Игорь Калакаускас ⟩ Жажда мести оказалась сильнее: это моя последняя статья о переходе школ на эстонский язык

Игорь Калакаускас. Фото: Константин Седнев

Впереди переосмысление советского исторического периода и его мифов. Однако обидно, что в Эстонии многие так и не отказались от реванша, что выражается в окончательной ликвидации русского школьного образования. Тяжело, когда тебя выживают и доказывают твою несостоятельность, пишет учитель и публицист Игорь Калакаускас.

Как любил говорить своим ученикам ушедший в этом году в мир иной мой коллега, «вы можете не интересоваться политикой, но рано или поздно политика вами заинтересуется». Сейчас все мы оказались лицом к лицу с необходимостью сделать свой выбор между добром и злом. Между тем, что мы понимаем как Добро и Зло. И на этом этапе нас будет ждать еще не одно разочарование.

Сущности человека проявляется, когда он оказывается в экстремальной ситуации. То же самое можно сказать и о тех, кто допущен к власти и от чьего решения зависит если не судьба, то будущее большой группы людей, иногда заметной части жителей отдельной страны.

В эти роковые месяцы мы имели возможность наблюдать, как по-разному реагируют на развернувшуюся европейскую драму самые разные люди – политики, деятели культуры, священники и обычные люди. Мучительно больно видеть, как в России призванные нести добро артисты и писатели, режиссеры и журналисты, священники и учителя добровольно вступают в ряды Z-патриотов.

Когда-нибудь на эту тему будут написаны книги и сняты фильмы, сейчас мы только в начале пути, а конец его на горизонте даже не просматривается. Остается только верить, что нашей планете будет дан еще один шанс найти единственно верный путь развития.

Россия – это отдельная история. В последнее время я имел возможность общаться с россиянами на тему войны. Давний мой друг-москвич, с которым мы когда-то вместе работали в «Артеке», написал буквально следующее: «Конечно же, я слышал о каком-то конфликте на границе. Так это злобное НАТО и США пытаются вывести из равновесия РФ».

Хранительница великолепного Музея боевой славы при петербургском морском училище, уже совсем не молодая и мудрая женщина говорит: «Я сама ничего не понимаю, мне жаль мальчиков и с той, и с другой стороны, я ведь мать. Безусловно, самое главное рождественское и новогоднее пожелание –- Мир. Мой сын верующий и каждый день читает молитвы о мире, я тоже прошу Всевышнего вразумить нас всех».

Проживающая буквально в сотне километров от линии фронта двоюродная сестра запричитала: «Мы живем как на пороховой бочке, но пока у нас все спокойно, сыновья дома. Я в политику не лезу». Согласитесь, трудно по этим заявлениям сделать однозначный вывод.

Связь через язык

В отличие от многих эстонцев, которых с Россией почти ничего не связывает (про исторические обиды я сейчас не буду), я и многие русскоговорящие жители страны связь с исторической Родиной не прерывали. Лично у меня там продолжают жить близкие родственники и друзья. Практически ежегодно я посещал Петербург, который никогда для меня не был чужим городом – в городе на Неве я получил высшее образование и неоднократно расширял свои профессиональные знания. Что немаловажно, обучение я проходил на родном языке и имел возможность общаться с профессорами и академиками, людьми высочайшей культуры. Для меня, как преподавателя гуманитарной дисциплины, этот фактор – решающий.

Я родился в СССР, что не является ни моей заслугой, ни предметом гордости. Мои родители в какой-то степени являются плодом исторических коллизий. Родившаяся в глухой тверской деревне моя мама, волею судьбы стала в юности жительницей Ленинграда. Она пережила раскулачивание и блокаду, была на волоске от смерти, но прожила 86 лет. Послевоенный Таллинн нуждался в рабочих руках – так мама оказалась в Эстонии. Папа родился в небольшом городе тогда еще независимой Литвы, откуда уже после войны был призван на срочную военную службу в Таллинн. Именно здесь он познакомился с моей будущей мамой и решил связать с ней свою жизнь, но жизнь отмерила ему всего 44 года.

Задумывались ли мои родители о том, как Эстония стала частью Советского Союза? Я их об этом так и не успел спросить. Времена, как известно, не выбирают. То, что советский колосс едва удерживается на глиняных ногах, я понял в разгар Перестройки. Стоило только советским людям дать свободу говорить то, что они думали, как эта махина рухнула, едва не погребя под обломками своих граждан. Сейчас эта империя – в чем-то великая, в чем-то позорная – переживает период окончательного распада. Впереди – полное переосмысление советского исторического периода, в первую очередь – истории Второй мировой войны, которая стараниями кремлевских вождей превратилась в миф, слабо связанный с реальностью.

Реванш и тренд

В 1991 году мне казалось, что Эстония сможет преодолеть в себе жажду отомстить русским, не станет опускаться до этого. Теперь я понимаю, что желание взять реванш никуда не делось, оно просто приобрело другие формы и вызревало в ожидании удобного момента. Нам временно разрешили учить детей на родном языке, не сильно беспокоясь о том, как они усваивают язык государственный. По всей видимости, по этой причине планка языкознания до последнего момента была весьма щадящей: В1 – по окончании основной школы, и В2 – по окончании гимназии. Так себе уровень, согласитесь.

Когда стало окончательно понятно, что ситуация с усвоением эстонского языка у неэстонцев выглядит неутешительно, решили найти источник всех бед. Поиски завершились весьма быстро и с предсказуемым результатом: русские школьники получают эстонский язык в незначительном количестве! Схема 60/40 не сработала, поэтому пропорцию решили довести до 100/0. Если верить нынешнему министру образования господину Лукасу, то «отшлифовать» столь суровые меры решили еще и требованием проводить всю внеклассную работу на эстонском. При таком раскладе пусть попробуют не заговорить!

Мне не хочется в очередной раз призывать к здравому смыслу и предлагать ставить реальные цели. Когда поставлена главная цель – закрыть и отменить все русское, никакие аргументы не работают. Почувствовав тренд, отдельные русскоязычные общественные деятели все громче начинают требовать не останавливаться и не поддаваться на «панику» центристов: «Давно пора это было сделать!», «Эстония справится!»

Русские учителя, получившие несколько дней назад вполне реальную перспективу остаться без работы (вы всерьез верите в то, что они выучат эстонский и смогут на нем преподавать русским детям? Вы правда в это верите?), как и все эти тридцать с небольшим лет, предпочитают помалкивать. Раньше они молчали, чтобы «не будить лихо», сейчас они молчат, потому что говорить уже поздно. Что ж, коллеги, поздравляю! Вы хотели на себе прочувствовать, как о человека вытирают ноги? В ближайшее время мы с вами это испытаем. Уверен, для многих это будет впечатлением на всю оставшуюся жизнь.

Сколько можно стонать, спросят меня раздраженные читатели и в чем-то будут правы. Торжественно обещаю, что это моя последняя статья, посвященная переводу преподавания на эстонский язык. В этой стране трудно найти человека, который на этом вопросе останавливался чаще, чем я. И мне точно не нужно больше, чем остальным. Я знаю, что в этой схватке найдется немало победителей, которые даже найдут удовольствие в новом «вызове времени». Меня больше волнуют те, кто останутся за бортом и не справятся с новым политическим трендом. Среди них точно не будет моих детей – они уже выросли, а о будущем внуков пусть переживают их родители.

Мне жаль покидать профессию, которой я посвятил всю жизнь и в которой кое-чего добился. Тяжело, когда тебя выживают и доказывают твою несостоятельность. Причем зачастую доказывают те, кто особыми успехами в жизни похвастаться не может, но точно знает, как учить других. Моя совесть чиста: я сделал и сказал все, что мог. Дальше – без меня.