Бывший советник Сависаара Владимир Юшкин: у великих людей – великие пороки

Владимир Юшкин. Фото: Sander Ilvest / Postimees

Работавший с Эдгаром Сависааром в качестве ближайшего советника в 1990–1991 гг. Владимир Юшкин рассказал о деятельности Сависаара в ключевые моменты восстановления независимости Эстонии.

- Как Вы познакомились с Эдгаром, и каким он тогда был?

- Познакомились на одном совещании, в тогдашнем Госплане. Он был там начальником отдела и выступал с идеей передачи союзных предприятий в ведение республики. В августе 1989 года он пригласил меня в министерство на должность начальника отдела восстановления хозяйственной целостности республики. Надо было договариваться с Москвой, вести переговоры, оформлять документы. Когда в Москву прилетал Сависаар и разногласия удавалось преодолеть, подписывалось решение о передаче предприятия в республиканское подчинение. Тогда подписывалось решение о том, как передавать предприятия в республиканское ведение.

Так это продолжалось с поздней осени 1989-го до весны 1990-го, когда Народный фронт победил на выборах в парламент. Сависаар становится премьером, а потом он предлагает мне стать его политическим советником.

- Вы стали его политическим советником и работали с ним бок о бок, когда разворачивались ключевые события восстановления независимости Эстонии. Как Вы можете охарактеризовать Эдгара в те судьбоносные моменты?

- Здесь очень важны две характеристики: во-первых, он очень смелый человек в то время, когда никто не знал, чем закончится противостояние Москвы и республик. Он постоянно ездил в Москву, где должен был защищать возраждающейся республики. Решительный человек. В какой-то степени он был авторитарный. Когда шло какое-то обсуждение, он иногда соглашался с мнением других, иногда нет, но он был целеустремленным. Когда я размышлял про эти годы, что если бы не было такого жесткого, смелого руководителя – его называли тогда, по-моему, носорогом… Название очень правильное во всех отношениях. В отношении внешней политики, в отношении внутренней политики. Наверное, я самые главные качества его назвал.

Фото: Tiit Veermäe / ETA

- Эдгару Сависаару на протяжении многих лет часто вменяли, что он был недостаточно патриотичен, что его видение развития Эстонии как независимого государства было сомнительным. Эдгар Сависаар был искренним патриотом Эстонии?

- Я думаю, да. Если бы он не был, тогда зачем ему эта смелость, это упрямство в борьбе с Москвой? Когда парламент Эстонии принял декларацию о независимости, в тот день я был в Москве, потому что днем раньше должны были состояться переговоры Сависаара с [Валентином] Павловым (советский государственный деятель, премьер-министр СССР 14 января - 28 августа 1991 - прим.ред.). Я сидел и готовился. Тогда ему позвонили и сказали, что Павлов готовится к подписанию союзного договора, и встреча отменяется.

Когда 21 августа я возвратился в Таллинн, выхожу на вокзал, на вокзале меня встречал один из охранников Сависаара. Поздравляем друг друга, что мы живем теперь в независимом государстве. Я для себя в дневнике так и записал: «Я приехал в независимую Эстонию, однако на рейде таллиннском стоит большой десантный корабль, в Эстонии дислоцирована советская армия, работает КГБ, работает "пятая колонна", вот такая сегодня независимость». Было до конца еще неясно, состоится эта независимость, за которую проголосовал парламент или нет. Сависаар действовал в реальной обстановке, действовал жестко относительно Москвы. Прямо и смело. Поэтому я считаю, что это настоящий патриот. Другие в это время (будущие патриоты) сидели, пиво пили, спорили о патриотизме, а он должен был действовать без оглядки на десантный корабль, КГБ, внутреннюю оппозицию…

- Вы помните какой-либо ожесточенный спор, где вы с ним не сошлись? Если да, то о чем он был?

- У нас споры были в основном – это очень важно – один на один. Он особо не любил спорить, когда было больше людей. Они (споры – прим.ред.) касались в основном тактики. Каким образом выходить из этой ситуации, которая была неоднозначной. Когда мы приглашали руководителей союзных республик на совещания, («таллиннские совещания»), мы готовили себе союзников для борьбы с Москвой. Наконец мы договорились, что в конфликте между Ельциным и Горбачевым мы будем играть на стороне Ельцина, и этот конфликт двух лидеров мы должны использовать в свою пользу. Дальше все шло как договорились, никаких других споров не было. В зоне моей ответственности находились два направления: выстраивание отношений с союзными республиками и блокирование «пятой колонны». Мы рассчитывали (до ГКЧП), что обретение независимости будет развиваться несколько лет. Но это был бы мирный путь, основывающийся на поддержке нас со стороны всех других республик. Что и произошло на заседании Госсовета 6 сентября 1991 года, где независимость Эстонии все поддержали.

Сависаар в 1991 году возвращается из Москвы. Встреча в аэропорту. Foto: Peeter Langovits/Postimees Фото: Peeter Langovits

- Как об Эдгаре отзывались должностные лица в Москве?

- К этому времени представителей Эстонии уже считали иностранцами в Москве, поэтому относились вежливо. Прибалтику в Москве всегда считали советской заграницей. Единственное, один раз, когда я приехал, чтобы передать некоторые бумаги для Ельцина, я встретился в Кремле с его помощником Львом Сухановым. Он пригласил меня к журнальному столику, говорит, посмотрите, что пишут эстонские газеты, какой национализм в этих газетах. Я ему объяснил, что когда идет национальная освободительная революция, не играют на скрипке, а бьют в барабаны. Чтобы вам не было страшно, садимся в самолет, летим в Таллинн, садимся в Таллинне в автобус, в троллейбус, в трамвай – сами выбираете – и посмотрите, как две общины друг с другом общаются. Эти газеты сгорят в ближайший Янипяэв. Не надо смотреть на то, что пишут политики. Смотрите, как живут люди двух общин. Он мне поверил, отказался лететь в Таллинн. На этом уровне ельцинских людей его (Сависаара – прим.ред.) все уважали.

- Что Эдгар Вам сказал при вашей первой беседе после восстановления независимости Эстонии?

- Шло заседание штаба при правительстве. Я ему пишу записки на клочке бумажки, что мы отстаем, надо копировать действия Ельцина, начать арест партийной собственности, одно, другое, третье. И арестовывать наиболее опасных лидеров. Эту записку ему передают. Он приходит на заседание, берет меня за локоток и говорит: «Все пункты твоей записки попали в решения правительства. Включая, к сожалению, и аресты». Вот, что он сказал.

- Много говорилось о том, что в первые годы после восстановления независимости, особенно в ключевые моменты – скандал с тайными записями конкурентов на пленку, – Эдгар очень сильно изменился. Как он изменился?

- В это время одна фирма мне предложила представлять интересы в Москве, чтобы связи наработанные не пропали. Я был в основном в Москве. Поэтому наблюдать его после отставки я не мог. Но одну историю расскажу. Я сижу в Москве, он звонит мне и говорит: «Приезжай в Таллинн, есть серьезный разговор».

Я приехал в Таллинн, у него еще был кабинет на Тоомпеа. Он говорит: «Я сейчас создаю партию, называться она будет "Центристская". Хочу тебе предложить вступать в эту партию». Я молчал, молчал, внутреннее «я» не хотело ни в какую партию вступать. Я знал все «прелести» нахождения в партии. И я ему говорю: «Знаешь, Эдгар, я один раз вступил в партию, и ты смотри, что стало с этой партией, что стало с этой страной. Я тебе не хочу такого желать». Я пошутил так, а он обиделся. И с тех пор мы с ним очень долго не виделись. В следующий раз мы с ним встретились, когда он был министром экономики. Так, короткая встреча. Он интересовался моими взглядами на события в России.

- Если когда-нибудь на территории Эстонии будет установлен памятник Эдгару Сависаару, и там будет небольшая табличка, на которой можно уместить несколько предложений, что нужно будет туда написать? Но по-честному.

- Моя оценка деятельности Эдгара и как лидера Народного фронта, и председателя правительства первого - переходного, как его называют, - что этот человек однозначно входит в историю Эстонии как великий политик.

- И еще учесть то, что он был очень противоречивой личностью.

- Есть такая мысль у Франсуа Ларошфуко, она к нему подходит. «Только у великих людей бывают великие пороки».