Публикуем выступление заместителя командующего Силами обороны генерал-майора Вейко-Велло Пальма с прошедшего во вторник обеда лидеров мнений Postimees.
ГЕНЕРАЛ-МАЙОР ПАЛЬМ ⟩ Даже потерпевшая неудачу в Украине Россия останется для Эстонии военной угрозой (5)
Я ездил в Калининград. Не недавно, конечно, а несколько десятков лет назад, мальчишкой, в 80-х. Обычный серый и запущенный советский город, под пыльной и грязной поверхностью которого виднелись проблески былых времен. И я мало что помню об этом визите, кроме одного.
Мы шли по большой улице и заметили, что фасады некоторых домов имеют эдакие явные повреждения, дыры. Присмотревшись внимательнее, мы с удивлением обнаружили, что это пулевые отверстия. Они не образовались там недавно, или были намеренно оставлены в назидание будущим поколениям, а просто остались по причине обычного советского попустительского отношения.
Наше внимание заметила проходившая мимо старушка, которая в свою очередь удивился нашему удивлению и, как нечто само собой разумеющееся, дала единственно возможное для нее объяснение: «Ну слушайте, у нас тут война была!»
Это событие было в моей памяти почти 40 лет, но не потому, что оно каким-то особенным образом высмеивает советскую действительность или образ мышления, оно заставило меня впервые в жизни задуматься о границах, оправданиях и объяснениях, а точнее о точках равновесия, поскольку переход от одной ситуации к другой, как правило, не может быть отчетливо уловим.
Крайности четко воспринимаются, но между ними находится большая или меньшая серая область. В середине 80-х оправдание такого «бардака» было смехотворным, а в конце 40-х, очевидно, нет. А что в 70-х? В 50-х?
И если в другой ситуации этот разговор можно считать интересным интеллектуальным рассуждением, то наблюдение со стороны за любым автократическим обществом и даже жизнь в нем учит нас тому, что жизненно важно определить подобную точку равновесия в государстве, то есть отношениях между властью и индивидом.
Единственная экзистенциональная угроза
До какой степени государству позволительно ограничивать и направлять ход жизни и свободный выбор человека под знаменем так называемого общего интереса? Оправдывает ли нынешняя ситуация ограничение наших прав, растрату наших запасов, ссылаясь на нужды национальной обороны? И если это оправдано, как максимально использовать вклад каждого?
На вопрос «насколько хороша армия страны?» простого и ясного ответа нет. Военную мощь нельзя рассматривать объективно, измеряя ее какой-то фиксированной и неизменной мерной шкалой, но оценка всегда субъективна и ее можно произвести только в соответствии с грозящими стране опасностями.
На протяжении всей нашей независимости единственной экзистенциальной угрозой для нашей страны была наша соседка – Российская Федерация. Недавнее открытое нападение России на Украину в прошлом году несколько прояснило ситуацию, и все маски оказались сброшены. И это показало наивность так называемой политики позитивной инклюзии, что «мы будем заниматься бизнесом, они тоже будут зарабатывать деньги, интеграция друг с другом будет расти, мы будем свободно пускать граждан России в наши страны, тогда они будут видеть нормальное общество и захотят стать такими же», иными словами, политика внутренней подрывной деятельности просто не сработала и, с наибольшей степенью вероятности, не будет работать и в дальнейшем.
Сбрасывание масок делает ситуацию проще, но не легче. На смену привычному «плохому соседу» пришел очень опасный сосед, и, если не произойдет полного самоочищение Российской Федерации, которое означало бы отказ от прежнего имперского образа мышления, создание открытого и свободного гражданского общества, что на данный момент представляется совершенно нереальным, эта опасность будет только возрастать из года в год.
Опасность усугубляется нашим углубляющимся непониманием России. Чем больше мы удаляемся от советской оккупации, тем более чуждыми нам становятся действия, поступки и разные аспекты мировоззрения Российской Федерации. Возьмите даже похищения, изнасилования, убийства в Украине или хотя бы обращение со своими же солдатами, со своими же гражданами как с расходным материалом на поле боя.
Российская Федерация живет в совершенно другом ценностном пространстве, и мы говорим на совершенно разных языках на столь многих уровнях, что возникновение любого взаимопонимания, как правило, случайно и непредсказуемо. Вопрос в ближайшем будущем не только в том, что мы не видим, но и в том, что мы не понимаем, и поэтому Россия будет становиться для нас все более и более непредсказуемой, что, конечно, сделает опасного соседа еще более опасным.
Итак, в качестве промежуточного вывода, можно сказать, что у нас есть опасный сосед, который, пользуясь расхожим выражением, нашел молоток и ищет повсюду что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающие гвозди, и с которым у нас нет связи. Именно в этом контексте следует изложить недавнюю мысль главы сил обороны генерала Херема о том, что нам следует меньше сосредотачиваться на сдерживании (что во многом означает понимание действий другой стороны и отправку сообщений для изменения вредная для вас ситуация) и еще о собственной боеготовности.
Мы не можем позволить себе роскошь отдать хотя бы пядь нашей земли и оставить незащищенным ни одного из наших людей, зная, насколько разрушительна военная машина противника. Но до какой степени мы должны преобразовать условия жизни в нашей собственной стране в интересах государственной обороны, т.е. насколько достаточно «достаточных мер»?
Развитие должно продолжаться
Наши силы обороны добились огромного прогресса после восстановления независимости. Мы непохожи как ночь и день по сравнению с нашими первыми днями, месяцами и годами, и это касается каждой категории, не только с точки зрения имеющихся у нас боевой техники, подготовки, боевой мощи, но и в смысле поддержки и вовлеченности общества. Хороши ли мы? Но в сравнении с самими собой смысла нет.
Как ни парадоксально, тот факт, что раньше мы были слабее, чем сейчас, не означает, что мы были менее защищены, скорее я думаю, что наша сила обороны была более или менее адекватной по отношению к угрозе. Но поскольку опасность постоянно меняется, как и везде в жизни, приходится бежать сломя голову, чтобы хотя бы оставаться на месте. Единственной стабильностью в вопросе военной государственной обороны всегда оставались постоянные изменения, постоянное развитие.
И развитие должно продолжаться, чтобы без малейших сомнений выдерживать сравнение с вооруженными силами Российской Федерации и ее боевой машиной. Потому что видно, что даже полный провал на Украине не заставит Российскую Федерацию изменить свой курс, и нельзя исключать, что отчаявшиеся и фрустрированные правящие круги Российской Федерации решатся на открытую агрессию против нас.
Для неопытного глаза и неподготовленного ума задача оборона Эстонии легко может показаться слишком сложной или даже непосильной. Распространенная ошибка начинать сравнивать несопоставимое, то есть всю военную мощь Российской Федерации с нашими силами обороны.
Война за независимость уже показала, что такое сравнение является вопиющим невежеством, и мы никогда не столкнемся с такой ситуацией. Во-первых, никогда не может произойти так, чтобы Российская Федерация могла направить все свое внимание и военную мощь только против Эстонии, поэтому в случае военного нападения нам придется иметь дело только с частью всего военного потенциала противника.
Во-вторых, конечно, мы являемся членом самой могущественной и исторически успешной военной организации в мире, и поэтому мы должны обеспечивать, чтобы НАТО постоянно было осведомлено о ситуации в нашем регионе и чтобы НАТО было в состоянии немедленно отреагировать всей военной мощью в случае возникновения даже малейшей угрозы. Хотя территория России огромна, самый мощный в мире военный союз, членами которого мы являемся, может создать достаточно дилемм для Российской Федерации со всех сторон и во всех доменах.
Однако как противостоять такому потенциальному нападению и, что еще более важно, как его отразить? Потому что, как известно, на войне серебряные медали не имеют никакой ценности. Здесь я мог бы, конечно, немного раздухариться, побить себя в грудь, и объявить, что не волнуйтесь, работа идет (и она действительно идет), но временные рамки этой презентации мне не позволяют представить всесторонний и широкий план, но позвольте мне поделиться, и в некотором смысле напомнить несколько аспектов того, каким образом мы, на мой взгляд, можем значительно увеличить нашу обороноспособность.
Хотя каждый кризис, затронувший всю нашу страну, кажется, свидетельствует о том, что в Эстонии насчитывается около 1,3 миллиона высококвалифицированных специалистов по управлению кризисными ситуациями, и хотя я нисколько не сомневаюсь в безграничной осведомленности аудитории, сегодня я не хочу говорить о танках или противовоздушной обороне, их количестве, необходимости или бесполезности, ни о других военно-технических подробностях, пусть это останется профильным специалистам, но я постараюсь остаться на, так сказать, общем уровне, который всех нас касается. Я начну, безусловно, с ресурсов.
Есть в основном три типа ресурсов – люди, время и деньги – и я рад доложить, что у нас их относительно немного. Мы тратим относительно большую долю нашего ВВП на военную оборону, чем многие другие союзники, и это свидетельствует о приверженности нашей страны сохранению своей независимости. Нам дороги свобода и самостоятельность.
Но важно подчеркнуть слово «относительно», потому что в абсолютном выражении наш оборонный бюджет все-таки невелик по сравнению как с нашими ближайшими соседями, так и с возможным противником, и понятно, что на рынке вооружений рассчитываются не процентами от ВВП, а чистыми евро, долларами и стерлингами, и цена боеприпасов не регулируется в соответствии с покупательной способностью. Нам нужно выкачивать столько военной обороны из каждого евро, сколько только возможно.
Нам немного способствует тот факт, что ресурсы в определенной степени взаимозаменяемы. Самый худший танк на бумаге может оказаться лучше более современного танка на поле боя, если экипаж танка прошел более качественную подготовку. Как правило, более качественная подготовка занимает больше времени, т.е. отсутствие денег (из-за которого и был вместо более дорогого танка куплен более старый и дешевый) компенсируется более длительным временем подготовки. Но обмен ресурсами, конечно же, имеет свои ограничения, или, говоря словами некогда популярной песни, «время — деньги, но у меня нет денег. Время есть, но его всегда не хватает».
Правда, что обороняющийся находится в несколько худшей роли по сравнению с нападающим, потому что именно нападающий выбирает время для вторжения, но это преимущество нивелируется как раз тем обстоятельством, что нападающий всегда должен приходить к обороняющемуся. Чтобы попытаться завоевать Эстонию, вы должны приехать в Эстонию. Но мы уже здесь, на месте. Таким образом, нашим самым большим преимуществом является доскональное знание оперативного пространства и даже больше – возможность (и я бы сказал: обязанность) подготовить оборону Эстонии до того, как начнется конфликт.
С помощью подготовки мы можем до определенной степени компенсировать малый в абсолютном выражении бюджет государственной военной обороны и малочисленность населения. Подготовка обороны Эстонии происходит в основном в трех направлениях деятельности: мы должны быть в состоянии обеспечить полную осведомленность о ситуации на нашей территории, мы должны быть в состоянии обеспечить свободу действий наших и союзных частей, и мы должны быть в состоянии ограничить свободу действий противников, вторгшихся на нашу территорию.
В дополнение к системам, поддерживаемым Силами обороны, обеспечение осведомленности о ситуации требует большого вклада всего нашего общества и, возможно, переоценки некоторых действующих сейчас правил. Личное пространство и приватность всегда были важны для эстонцев, и поэтому мы уделили много внимания, например, защите данных и позаботились о том, чтобы государство не осуществляло контроль чрезмерно или просто так, на всякий случай.
И это правильно – кто бы хотел быть постоянно на виду? А вот для ведения боевых действий ситуационная осведомленность – это альфа и омега. Основа всего. Упрощенно можно сказать, что в настоящее время основная борьба ведется за пространственные данные – если вы знаете, где находится противник и где находятся ваши подразделения, вы можете точно навести огонь и уничтожить врага с наименьшим количеством энергозатрат.
Как все это обеспечить?
Готовы ли мы объединить преднамеренно разделенные сейчас сети камер и других датчиков, которые находятся в зоне ответственности разных ведомств? Согласимся ли мы принять, например, общеэстонскую сенсорную сеть, которая поможет нам повысить нашу ситуационную осведомленность, если при этом возникнет риск того, что наша личная жизнь случайно окажется на виду? И кто будет решать, где должна пролегать граница? Силы обороны? Какое-то другое государственное учреждение? Сам гражданин?
Сохранение собственной свободы действий и ограничение свободы действий противника затрагивает две крупные группы интересов: землевладельцев и предпринимателей. Мобилизация подразделений и последующее за мобилизацией выдвижение в возможные зоны боевых действий означает, говоря простым эстонским языком, передвижение десятков тысяч людей и тысяч автомобилей, рытье оборонительных позиций, создание минных полей и других узлов заграждения, расчистку огневых секторов от леса и кустарников, размещение оснащения и боеприпасов на местности и многие другие подобные действия.
Конечно, это будет происходить не только на государственных землях, но и на частных землях, потому что также и противник будет действовать, основываясь на военной логике, а не на кадастровой карте и имущественных отношениях. Для того, чтобы эта деятельность протекала как можно более плавно и быстро в условиях кризиса, мы должны в значительной степени подготовить ее в мирное время. Помимо минимального выбора позиций на карте и утверждения выбора посредством рекогносцировки местности, необходимо, чтобы силы обороны имели возможность проводить больше подготовительной деятельности. Прежде всего, заключая соглашения с землевладельцами, чтобы они были сознательными и осведомленными, и могли в случае необходимости содействовать обороне страны.
Передвижение и обслуживание войск требует многих вспомогательных действий, от перевозки тяжелой техники на трейлерах до изготовления конструкций из бетона для сооружения оборонительных позиций и стирки белья.
Как мы можем обеспечить и землепользование, так и необходимые продукты и услуги для наших подразделений? Один из вариантов – купить все – землю и трейлеры, бетон и продукты, – но это неразумное использование средств государственной обороны и, откровенно говоря, прямо вредно для страны. Закупка всего этого была бы непосредственно за счет военной мощи наших сил обороны.
Вместо передвижных орудий мы бы купили бесполезно простаивающую землю, которую кто-то мог бы непрерывно обрабатывать и благодаря этому развивать экономику страны. Вместо боеприпасов мы закупили бы бетон и хранящиеся в ангарах трейлеры, которым силы обороны не смогут найти применение в обычных условиях, потому что объемы наших перевозок слишком малы.
Было бы естественно использовать такие ресурсы только тогда, когда они действительно нужны. Было бы естественно, если бы бетонные заводы были готовы начать производить нужные нам элементы по первому распоряжению, а компании, имеющие собственные прицепы, были готовы к перевозке наших машин. Это было бы разумно с точки зрения нашего общества.
Как это обеспечить?
У нас фактически есть все необходимые в кризисное время права, то есть, говоря бюрократическим языком, у нас сформировано необходимое правовое пространство на случай военного положения для обеспечения повышенной обороноспособности. Силы обороны наделяются большими правами во время кризиса, но опыт сил обороны учит, что вы сможете осуществлять только те действия, которые вы постоянно отрабатывали. Наши регулярные учения в мирное время не всегда приносят желаемые плоды, потому что мы можем практиковаться только в том случае, если другая сторона, т. е. сами землевладельцы и предприниматели, согласны на это или видят в этом выгоду.
Слабые стороны военной машины противника
Нынешняя ситуация будто бы не способствует непрерывной и гибкой подготовке, ивместе с тем недостаточно благоприятствует поддержке тех людей и компаний, которые жизненно необходимы в деле организации национальной обороны.
Далее я перехожу непосредственно к боевым действиям, и объясню, что может стать ключом к нашей победе в случае нападения на нас. Я снова начну с противника. Хотя Российская Федерация широко использует различные неконвенциональные средства для навязывания своей воли, ее вооруженные силы все-таки ведут боевые действия на поле боя конвенционально, уделяя основное внимание наземным атакам.
Нетрадиционные средства, такие как кибератаки, наращивание недоверия к политическому руководства государства, использование международной дипломатии для дискредитации нашей страны способны усилить воздействие военного нападения. Сухопутные войска противника будут стремиться добиться победы в ближнем бою, используя большое превосходство в огневой мощи и комбинируя воздействие разных видов оружия.
Противник всегда будет стремиться сконцентрировать большой перевес как в средствах, так и снабжении, как в живой силе, так и в огневой мощи, в выбранном им главном направлении приложения силы, чтобы обеспечить успех своего оперативного и тактического решения. «Военная машина» противника ориентирована на уничтожение более крупных и сосредоточенных целей. Даже на низовом тактическом уровне противник очень ориентирован на руководство и способен решать одну проблему одновременно.
Нам, в свою очередь, следует, так сказать, фрагментировать поля боя, выбивая противника из седла и ставя его не перед одним, а несколькими вызовами одновременно. Нам нужно добиваться ситуации, когда противник будет постоянно сталкиваться с большим количеством мелких проблем и неожиданностей во многих местах, а не с несколькими большими, потому что это позволит добиться перегрузки на командном уровне противника и замедлить его реакцию. Нам предстоит устроить много маленьких «дуэлей» и решительно победить в каждой из них.
Звучит легко? Что для этого требуется?
Для этого нужны люди (мужчины и женщины), инициативные и психически агрессивные, умеющие увидеть и захватывать инициативу на поле боя, умеющие и желающие работать в команде, способные физически выдерживать тяготы поля боя.
Как этого добиться?
Обязанность принимать участие в государственной обороне у нас длится с 18 до 60 лет (более 40 лет), из которых лишь 8-11 месяцев длится срочная служба, вдобавок к этому проводятся относительно короткие сборы запаса, а в остальное время резервисты – рядовые члены нашего общества. Наши солдаты – это наши обычные граждане. Достаточны ли качества наших людей, особенно молодежи, для соответствия описанным выше требованиям? Скорее, нет. Силы обороны способны на многое в короткие сроки, но на чудеса мы не способны, или, пользуясь известным лозунгом портных, «работаем с материалом заказчика».
Физический упадок
Хотя многое можно компенсировать лучшим снаряжением и лучшей подготовкой, солдат не может быть физически слабым. Слабый солдат не может быть агрессивным, не может двигаться достаточно быстро, чтобы выжить на поле боя, и быстрее утомляется. Когда вы устаете, разум затуманивается, увеличивается количество неправильных решений, охватывает паника или телом овладевает пассивность. Поражение и уничтожение.
Чтобы придать веса привычным рассуждениям в том духе, что «когда-то танки были деревянными, а люди железными, а теперь наоборот», надо посмотреть статистику. Мы следили за физической подготовкой нашей молодежи год за годом, и результаты были пугающими. Более 80 процентов из призванных в июле прошлого года не сдали на удовлетворительном уровне так называемый тест НАТО (т.е. бег на 3,2 км, отжимания, приседания).
Конечно, мы не единственные, кто жалуется на ухудшение физической формы, такая же тенденция отмечена и в других местах. Стоит присмотреться к нашим друзьям и будущим союзникам, финнам, потому что развитие нашего общества как бы следует за развитием финнов с небольшой задержкой по времени.
В Финляндии всех молодых людей, поступающих на военную службу, уже почти 50 лет оценивают с помощью одних и тех же тестов, в основном тестом 12-минутного бега (так называемый тест Купера). В этом тесте для молодого человека нормально достижение результата 2600 метров, а в 70-е годы средний результат всех испытуемых равнялся превосходным почти 2800 метров. С тех пор, однако, средний результат имел устойчивую и непрерывную тенденцию к снижению и сегодня достиг чуть более 2300 метров, тогда как результат ниже 2400 метров считался неудовлетворительным в то время, когда было введено это тестирование. При этом количество людей, которые могли пробежать более 3000 метров за 12 минут, уменьшилось в шесть раз (с 30 процентов до 5 процентов), и во столько же раз увеличилось количество людей, которые не могут достичь нынешнего минимального результата в 2200 метров.
Кто-то может возразить, что ни пресловутый тест НАТО, ни даже тест Купера не показывают способности солдата справляться на поле боя, и доля правды в этом утверждении есть. Это не функциональные тесты, но их вполне достаточно для определения минимального уровня, иными словами – если ты не справляешься с этими тестами, ты не справишься в бою.
Кто-то другой может возразить, что наша молодежь по-прежнему в такой же хорошей форме, как и их предшественники, просто спорт другой. Однако это утверждение не подтверждается на практике. Результаты мышечных тестов также ухудшились и у нас, и у финнов. Явное снижение. Единственный показатель, который в статистике финнов стремительно улучшился, – это масса тела молодых людей – по сути, при том же среднем росте сегодняшние молодые люди весят почти на 10 кг больше, чем их предшественники.
Я могу честно сказать, что мириться с такими тенденциями невозможно и недопустимо. Вопрос не только в военной обороне государства, но и, конечно, в нормальном здравоохранении. Человек в хорошей физической форме с большой степенью вероятности способен избежать так называемых болезней благосостояния и создает меньшую нагрузку для общества.
Нам предстоит переломить описанную выше печальную тенденцию, и небольшая надежда есть – финны смогли на самом деле улучшить ситуацию, организовав целенаправленную и охватывающую все общество деятельность, которая включает в себя кампании, направленные на изменение привычек в питании. За последние два года результаты тестов заметно улучшились.
Как общество, мы должны гораздо больше вознаграждать здоровый образ жизни. Мы должны способствовать развитию физической работоспособности у каждого человека. И вернемся на минутку к силам обороны – как звучит идея о том, чтобы каждый резервист должен был ежегодно проходить физические испытания, чтобы доказать, что он находится в форме? Сдавшим награда и провалившимся досада? Не заходит ли слишком далеко в ограничении свободы воли людей?
Независимо от того, насколько вы физически здоровы, насколько хорошо экипированы или обучены, но один в поле боя никогда не воин. Подразделение имеет значение, команда имеет значение. В отряде объединяются индивидуальные навыки и способности каждого. Индивидуальные недостатки, конечно, усиливаются точно также, цепь слаба настолько, насколько слабо ее самое слабое звено.
Большая часть подготовки наших сил обороны уходит на коллективные тренировки, но опять же – похоже, что мы часто сражаемся с ветряными мельницами. Вся наша жизненная ситуация, включая школьную систему, в основном способствует, развивает и ценит индивидуальную состоятельность. Индивидуальный прогресс. Молодые люди привыкли полагаться только на себя и привыкли к мысли, что достаточно, если я хорошо выполняю свою работу.
В Силах обороны этого недостаточно, значение имеет команда. Нет толку от такой команды танкистов, где рядом с лучшим в мире наводчиком сидит худший в мире водитель танка – этот танк никуда не поедет и не будет представлять угрозы для противника.
Командный дух и чувство сплоченности также повышают боеспособность подразделения. Конечно, подразделение, которое сработалось, более эффективно в военном отношении, но и подразделение, состоящее из резервистов с сильным чувством единства, также быстрее достигнет боевой готовности. Солдат быстрее доберется до пункта формирования части, потому что не захочет подводить товарищей. Государство может быть далеким и неопределенным, но ее маленькое подразделение рядом и поддерживает в минуты слабости.
В отличие от физической формы, командный дух и чувство единства явно улучшилось. Мы – зеркало общества, и если общество начинает ценить сотрудничество, будь то благодаря толокам «Сделаем!» («Teeme ära»), помощи Украине, или даже соседский дозор, это проявится и у нас.
Но мы, конечно, еще не достигли своего максимума. Почему бы нам не подумать еще смелее? Школьные уроки, на которых команде выставляется общая оценка? Работа в команде с детского сада? Выплата зарплаты гражданина или налоговые льготы наиболее активным членам общества? Или наоборот – дополнительный налог на прибыль для тех из нас, кто не участвует ни в одном общественном мероприятии?
Подводя итог: впереди нас ждет довольно напряженный год. В настоящее время нет никаких признаков уменьшения угрозы, и этого нельзя игнорировать. Всему, что нам дорого, угрожает опасность – нашему свободному обществу, нашей собственной свободе, созданным нами до сих пор богатствам – всему, и мы не собираемся от этого отказываться. Защитить страну военными средствами можно, и нет у нас другого выхода. Если кто-то глупый попытается подвергнуть проверке нашу решимость, мы обязательно добьемся успеха, мы сможем это сделать.
Силам обороны нужна ваша помощь, чтобы укрепить обороноспособность страны. Те люди и компании, которым приходится нести большее бремя в деле подготовки страны к обороне, не должны из-за этого бремени в чем-то терять, а должны приобретать, получать преимущество. А с другой стороны, постоянная практика повышения готовности должна стать естественной частью повседневной жизни.
Из людей в хорошей форме образуются эффективные команды, и благодаря этому наше общество будет становиться сильнее и сплоченее. Мы должны поставить себе цель стать первыми, кому удастся обратить вспять тенденции всего западного мира и воспитать следующее поколение более сильным, упорным, и более склонным к сотрудничеству, чем мы.
Возвращаясь к теме выступления и высказанным в начале мыслям, скажу, что военная оборона страны – это дело всего общества. Успех государственной обороны не достигается за счет перетягивания каната в отношениях между государством и народом, но действительно успешная государственная оборона может родиться в значительной степени благодаря вовлеченности. И для того, чтобы это участие не было пустым разговором, необходимо в нужный момент подталкивать. Подталкивать и страну, и тех, кто нужен для государственной обороны.