Известная в Эстонии дизайнер и модельер Оксана Тандит в минувшем году заявила о своих политических амбициях. В таких случаях принято говорить: ну, все ясно. Хотя что именно, как правило, не уточняется. Чтобы не попадать в ловушку заранее готовых ответов, Rus.Postimees позвал Оксану к себе на кухню и расспросил что стоит за этим решением. Выяснилось, что дизайн – это тоже про безопасность, а политика – вовсе не самоцель.
«На кухне» ⟩ Дизайнер и модельер Оксана Тандит: «Я хочу быть вовлеченной в жизнь страны»
/nginx/o/2023/12/08/15769194t1h2566.png)
13 января 2023, 11:00
Мы начинали учиться в Тартуском университете вместе, потом ты выучилась на…
Ты знаешь, не потом. Конечно, все было «потом». Три года я проучилась в Тарту, как я только что подсмотрела в своих академических выписках, на филологии, а потом поступила в Таллиннский тогда еще педагогический университет на кафедру хореографии. Так что у меня еще три года хореографии. А только потом, через создание костюмов к своим танцевальным программам, я пришла к моде и решила изучать дизайн.
Слушай, ты же и правда говорила, что очень хотела танцевать и ставить танцы. Да, главным образом ставить.
Именно ставить. Когда меня спрашивают, как я стала дизайнером и где этому обучают, я начинаю анализировать, откуда все пошло, где основы этого процесса. Потому что дизайн – это для меня все-таки процесс. Ты планируешь, визуализируешь и потом реализуешь некий процесс. Но и дизайн моды был, да. Я поступила в 27 лет. Надо понимать, что это достаточно поздно. К этому моменту я уже придумывала, например, делая хореографические постановки, свои собственные костюмы. Я уже тогда начинала искать, кто мне будет отшивать костюмы. Начала сотрудничество с мастерской театра «Эстония», она делала головные уборы по моим эскизам.
Получается, ты продумываешь концепцию. А чтобы делать эти вещи, по сути, и не нужно уметь шить?
Абсолютно. Хотя в Евроакадемии, которую я закончила, получив там бакалавра, нас учили шить, кроить, моделировать, конструировать, учили материаловедению. Все процессы преподавались на очень хорошем уровне.
Но что бы я ни делала – изучала хореографию и моду, побеждала во всех конкурсах, в каких было только можно, работала главным редактором журнала (Avenüü – эстонский журнал о моде, выходивший в 1995–2009 годах – прим. ред.), автором передачи на ETV+ («Креатив с Оксаной Тандит» рассказывал об эстонских дизайнерах в 2015 году вскоре после запуска канала – прим. ред.) – я всегда занималась дизайном какого-то процесса, который был связан с модой.
Моей задачей как дизайнера всегда было подчеркнуть достоинства человека и скрыть его недостатки. Подчеркнуть с помощью правильного кроя и правильного силуэта его самые сильные стороны. Опять же, основываясь на том, кто этот человек, что он представляет собой как личность, какие у него интересы, какой у него стиль жизни. Хороший дизайнер – не тот, кто говорит: «хотите розовенькое, беленькое, вот это сейчас модно, это в тренде». Нет, я отталкивалась от того, что есть мой заказчик, и тогда предлагала ему некую форму, которая соответствует его содержанию. Это всегда был процесс сотрудничества.
То есть в твоем понимании дизайн – это коммуникация? И заказчик должен быть содизайнером, потому что без ответов на твои наводящие вопросы ничего не получится?
Высшая форма искусства или дизайна – создать нечто красивое. Если мы говорим о коллекции, то создать некий тренд и свое представление о том, куда идет мода. Анализируя тенденции, выдать нечто свое. Высшая задача – это научить и дать надежду, подарить вдохновение.
Ты начала использовать понятия из арсенала политического. Профессиональный политик, если он, конечно, не занимается исключительно решением своих собственных проблем, пытается изменить жизнь к лучшему. Это и объясняет тот шаг, который ты сейчас демонстрируешь.
Ты хочешь задать вопрос или констатируешь факт?
Я не констатирую факт, а высказываю предположение. И мне кажется, что логичный вопрос: а тебе что, надоело заниматься дизайном, и ты пытаешься двигаться дальше?
Мне всегда было интересно развиваться. Мне всегда было интересно узнавать что-то новое. Мне всегда было интересно ставить перед собой непосильно сложные задачи. Мне интересно быть самой себе интересной. Если я себе наскучила, если я вижу, что я повторяюсь, если я иду по кругу и вижу, что в моей модной индустрии ничего не меняется, тогда я задаюсь вопросом: а почему не меняется? Для меня культура – это энергия перемен. Надо что-то менять. Я уже не говорю, что два года были пандемийные, последний год – война. Эти процессы заставили начать с редизайна личности. Этот процесс проходят очень многие люди, которым небезразлично, что происходит вокруг. Как я могу использовать свой арсенал дизайнера в политике? Потому что реально менять ситуацию могут только политики.
У нас страна небольшая, можно назвать ее даже портативной, потому что немного людей. Их количество, конечно, выросло, в том числе из-за войны. Но так или иначе ядро остается прежним, стабильным. Может, просто ты тут уже насытила рынок своим присутствием и могла бы двигаться дальше? Может, это и была бы трансформация тебя как дизайнера?
Я не ищу оправдания, я ищу мотивации. Зачем я это делаю – например, преподаю сейчас украинцам в Школе Свободы эстонский язык? Это часть все того же процесса – быть вовлеченной и знать изнутри темы, которые волнуют наше общество. Как раз то, что Эстония портативна, это ее большое преимущество, потому что здесь изменения могут произойти быстро, здесь их легче произвести. При этом Эстония – часть Евросоюза, и есть вопросы, которые приходится согласовывать. И на поверхности сейчас есть темы, которые гораздо важнее моды.
Как люди выживают, какое у нас будет образование, как культурный сектор будет выживать? Я же не одна. Я вижу, что происходит в музыке, киноиндустрии, театре. И на передний план выходят интеграционные проблемы – как объединять людей. И я вижу, что культура, искусство, творческая экономика – это лучшая интеграционная площадка.
Мода – это язык, хореография – это язык, кино – это язык. И если все говорят на своих языках, потому что кто-то не успел или не хотел его выучить, мы все идем в театр и понимаем язык балета. Понимаешь, это то, что нас объединяет! Соответственно, эта та платформа, через которую людей можно учить, мотивировать, объяснять, рассказывать. Понятно, что сейчас война, и безопасность – самое главное. Но война – это разрушение. А дизайн и творческая экономика – это про созидание. Когда-нибудь война закончится, и нам надо будет строить, восстанавливать разрушенные связи. И получается, что единственная сфера, где мы можем легче всего найти и понять друг друга, – это креативная экономика.
Это, я бы сказал, очень дерзко звучит.
Для меня это настолько логично…
Тебе часто приходится говорить о культурных индустриях как о чем-то новом для твоих собеседников? Часто ли приходится объяснять, что это такое?
Я не знаю, наверное, надо объяснять, надо говорить. Почему мой фокус в политике – творческий сектор? Такие мероприятия, как PÖFF или Tallinn Music Week, делают Эстонию большой. Они ставят Эстонию на карту мира. И когда наши спортсмены завоевывают медали на олимпиадах, это поднимает моральный дух. Как и культура. Мы гордимся, что Арво Пярт из Эстонии или что команда шпажисток из Эстонии… Это настолько огромный потенциал! Это то…
…чем мы должны заниматься, когда решим вопрос о безопасности?
А это тоже вопрос внутренней безопасности! Если границы – это вопрос внешней безопасности, то твое понимание, что происходит, твоя духовная шкала, то, что ты читаешь и пишешь, все это вопросы внутренней безопасности! Но эта сфера нуждается в поддержке.
И ты собираешься поддержать, помочь в поиске этих средств? Тебе не хватает опыта в политике. Ты не боишься?
Я похожа на женщину, которая чего-то или кого-то боится?
Ты знаешь, да! Да, конечно! Мы все чего-то боимся…
Чего? Чего можно бояться после смерти? После того, что происходит в соседней стране – чего можно бояться? Если мы проанализируем ситуацию в Эстонии… Ты здесь родился, а я родилась в Украине, я приехала, когда мне было 10 лет. Я выучила эстонский, потому что родители говорили мне, что это важно. Выучить язык, уважать культуру страны – это первоначально. И это важно, чтобы ты смогла реализоваться в этом обществе, не потеряв свою идентичность. Я могу рассказать о своей идентичности на языке этой страны.
А еще я анализирую, много ли женщин у нас в политике. 101 депутат у нас в парламенте, 28 женщин, из которых четыре – русскоговорящие. Какой процент русскоговорящего населения принимает решения в Эстонии? Мы знаем язык, мы платим налоги, участвуем в общественной жизни. Как долго мы будем в гостях? Мы в гостях или у себя дома? Мы можем принимать решения, которые касаются всех нас? Или мы и дальше будем, как в гостях, сидеть на диване и ругать всех и вся? Потому что у меня нет опыта! А у меня не было опыта, когда я делала передачу и журнал, когда я шла в моду! Опыт появляется с опытом!
Тебя поставили значимым кандидатом. Наверное, многие твои однопартийцы испытывают недовольство, что вот они давно в политике, а ты только пришла…
Они много сделали для партии! Где-то я слышала такую фразу. Так вот: я больше, чем партия. Я – как Оксана. Вот есть личность, человек, есть его опыт, желания, видение. А партия – это другая история. Мы можем просто объединить усилия. Я могу привнести свой опыт и знания. Это может касаться и образования, и перехода на эстонский язык, и культуры, и творческой экономики, и предпринимательства – я 20 лет предприниматель! Я человек, который сделал себя сам в этой стране.
Если сузить обширный круг задач, которые ты обрисовала, какова твоя позитивная программа?
Сделать людей счастливыми!
А конкретнее?
Конкретнее – когда мы говорим об экспорте креативной экономики. Например, у нас есть EAS (Enterprise Estonia – национальный фонд развития экономики, основанный в 2000 году – прим. ред.). Так вот, все его программы устарели! Они не соответствуют действительности. Мир изменился. Секторам креативной экономики не подходит порядок, когда мы должны инвестировать 50 процентов, чтобы выйти на экспортный рынок, а государство нам поможет, если мы докажем, что в течение двух лет наращивали продажи на экспорт. А доказать мы не можем. Сейчас фокус на креативную экономику должен быть минимум на 10 лет, когда государство будет вместе с частным капиталом искать, на каких рынках сконцентрироваться.
Ты добиваешься общего понимания, что креативная экономика – это длинные деньги?
Да, длинные, но важные. Они принесут в страну инвестиции, потому что они делают имя Эстонии за рубежом.