Время коммента ⟩ Реальная смерть империи и призрачные шансы постРоссии

Фото: Tairo Lutter/Postimees/Scanpix Baltics

Война в Украине завершила создание украинской нации и ускорила процесс внутреннего распада России. Сколько бы еще ни тянулся этот промежуток истории, обратный отсчет пошел. Империя должна умереть. И что бы ни появилось на ее месте, оно потребует пересмотра понятий, которые кажутся фундаментальными, но начинают шататься. В том, что они рухнут, сомнений нет.

Тема «деколонизации» России вошла в информационное поле с началом активной фазы войны в Украине. С мая 2022 года в разных городах Центральной Европы собирается форум свободных народов России. Уже второй из них, состоявшийся 22–24 июля, объявил деколонизацию России своей магистральной темой.

За неделю до этого события комиссия по безопасности и сотрудничеству в Европе организовала дискуссию, участники которой объявили деколонизацию России моральным и стратегическим императивом. Накануне второго форума один из ключевых экспертов по вопросам российской колонизации Александр Эткинд принял участие в стриме «О стране и мире» под эгидой Фонда Андрея Сахарова. В дискуссии под названием «Судороги империи» говорилось, что геноцид - это признак агонизирующей империи.

Титул стрима из Сахаровского центра с участием Александра Эткинда. Фото: Youtube

В конце января не где-нибудь, а в самом Брюсселе прошел пятый форум, где слово «постРоссия» звучало уже уверенно и без оговорок. В колонке для журнала DOXA, которая появилась почти синхронно с форумом, политолог Илья Будрайтскис задал важные уточняющие вопросы. «Кто будет действующим субъектом «деколонизации»? В результате чего она может произойти? Наконец, почему мы используем именно это понятие и какое универсальное (то есть не связанное исключительно с Россией) значение оно имеет?»

Что же такое деколонизация? В данном случае это название распада колоссального государственного образования, которое условно обозначается греческим по происхождению словом «Россия». Расположение в глубине исполинского материка на краю малонаселенных, хотя и богатых ресурсами земель позволяло Российскому царству беспрепятственно расширять свои владения. Ядро государства здесь географически неотделимо от территорий, завоеванных порой с большими потерями, чем это делали Испания, Британия или Франция.

Эту особенность до сих пор всерьез используют как возражение против того, что Ямал или Алтай, республики Северного Кавказа или Татарстан являются колониями Москвы. Живя в России, я сплошь и рядом встречал возмущение, когда говорил, что приехал из Эстонии – бывшей колонии СССР. Но это просто эмоциональное отношение к словам. Колонии есть колонии. СССР был продолжением империи, а Россия остается продолжением СССР. Тюрьмой народов. И тем, кто даже косвенно получал выгоду от работы этой тюрьмы, ее упадок совсем не нравился.

Карта свободных государств постРоссии в представлении участников форума. Фото: freenationsrf.org

Так, уже много лет я постоянно обращаю внимание на то, что носители русского языка используют словосочетание «развал СССР». То есть воспроизводят пропагандистскую конструкцию, согласно которой плохой человек (например, Михаил Горбачев) или группа негодяев («кооператоров», «демократов», «реформаторов») взяла и целенаправленно развалила могучее государство, на которое с надеждой смотрело прогрессивное человечество.

Такая паранойя кажется нерациональной, но она прежде всего удобна. Она объясняет, почему произошли события, которые многим свидетелям конца СССР и сегодня кажутся внезапными. А самое главное, что она прямо сейчас оправдывает людей, которые выполняют реваншистские приказы российского руководства в Украине, стремясь любой ценой присоединить ее «обратно» к России.

Кстати, это самое «обратно» ведь тоже знакомо. В советских учебниках истории, по которым я учился в школе, Переяславская рада 1654 года называлась «воссоединением Украины с Россией». Хорошо помню, как отец однажды сказал, что не надо поднимать эту тему в школе, но мне стоит осознать, что «воссоединение» в русском языке означает «возвращение утраченного соединения». Хотя государство Киевская Русь лишь по звучанию слова напоминает Русь Московскую, и ни о каком возвращении речи быть не может.

Михаил Хмелько. Навеки с Москвой, навеки с Россией. Картина написана в 1951 году - на пике борьбы с «иностранными влияниями» незадолго до смерти Сталина.  Фото: Twitter / личный архив

Я дал обещание не подводить отца. Для подростка это было делом чести. Но мысль не давала покоя, и я прокололся в другом месте. Через месяц я написал сочинение, где изложил мысль, которая развилась у меня под впечатлением отцовских разоблачений. Темой сочинения была модная в те перестроечные годы «малая родина» (деревня над рекой, березы на погосте, край родной и все прочее). И я написал, что малая родина есть у любого человека, а вот к большой есть вопросы. Тем более, если она такая большая, что ее трудно представить, а любить - и подавно. Что тут началось, я помню уже смутно. Видать, был крепко напуган. Отца точно вызывали в школу.

В современной России, которую я порядком изъездил, царит повседневный шовинизм, бытовая ксенофобия и святая вера в избранность русского народа. Альтернативные концепции встречаются нечасто. Их носителей в мягкие времена считают чудаками, в жесткие – смутьянами. И я тщетно искал хотя бы одного человека, который бы мог без запинки признать: «СССР был злом, мы не сумели от него избавиться. Россия осталась в СССР, и в нынешнем виде у нее нет будущего».

Точнее, об этом красноречиво молчали или уклончиво говорили активисты из республик от Кавказа до Чукотки, у которых к идентичности россиян добавлялись национальные краски. Их называли «националистами». Многим не на шутку доставалось. В России всегда был другой мейнстрим. Он состоит в том, что «единство» безоговорочно побеждает «сепаратизм». Ведь первое – хорошо, а второе – плохо.

Большинство людей учили в школе, что общества функционируют лишь в форме жестко организованного государства. Оно управляется деспотичным лидером или «железной рукой рынка». Это насквозь прогнивший, но внешне еще крепкий фундамент, на котором держится, например, убеждение Путина, что бывает только один колониализм – западный. А задача России – бороться с ним и утверждать свой порядок, который называется как-то иначе. Уловка в том, что для Путина не бывает пустоты на месте государства. Ты служишь либо одним, либо другим. О тупиковости этих представлений и писал Будрайтскис в свое колонке.

Участники форума постРоссии потому и вызывают насмешки одних и сомнения других, что претендуют на третий путь. На вопрос «Кто им даст?» есть ответ: «Смогут – возьмут». Они могут проиграть. Еще ничто не предопределено, впереди клубится мрак. Однако люди, которые стали видны и возвысили голос, уже могут заявить о своем праве на деколонизацию России изнутри.

Борис Гребенщиков и «Аквариум» на съемках клипа песни «Поезд в огне» (1988). Фото: Youtube

Ведь когда об этом процессе говорят американские и европейские эксперты, они подменяют одни мнимые универсалии другими. Когда-то такая деколонизация Западом постсоветского пространства способствовала торжеству реваншизма. Но нынешняя Россия сожгла мосты. С ней возиться больше не будут – достаточно помощи Украине и ее последующего восстановления. Поэтому деколонизация России – это дело только тех, у кого просто нет другого выхода. Тех, кто хочет «вернуть эту землю себе».

Эти слова Бориса Гребенщикова из песни «Поезд в огне» в пору ее популярности неохотно подвергались осмыслению. Поет и поет себе менестрель. Сейчас она звучит как аллегория шанса, которым тогда так и не воспользовались. Но время никогда не может быть упущено навсегда.