо в Европе!
Более того, нетрудно проследить сходство и синхронность действий Кремля и Белграда. Хороший пример – привлечение к своим действиям левобережной Молдовы, то есть Приднестровья, до которого российские войска дошли бы весной, если бы им удалось захватить Одессу. Но благодаря ожесточенному сопротивлению украинцев Москве это не удалось.
В геополитическом смысле это очень хорошо, ведь так становится понятнее, что именно Россия, ведущая в Украине жестокую войну, то есть использующая жесткую силу (hard power), делает в Приднестровье (на втором фронте) и в Северном Косово (на третьем фронте), применяя мягкую силу (soft power).
Чтобы понять, что дело это действительно геополитическое, достаточно вникнуть в суть войны за автомобильные номера. Промосковские приднестровцы (причем Кремль их, в отличие от Абхазии и Южной Осетии, официально не признал) специально используют номера с обозначением своего сепаратистского формирования, пытаясь ездить так по Молдове или Европе. А проживающие в Северном Косово сербы используют сербские номерные знаки. Понятно, что Приштина расценивает это как нелояльность и нарушение закона.
Попытки решить проблему предпринимались с 2011 года. Соглашение о переходе на правильные автомобильные номера должно было быть заключено в этом году, но вмешалась война в Украине. Добавим к этому план Кремля по организации в Северном Косово акций в поддержку российской агрессии.
Их началом, вероятно, следует считать неудавшийся полет российского министра иностранных дел Сергея Лаврова 5 июня в Белград – его самолет просто не пустили в воздушное пространство ЕС. Поэтому Лавров и его сербский коллега подписали соглашение о сотрудничестве между двумя странами в сентябре, во время проходившей в Нью-Йорке Генассамблеи ООН.
Однако то, что после этого произошло в Северном Косово, было довольно синхронизировано с происходившим в Украине – 31 июля сербы начали первую блокаду дорог и именно из-за этих номерных знаков. 5 ноября был сделан еще более решительный ход – все местные мэры, главы местных самоуправлений, судьи, а также члены косовского парламента из числа сербов подали в отставку.
В результате вмешательства США ввод новых номерных знаков и местные выборы были перенесены на 2023 год. 1 декабря Приштина назначила нового министра-серба, которого на севере сразу же объявили самым плохим сербом, а когда 10 декабря власти Косово арестовали полицейского-серба, обвинив его в участии в организованной преступности, то обстановка снова накалилась.
Президент Сербии Александр Вучич публично потребовал разместить 1000 солдат Сербии в Северном Косово, хотя сам же публично выразил сомнения в том, что НАТО готово допустить это. Последовала новая волна строительства баррикад и официальная заявка Косово (14.12) на членство в Европейском союзе. Поскольку Белград и Москва не признают существования независимого Косово, ситуация резко обострилась.
Российские войска в Украине топчутся на месте, поэтому с геополитической точки зрения будет логичным взвинтить напряженность там, где используется т. н. «мягкая сила». При этом решение президента Вучича отправить в регион главнокомандующего армией означает желание использовать эту ситуацию по максимуму.
Поскольку больше не удается нагнетать напряженность, то продвижение, то есть следующий шаг, означает снижение напряженности. При этом заявление Вучича по времени совпало с сообщением Кремля о новой встрече Путина с китайским лидером Си Цзиньпином в конце этого года. Можно убедиться, что Путин, действуя на несколько фронтов и разными способами, продолжает свои усилия по возвращению своих территорий и сфер влияния, а также получения для них международного одобрения.
Трудно сказать, когда и где начнется движение в обратном направлении и будет поставлена точка захватнической политике – генеральный секретарь ООН считает, что на это уйдет целый год.