БОРИС ТУХ ⟩ Когда погребают эпоху…

Фото: Shutterstock

Последним ушел Бенедикт XVI, Papa Emeritus (папа римский на покое), отрекшийся в 2013 году от престола; покинул этот мир 31 декабря 2022 года, словно стремясь проскользнуть в уже захлопывавшуюся дверь заканчивавшегося года, который унес столько жизней – безымянных, погибших в Мариуполе, Буче, убитых ракетами, упавшими на жилые кварталы Киева, Харькова и других украинских городов. И жизни людей, оставивших неизгладимый след во времени: Михаил Горбачев, Елизавета II, Пеле, для нас (но не только для нас!) Эдгар Сависаар.

Они ушли со своим временем

Каждый из них был несравнимо крупнее нынешних деятелей, волею случая заступивших на их место. Каждый так или иначе определял события эпохи – и каждый присутствовал при трагическом убывании и умалении своих деяний и замыслов. На долгую жизнь и долгое царствование королевы Великобритании пришлись распад Британской империи (имперская корона, которую когда-то носили ее монархи, нынче хранится в Тауэре как доступный взглядам туристов музейный экспонат), резкое снижение уровня людей, которые фактически управляли государством: когда Елизавету короновали, премьер-министром был Уинстон Черчилль; в период ее царствования Соединенное Королевство имело еще одного выдающегося лидера, Маргарет Тэтчер, а затем природа словно устала поставлять в политику ярких личностей, ограничиваясь (в лучшем случае) заурядностями.

Вершители мира мельчают со страшной силой

Михаил Горбачев хотел как лучше, хотел придать власти в своей стране человеческое лицо, но все выпадало из рук; техногенные катастрофы (самая страшная – Чернобыль, но было и крушение пассажирского лайнера «Адмирал Нахимов» и, наверно, что-то еще, не такое известное); все мощнее становились центробежные силы, которые неминуемо вели к распаду страны, именовавшейся СССР, а Горбачев, вместо того, чтобы принять это как неизбежность и не препятствовать возникновению новых государств, а, напротив, постараться в меру своих властных полномочий, чтобы процесс шел по возможности безболезненно и бескровно, постоянно запаздывал на один-два хода, то пытаясь задержать расползание империи, то пуская все на волю судьбы, – и в финале сам был грубо и издевательски отстранен, как ненужная фигура, которую снимают с доски и прячут в коробку, чтобы уже не извлекать оттуда.

Пеле, запомнившийся не только феноменальной техникой обращения с мячом и точным ударом, но и колоссальным душевным благородством, не таким уж частным в мире спортивных звезд, ушел после чемпионата мира, который странным местом своего проведения был обязан недостойной закулисной торговле: «аргументы», которые чемоданами возили катарские шейхи, оказались достаточно весомыми, чтобы ФИФА согласилась провести турнир в стране, не имеющей никакого веса в мировом футболе – и сдвинуть сроки проведения. Тот чистый и немного наивный футбол, который был в молодости Пеле, ушел в прошлое. Правда, c Fair Play и в годы расцвета его карьеры дела обстояли плохо; Пеле участвовал в четырех чемпионатах мира – и в двух из них (1962 и 1966) соперники старались «нейтрализовать» короля футбола нещадными ударами по его ногам; в 1962-м Пеле выбыл из строя во втором матче, в 1966-м болгарские защитники в первой же игре нанесли ему травму, заставившую пропустить матч с Венгрией, а португальские костоломы с первых минут они развернули настоящую охоту за единственным, кого они опасались в составе противника - Пеле. Первый удар по ногам он получил, едва только притронулся к мячу. Но тогда хоть не было странных матчей, когда сильнейшие проигрывали явно уступавшим в классе соперникам: либо выбирали, с кем играть в прей-офф, либо устраняли таким образом конкурента из своей же группы (вдруг вновь придется с ним встретиться?). И хотя финал Аргентина – Франция был великолепным и драматичным, он вряд ли сильно повлиял на общее впечатление от странного турнира.

De mortuis aut bene aut nihil – об умерших либо хорошее, либо ничего. Так говорили люди в античную эпоху – и как бы их шокировали некоторые, довольно многочисленные, высказывания в связи со смертью Эдгара Сависаара, появившиеся в социальных сетях, да и в СМИ тоже. Вплоть до сомнения в том, правомерно ли устраивать человеку, так много сделавшему для Эстонии, государственные похороны. Порою кажется, что авторы этих высказываний руководствуются названием романа французского писателя Бориса Виана «Я приду плюнуть на ваши могилы» (который они, разумеется, не читали). Цинично и мерзко использовать смерть великого человека в своих политических целях. Одни для того, чтобы собрать побольше голосов на выборах, хулят его, забывая, что тем, что живут в независимой Эстонии,  в очень большой степени обязаны ему. Другие уверяют, как близки были Эдгару Сависаару. Уважения к смерти и к жизни здесь нет. Читать надо то, что пишут люди, просто и без всяких корыстных целей выражающие свою скорбь. Потому что другого такого человека в политике Эстонии нет и не предвидится. Другое время создало его, не нынешнее.

С целью тотального самоубийства?

Уход этих людей именно в 2022 году кажется символичным. Они уходят вместе с той эпохой, которая установилась после Второй мировой войны. За это время многое происходило, трудно даже назвать день, когда ни на одном клочке земного шара не звучали выстрелы, происходили вооруженные конфликты, но казалось – наша цивилизация от этого убережена. Она ушла вперед в умении государственных деятелей вовремя останавливаться перед красной чертой и – часто поступаясь самолюбием, но уберегая миллионы людей – находить компромиссы, которые никого не устраивали, но из всех зол были меньшим. Теперь этого нет. СВОлочная война, начавшаяся 24 февраля, перечеркнула тот уклад жизни, который, хотелось верить, не рухнет – даже когда меняются очертания государств на карте. Мы не понимали, что никто не может чувствовать себя уверенным в том, что большая борьба за власть, безумное стремление навязывать миру свой порядок (не имея достаточных средств для того, но безумцы этого не понимают) не опрокинет всю нашу цивилизацию. Нам казалось, что несмотря на всяческие «но», стабильность сохранится. Ошибались! Мы присутствуем при конце далеко не спокойной, очень во многом несправедливой, но все же дававшей иллюзию безопасности эпохи.

Когда погребают эпоху,

Надгробный псалом не звучит.

Крапиве, чертополоху

Украсить ее предстоит.

И только могильщики лихо

Работают, дело не ждет.

И тихо, так, Господи, тихо,

Что слышно, как время идет.

А после она выплывает,

Как труп на весенней реке,

Но матери сын не узнает,

И внук отвернется в тоске.

И клонятся головы ниже.

Как маятник, ходит луна…

(Анна Ахматова)

Уинстон Черчилль говорил: «Миротворец – это тот, кто кормит крокодила в надежде, что тот съест его последним». Крокодила по прозвищу ВВП откармливали, время от времени пеняли ему на то, что он слишком неразборчиво пускает зубы в ход и оставляет шрамы на кормящей длани, но этим ограничивались. Сегодняшний политкорректный мир плохо подготовлен к необходимости распознать Зло и противостоять ему. Под болтовню о толерантности свободу рук легко берут себе индивиды, у которых возникают иррациональные идеи. («Права не дают, права берут, - говорил персонаж пьесы Максима Горького «Мещане») К сожалению, страдающие такими патологиями люди наделены инструментарием, позволяющим убеждать массы и увлекать их за собой. Так называемой харизмой.

Это заметно не только на примере войны, развязанной Путиным против Украины – и, к сожалению, поддерживаемой слишком многими (увы, не в одной только России). Причем это война бессмысленна. Цели ее не ясны никому. Обе мировые войны были развязаны с отвратительными, преступными, но совершенно понятными целями. В 1914 году Франция хотела вернуть утраченные в 1870-м Эльзас и Лотарингию, Англию беспокоило то, что экономика Германии развивается опережающими темпами, а Германия «страдала», что опоздала к дележу колониального пирога. В 1939-м Гитлер вполне недвусмысленно заявлял о желании установить всюду господство арийской расы. Сейчас же ради чего идет война? Чтобы подтвердить теорию энергоэволюционизма, созданную Михаилом Веллером? От нее отворачивались, успокаивая себя, что Веллер прежде всего блестящий писатель, мыслит образами, что его теория просто красивая и эффектная попытка объяснить все на свете. Ну а вдруг он прав?

Веллер в Таллинне в 1981 году, в возрасте 33 лет (!) как-то ночью вдруг понял, как устроен мир. И знание это было довольно страшным. Потому что он догадался, что человечество непременно должно покончить с собой и со всем, до чего сумеет дотянуться. В кратком и вынужденно вульгаризированном изложении его теория звучит примерно так.

Мы (человечество) необходимое звено во всей эволюции Вселенной. Аморфная недифференцированная энергия связывается во все более сложные материальные структуры, которые затем распадаются с выделением огромного количества энергии, при этом образуются еще более сложные частицы, которые затем связываются в еще более сложную структуру, которая затем опять распадается – и так далее. И от начала Вселенной этот процесс идет, всё убыстряясь. И когда-нибудь человечество достигнет такого уровня развития, что, не умея совладать ни с техникой, которая в его распоряжении, ни с амбициями тех самых индивидов, которые заражают своими иррациональными идеями массы, совершит нечто самоубийственное. В абсолютном масштабе. Начав, разумеется, с относительно малого.

Зараза, которая не признает границ

Но чтобы это произошло, необходимо элиминировать (исключить, изничтожить) два в принципе присущие человеку как личности свойства: инстинкт самосохранения (разумный эгоизм) и эмпатию (разумный альтруизм). Сделать это не так уж трудно, для этого нужно организовать обстоятельства так, чтобы человек перестал быть личностью, чтобы он отказался от собственного мнения и превратился в частицу стада. Французский философ и социопсихолог Гюстав Ле Бон писал: «Как только несколько индивидов соберутся вместе, то они уже составляют толпу… Способность наблюдения и критики, существующая у каждого в отдельности, тотчас же исчезает в толпе». Электорат, принимающий за истину все, что ему впаривают во время избирательной кампании кандидаты, есть частный случай толпы. И, соответственно, поддерживает политиков, которые сами лишены эмпатии (она мешает их карьере) и теряет эмпатию под их влиянием. Пропаганда ведется грубо, бездарно, апеллируя к худшим чувствам толпы. Оскорбительно не то, что 90 процентов того, что они говорят и обещают – ложь, (обещания останутся невыполненными, «по непреодолимым обстоятельствам», но это не смутит «народных избранников») а то, что ложь примитивна, они не уважают потенциального избирателя. Пожалуй, даже презирают.

Идущая в Украине война развязала руки тем здешним политикам, которые давно хотели ликвидировать образование на русском языке. Раньше дискуссия вокруг этой проблемы напоминала старинную русскую народную игру: «А мы просо сеяли». Одна сторона, взявшись за руки, делала шаг вперед со словами «А мы просо сеяли, сеяли». Другая наступала на нее, угрожающе распевая: «А мы его вытопчем, вытопчем». И так далее.

Вопрос, который, кажется, еще не задавали ни господину Лукасу, ни другим энтузиастам закрытия: «Чем это поможет Украине?» И другой: «Что это даст Эстонии?» Оба вопроса – риторические.

Но. Чтобы сохранить русскую школу, требовалось ее модернизировать, разработать методику обучения эстонскому языку, подумать о том, кто будет в ней работать, когда нынешние учителя уйдут на пенсию. Ничего подобного не делалось. В том-то и беда, что политика и созидание – слишком разные занятия. Как и политика и сплочение людей (совершенно необходимое в наше время).

Paranoia politicana не менее заразительна, чем коронавирус. И легко перешагивает границы. Ее симптомы: нетерпимость к чужому мнению, стремление зажать рот инакомыслящим, желание сеять страх. И – поиск цели, на которую можно обрушиться. Особенно это требуется во время избирательных кампаний или в преддверии их. Примеров – сколько угодно. Человек может лишиться работы, опубликовав в Facebook свое мнение, расходящееся с тем, которое следует считать правильным. И что с того, что в Facebook он выступает не как должностное лицо, а как отдельный человек. Найдутся такие, кто с готовностью растиражируют его слова, опубликуют их вне контекста и в сокращенном виде – и последствия будут плачевны. Хотя другим, которые выступают в фейсбуке куда хуже и небескорыстно, все сходит с рук. Двойные стандарты в наше время рулят!

Был в России такой деятель, Михаил Лонгинов. Приятельствовал с Некрасовым, Алексеем Константиновичем Толстым и другими писателями. Сам неплохо сочинял стихи, все больше похабные. Одну из сочиненных им поэм почему-то приписывают Ивану Баркову, хотя Барков умер в 1766 году, а действие поэмы происходит не раньше 1840-х годов. С возрастом Лонгинов остепенился, сделал карьеру, дослужился до председателя Комитета по делам печати (то есть главного цензора). В каковом качестве собирался запретить перевод на русский язык «Происхождения видов» Чарлза Дарвина. Алексей Константинович Толстой откликнулся на такой обскурантизм стихотворным посланием, всё цитировать не стану, ограничусь четырьмя строчками:

Но, допустим на мгновенье

Дарвин глупость порет даже,

Но твое-то поведенье

Хуже во сто раз и гаже.

Лонгинов устыдился. Он все-таки был лучше нынешних адептов нетерпимости.

Сегодня лыком в строку могут быть не изысканные стихи русского поэта позапрошлого века, а грубоватая, убийственно точная и невероятно смешная проза чешского писателя первой четверти ХХ века Ярослава Гашека. Его «Похождения бравого солдата Швейка» абсолютно универсальны, они дают убедительный портрет социально-политически-милитаристского идиотизма. На все времена. И высшие проявления идиотизма – нетерпимость, ложь, стремление превратить народ в толпу и как квинтэссенция всего этого – война.

А если мы распознаем этот идиотизм, в каких бы формах он ни проявлялся, придется признать, великие ушли – и символично, что последние сделали это в 2022 году. И мы не вправе говорить об ушедшем годе словами из «Белой гвардии» «Велик был год и страшен по Рождестве Христовом…» У Булгакова стоит «1918», мы не станем подставлять туда 2022, страшным он был, катастрофичным, гибельным – но не великим. Крапиву и чертополох не несут к монументам величия.