ВИКТОР ЕРОФЕЕВ ⟩ Путин объявляет войну однополой любви

Виктор Ерофеев. Фото: Michael Gottschalk/photothek.net

Ну как же так! Идет беспощадная война России против Украины. Казалось бы, причем тут однополая любовь? Неужели Путину больше нечем заняться, как броситься в бой и против ЛГБТ? Но тут есть, видимо, своя военная хитрость.

В недавней речи, посвященной аннексии украинских территорий, Путин задал россиянам риторический вопрос: «Разве мы хотим, чтобы у нас, в нашей стране, в России, вместо мамы и папы был «родитель номер один», «номер два»… совсем спятили уже там?» Где спятили – понятно. В декадентской, если не сказать сатанической, по мнению кремлевских властей, Европе. Европу надо спасать от умопомешательства. Судя по всему, Украина – только начало. Подпевающий Путину подневольный патриарх всея Руси Кирилл, в свою очередь, оправдывает войну с Украиной необходимостью не допустить там «гей-парадов». Вот такой новый крестовый поход получается, который затрагивает всех, оправдывает любую жестокость и дает России моральное превосходство над всем западным миром.

Верит ли сам Путин в свои слова?

Как ни странно, это совсем не важно. Многие годы про него самого в Москве ходили темные слухи, что он сам был лично не против однополой любви, но ведь и это не важно. Не потому, что нет доказательств, а потому, что по всем правилам воспитания офицера КГБ, правда имеет отношение к победе, а не к истине. Обращаясь к русскому народу, Путин уверен, что он найдет понимание в вопросе однополой любви и тем самым морально обоснует свою «специальную военную операцию» в Украине, мобилизацию, а также изоляцию страны и вообще тяжелые времена как для элит, лишенных свободы передвижения по миру, так и для простых граждан.

И Путин прав: он находит понимание в русском народе

История гомосексуализма в России парадоксальна. В значительной степени она является ассиметричной той же самой истории на Западе. В этом есть драматическая интрига. На сегодняшний день мы имеем две прямо противоположные позиции России и Запада, в частности, в лице Америки. 5 декабря 2022 года Путин подписывает хитроумный закон о запрете гомосексуальной пропаганды на территории страны. Пропагандой в данном случае можно считать все, что угодно, от книг, фильмов, картин до проявления частных эмоций любви. По сути дела, это травля, которая карается значительными штрафами и скорее всего этим не ограничится, перерастет в криминальное преследование и будет направлено на уничтожение ЛГБТ.

С другой стороны, президент США буквально вслед за Путиным подписывает «Акт об уважении брака», которым узакониваются однополые и межрасовые браки. «Сегодня замечательный день! День, когда Америка делает важнейший шаг в направлении равенства, свободы и справедливости не только для некоторых, но для всех», – восклицает Джо Байден, поддержанный двумя палатами Конгресса. Стоит ли говорить, что Путина единогласна поддержала Дума?

Последствия нового закона очевидны. Для того, чтобы он пользовался народной поддержкой, его ловко смешали с борьбой против пропаганды педофилии. Закон превращает ЛГБТ в подпольную разветвленную секту, которая получает страдальчески-героический статус государственной жертвы. Но ЛГБТ выживет несмотря ни на что. Тут дело не в Западе и не Востоке, а в разнообразии самой человеческой природы. Это знала еще Древняя Греция, но Древняя Греция, видимо, тоже входит для Думы в систему коллективного Запада.

Чтобы разбить внешнего врага, нужно выявить и уничтожить врага внутреннего. Исходя из этой логики, свойственной диктаторским режимам, Путин разбил политическую оппозицию еще до войны с Украиной. Он добивает ее уже во время войны, запрещая легендарный центр правозащитников «Мемориал», а также «Московскую Хельсинскую группу», существовавшую с 1976 года. Навальный в колонии строгого режима буквально не вылезает из ШИЗО, теряя стремительно физический вес. Но даже те, кто выходят на протестные одиночные акции с баннером «Не убий» или просто с чистым листом бумаги, подвергаются репрессиям. В городах перепуганные чиновники снимают лозунги еще советских времен «Миру - мир». Растет с каждой пятницей, когда выносится особый приговор верховных властей, число «иностранных агентов» - фактически врагов народа, если вспомнить сталинскую формулировку. Кто против войны – тот уже не имеет публичных выступлений, вычеркнут из общественной жизни.

Однако по сравнению с инакомыслящими сторонники ЛГБТ как социальное явление отнюдь не являются открытыми или даже потаенными противниками Путина. У каждого своя индивидуальная позиция. Расправа с ними, по логике власти, основана не на политическом, а на моральном принципе, который сам по себе основан на традиционных ценностях.

Фото: SHAMIL ZHUMATOV

Но так ли это?

Как я уже сказал, история гомосексуализма в России парадоксальна. Во времена Средневековья, в отличие от многих западных стран, где гомосексуалисты подвергались казням, сожжению, в России не было никакого государственного наказания за «содомский грех». Ранняя Россия – страна двуединой идеологии. Язычество, поощряющее свободную любовь, и православие существовали враждебно, но параллельно. Церковь наказывала гомосексуалистов различными церковными наказаниями, вроде запрета входа в церковь или отбиванием множества поклонов, но это мало кого смущало.

В культуре России есть ценности ультраконсервативного сборника правил 16-го века «Домострой» (там, впрочем, почти ничего о гомосексуальности), а есть ценности загула, «веселия Руси» (пьянства) и народной вольницы, есть православие и - неискоренимые привычки язычества. Есть самодержавие… – вот что главное в строительстве государственной идеологии.

Начало криминализации русского гомосексуализма связано, как это ни удивительно, именно с европеизацией России во времена Петра Первого. Вернувшись из длительного путешествия по Европе, царь ввел по немецкому канону запрет на гомосексуализм в армии для борьбы за дисциплину, но применение этого закона было минимальным. Весь 18-ый век был весьма либеральным для геев России, и только с приходом к власти в 1825 году консервативного царя Николая Первого, с которым часто теперь сравнивают Путина, законодательство криминализировало гомосексуализм. Правда, это был избирательный процесс. Так, создатель знаменитой триады «Православие. Самодержавие. Народность» граф Уваров был близок к царю, несмотря на его известные для царского двора гомосексуальные склонности. Как и в период Руси, гомосексуализм стал фактически полностью декриминализирован в начале 20-го века, который в русской культуре зовется «Серебряным веком» и который выдвинул нескольких ярких литературных адептов гомосексуализма, особенно Михаила Кузмина с его культовым романом «Крылья».

Февральская революция 1917 года, дав старт демократической России, вообще отказалась считать гомосексуализм чем-то анормальным. В первые годы после ноябрьской большевистской революции того же года государственная терпимость по отношению к гомосексуализму была очевидна.

Все сознательно испортил Сталин. Придя к абсолютной власти к началу 1930-х годов, он объявил гомосексуалистов, как якобы создателей тайных притонов разврата и политики, шпионами и контреволюционерами. Сталину помог Горький статьей 1934 года, где гомосексуализм он приравнял к немецкому нацизму. Гомосексуалисты попали в котел Большого террора, многие тысячи сторонников однополой любви были уничтожены.

Как ни странно, репрессии против гомосексуалистов еще больше активизировались после смерти Сталина. Власти боялись, что выпушенные из ГУЛАГА миллионы бывших заключенных принесут на волю тюремную практику и законы гомосексуального поведения. Если лесбиянок в сталинские времена не трогали, делая вид, что их не существует, то в послесталинские времена их стали принудительно лечить в психбольницах.

Вот здесь, в сталинском и послесталинском периоде русской истории, и зарыты так называемые традиционные ценности. В русских тюрьмах гомосексуалы являются низшей расой, «петухами», которых сексуально «опускают» в виде наказания, и они на все времена оказываются прОклятыми. С другой стороны, гомосексуалист – социальный враг, противник семьи и деторождения.

Против этого положения гомосексуалистов боялись выступить ведущие диссиденты поздней советской поры, в частности, Андрей Сахаров, Александр Солженицын, Евгения Гинзбург, Варлам Шаламов. Однако в творческих кругах и в молодом поколении перестройки стал возникать образ гомосексуалиста как жертвы и героя сопротивления. Так появился культ кинорежиссера Сергея Параджанова, осужденного за гомосексуализм на тюремный срок, позднее возникли женские образы глашатаев «нетрадиционной» любви, вроде журналистки Маши Гессен. Начались многотысячные демонстрации ЛГБТ, борьба за равные права, создание гомосексуальных организаций.

Как в советские времена, так и сегодня глубинный русский народ в лучшем случае безмолствует, но в основном настроен против гомосексуалистов, которых считает чужими, опасными, подозрительными людьми, сбивающих всех с толку. Это была и по-прежнему есть нерефлектированная, мутная позиция, на которой и сыграл Путин. Сегодняшняя Россия остается в целом гомофобской державой, а гомофильские частности принадлежат маргинальной культуре.

Своим антигейским законом Кремль по сути дела представляет эту маргинальную культуру своего рода угрозой государственной безопасности и отвратительным, аморальным явлением. Закон усиливает государственную цензуру и общественную самоцензуру. Это касается театров, кино, рекламы, блогеров, книг. Из наследия Серебряного века под удар попадают, например, некоторые стихи Ахматовой, Цветаевой, Федора Сологуба. «Лолиту» Набокова снова, видимо, придется «закрыть», но по другой статье – о педофилии. Кстати, и Пушкин в иронической форме не раз писал на ту же тему – в общем ничего удивительного, если дело дойдет до воссоздания советского Главлита.

Впрочем, скорее всего будут прослеживаться модные в России ХIХ века точечные удары – под раздачу попадут скорее неугодные политически «либеральные твари», как теперь модно выражаться, и прочие инакомыслящие. Государство заглянет в кровать, прежде всего, к ним. Широкие возможности для шантажа. Новое поле военных действий. Но будут, понятное дело, полезные геи и лесбиянки – их заранее простят, но на крючок все-таки подвесят.

В России наблюдается строительство государственной идеологии. Она не предусмотрена даже не так давно измененной под Путина конституцией, но кому это мешает? Это еще одна «спецопереция» с красными линиями и мутными границами добра и зла. Впрочем, ясно одно. Что наше – то хорошо, что не наше – закопать в землю. Но что такое наше?

Традиционные ценности – фикция, за которой скрыт вопрос несменяемой власти царя, как его ни назови. Царю нужны враги, побольше врагов, без него народ не справится с идейной заразой. А что касается изучения человеческой природы и, в частности, однополой любви, то науки и музы должны молчать, пока пушки стреляют по воле царя-пацана.

Однако считать достаточной мотивацией для русского солдата идти в атаку ради освобождения Украины и Европы в целом от гомосексуальной цивилизации – нелепо. То, что с одной и другой стороны фронта противника называют «педерасами», не имеет отношения к причине и следствию войны. Это, скорее, оформление привычного ругательства, здесь русские и украинцы несколько схожи. Но Путин не насколько наивен, чтобы считать, что его солдаты с энтузиазмом воют против украинских неонацистов и культуры гейев. Война – наиболее удачное продолжение для путинского режима, который вокруг военных действий сплачивает народ в достаточной мере и не так стремительно разрушается. Для такого режима страшны не собственные геи, а военные поражения. Их, как Путин знает, ни в коем случае нельзя допустить. В этом-то и есть беда фактически для всего мира.