ИНТЕРВЬЮ ⟩ Светлана Астраханцева: следующий шаг – сталинизм и борьба с «врагами народа»

Исполнительный директор МХГ Анастасия Астраханцева надеется отстоять свою позицию в суде Фото: Andrew Rushailo-Arno

Новогодние праздники в России в последние годы – время громких политических процессов. Ровно год назад Верховным судом России был закрыт правозащитный центр «Мемориал». В конце декабря 2022 года стартовал процесс ликвидации старейшей правозащитной организации Московская Хельсинкская группа (МХГ). Рассматривать иск министерства юстиции к МХГ будет тот же судья Верховного суда России, назначенный президентом Владимиром Путиным, который уничтожил «Мемориал» - Алла Назарова. О том, в чем обвиняют МХГ, в каких условиях работают сегодня российские правозащитники, и стоит ли ожидать политических репрессий, Rus.Postimees побеседовал с исполнительным директором МХГ Светланой Астраханцевой.

– Охарактеризуйте реакцию российских правозащитников и представителей либеральной общественности на действия российской власти, направленные на ликвидацию старейшей правозащитной организации?

– Абсолютно вся либеральная общественность и даже представители некоторых российских СМИ сходятся во мнении, что эта ликвидация была полностью ожидаема и соответствует общему тренду нынешнего политического режима. Можно уже говорить не только о противостоянии государства правозащитной деятельности, но и о борьбе власти с любыми формами инакомыслия и гражданскими свободами. Мы являемся свидетелями такого явления, когда хотят уничтожить не только юридически организацию МХГ, а саму возможность какой-либо деятельности, неформального, неорганизованного объединения людей под названием Московской Хельсинкской группы по всей стране.

Московская Хельсинкская группа — старейшая из ныне действующих в России правозащитных организаций. Созданная в 1976 году советскими диссидентами Юрием Орловым, Людмилой Алексеевой, Анатолием Щаранским, она содействовала принуждению Советского правительства к практическому выполнению гуманитарных статей Заключительного акта Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.

С момента образования МХГ подвергалась постоянным преследованиям и давлению со стороны КГБ, практически все активисты группы были арестованы, осуждены на разные сроки заключения, сосланы, лишены гражданства и высланы из СССР. В 1979 было принято решение Политбюро ЦК КПСС о ликвидации МХГ, а к 1982 году ее деятельность была полностью приостановлена. МХГ возобновила свою деятельность в 1989 году, в разгар перестройки Михаила Горбачева. Процесс ликвидации МХГ был начат в декабре 2022 года в России Владимира Путина.

– Что вы ожидаете от судебного процесса?

– Есть конкретный судья. Именно он в прошлом году вел дело по ликвидации «Мемориала». И этим процессом ярко продемонстрировал свое личное отношение к такого рода требованиям со стороны министерства юстиции России к правозащитной деятельности вообще, и к работе правозащитных НКО в частности. В то же время, не имеет смысла идти в суд, если мы считаем, что все уже предопределено. Мы надеемся отстоять свою позицию в суде. У нас есть аргументы, и мы готовы предъявить их на предварительном слушании, которое состоится 16 января.

– Перечислите претензии министерства юстиции РФ к МХГ?

– Министерство юстиции предъявляет нам претензии по трем направлениям. Первое: нас обвиняют в том, что мы осуществляем свою правозащитную деятельность за границами территории Москвы, что нарушает условие, по которому вся деятельность МХГ должна быть ограничена только территорией региона по месту регистрации организации. Также в вину ставят попытки обращений к региональной власти по вопросам правозащитной деятельности, что нарушает условие, по которому мы можем обращаться только к руководству своего московского региона, или к общероссийским органам власти. Второе: нас обвиняют в предоставлении пакета документов на проверку в недостаточном объеме. Третье, что полный абсурд, - нам ставят в вину несоответствие устава Закону о работе НКО, хотя текст устава мы подавали на регистрацию в 2018 году в Минюст, и он был признан соответствующим закону и одобрен.

– Когда МХГ стала прирастать региональными кейсами нарушений прав человека?

– У нас нет ни одного регионального отделения, но раньше были договоры о сотрудничестве со всеми организациями правозащитной направленности. Мы оказывали организационную поддержку: ресурсную, информационную, а они помогали нам с мониторингом фактов нарушения прав человека в регионах. В то время, когда строилась региональная правозащитная сеть, в обмен на нашу помощь мы получали как информацию для доклада об общем положении дел с правами человека в России, так и региональные отчеты, которые мы предавали гласности. Сегодня региональные организации самостоятельно организовывают работу с представителями власти, находят финансирование, представляют отчеты в профильные организации.

– Какую роль играют представители МХГ в регионах России?

– Наша роль организатора региональной правозащитной сети давно завершена. Осталась лишь роль некого федерального представительства, такая «московская организация», которая имеет большой вес в глазах и правозащитников на местах, и региональной власти, и СМИ. Ранее мы всегда отзывались на призывы наших партнеров в регионах приехать, принять участие в знаковых мероприятиях, своим присутствием поддержать правозащитников на судебных процессах, побыть наблюдателями.

– В чем обвиняют МХГ, говоря о работе в регионах?

– Назван конкретный случай, когда на сайте МХГ был размещен материал о том, как правозащитники в Краснодарском крае осуществляли общественный контроль за работой местной полиции. Там видно, как они фиксировали на видео состояние помещений отделов полиции, соответствие информационной доски и документов на ней закону о полиции, условия содержания задержанных. Это и является доказательством нашей вины. Хотя иногда доходит до того, что представители министерства юстиции намеренно выискивают старые материалы о работе МХГ в регионах на каких-то не связанных с нами архивных сервисах, и ставят эти факты нам в вину. Кстати, сейчас такой общественный контроль за работой МВД возможен в считанных регионах. В Москве, например, все отделы полиции обнесены заборами, колючей проволокой и попасть туда невозможно. Хочу сказать, что мы в соответствии с уставом давно не принимаем участие в региональных мероприятиях и приглашаем наших партнеров к себе в Москву.

– Почему вы не смогли предоставить министерству юстиции требуемые документы?

– Когда министерство юстиции направляет нам требования, то в них очень общие формулировки о том, какие документы нужны. Мы сами фантазируем на тему, какой документ соответствует тому или иному пункту требований. Так что мы постоянно были в контакте с проверяющей комиссией, она была в курсе того, что мы представили. Я трижды посещала министерство, и была готова предоставить любой документ по их первому требованию, но комиссия не дала ни одного повода думать, что мы что-то не предоставили. Что касается несоответствие устава МХГ ее деятельности, то это абсурд. Мы были успешно зарегистрированы министерством юстиции в 2018 году, и с того момента ни устав, ни закон об общественных организациях не менялись. Сейчас, вместе с нашими возражениями на претензии министерства юстиции, нами отправлены все недостающие, по их мнению, документы, и переделанный в соответствии с требованиями устав.

– Если ликвидация состоится и бренд МХГ будет запрещен, какими вы видите последующие шаги российской власти в отношении правозащитного сообщества?

– Начнутся жесткие преследования не только правозащитников, либерально настроенных гражданских активистов, но и всех граждан России, кто так или иначе пытается отстаивать свои права. Следующие шаги этого политического режима – сталинизм и борьба с «врагами народа». Переходный период с присваиванием ярлыка «иностранный агент» заканчивается. Кстати, первым признанным государством как физическое лицо «иностранным агентом» стал один из активистов правозащитного движения в СССР, директор движения «За права человека» и фонда «В защиту прав заключенных», член МХГ Лев Пономарев. Все возвращается. Те, кого выдавливали из СССР, подвергаются тому же давлению со стороны власти. За что репрессировали в конце семидесятых прошлого века, за это репрессируют и сейчас.

– Можно ли провести аналогию между событиями 1979 и 2022 годов, а именно, ввод советских войск в Афганистан, и ввод российских войск в Украину, ведь именно тогда на заседании Политбюро КПСС было принято решение об уничтожении МХГ и тюремном заключении всех правозащитников, кто оставался на свободе?

– Очень точное замечание. Полная аналогия событий. И тогда, и сейчас государственная власть приняла решение, не опасаясь за свой международный имидж. После развязывания войны, после нарушения всех норм международного права, на фоне экономической, политической и культурной изоляции и эмбарго большинства стран мира, сегодняшнему руководству России терять нечего. Сегодняшний Кремль отделяет тонкая грань уже не от Брежнева и Андропова, а от Сталина.

– Если ситуация в сегодняшней России с правозащитниками аналогична ситуации в позднем СССР, можно ли предположить, что многие инициативы по защите прав человека будут осуществляться из-за рубежа?

– Пока мы не ликвидированы, мы работаем в России. Конечно, и сейчас есть много единомышленников, которые находятся за пределами страны, в том числе в Европе. Особенно важно, что они есть и в странах Балтийского региона: Латвии, Литвы и Эстонии. Не будем забывать об исторической преемственности обретения свободы из Эстонии, чья «поющая революция» стала катализатором процессов, уничтоживших коммунистический режим в СССР. Возможно, эстонский опыт борьбы с тоталитаризмом сегодня для России как никогда актуален. Хочу напомнить, что правозащитная деятельность исключает политические цели. Мы правозащитники, а не политики.