/nginx/o/2023/02/17/15144018t1h924c.jpg)
Рижский Русский театр им. Михаила Чехова показал в Таллинне две постановки Серея Голомазова: «Да здравствует Королева, виват!» по пьесе Роберта Болта и музыкальную драму «Граф Монте-Кристо. Я – Эдмон Дантес» по мотивам Дюма (композитор Лора Квинт, драматург и автор стихотворных текстов Николай Денисов). Власть и месть – две вечные темы, два соблазна, отказаться от которых слишком часто выше человеческих сил.
Два очень разных – по жанру, по глубине мысли – спектакля объединяет, во-первых, высокое мастерство, с которым они сделаны: блистательная режиссура Сергея Голомазова и удивительные актерские работы. А во-вторых, их сближает единый и принципиально важный прием: театрально-условное решение прологов и финалов.
В прологе «Графа Монте-Кристо» появляются трое детей, два мальчика и девочка, напоминание о безмятежной юности трех главных героев. Они подходят к Эдмону Дантесу (Максим Бусел), томящемуся в камере замка Иф, дорисовывают морщины на изможденном лице узника В эпилоге, когда Эдмон раздавлен тем, как катастрофически обернулась против него самого затеянная им праведная месть, снова появляются эти «три сердечка чистых», помогают (уже не герою, а актеру!) поправить грим и зовут к выстроившимся на втором плане всем участникам спектакля: «Макс, пойдем к нам!».
В прологе спектакля «Да здравствует Королева, виват» в углах сцены, на фоне красной и синей ширм (цвета Англии и Шотландии) стоят два гримировальных столика. Актрисы Дана Бйорк и Екатерина Фролова на глазах у зрителя преображаются в двух соперниц, Елизавету Тюдор и Марию Стюарт. В эпилоге актрисы «выйдя из образов» снова садятся за столики. Сюжет исчерпан, борьба за власть закончилась. Режиссер напоминает нам все, что мы видели – реальность особая, измененная, пропущенная через магический кристалл искусства. Возможно, всё обстояло не совсем так, как показали автор пьесы и создатели спектакля, но за суть, за связь времен, они могут поручиться.
Такая откровенная театральность придает дополнительное измерение нарративам обоих спектаклей. В случае с «Графом Монте-Кристо она оправдывает помпезность и откровенный эклектизм драматургии – как вербальной, так и музыкальной: мол, мы с вами в театре, он для вас рассказывает захватывающую историю, и пусть эта история была сложена малость сумбурно, зато как круто сыграна!
Костюмы на персонажах обеих постановок – современные. В «Графе Монте-Кристо» это не так уж заметно: переменчивая стихия музыкальной драмы, маски римского карнавала, рубища узников замка Иф, Эдмона и аббата Фариа, демонический облик Эдмона – графа Монте-Кристо властно втягивают нас в бурлящий водоворот театральной условности. Bремя действия известно (с 1814 до 1838 года), но к чему даты? Жажда мести неутолима в любую эпоху, и каждому, чья жизнь была надолго перечеркнута сочиненным какой-то скользкой мразью доносом, хочется отведать это блюдо, которое, как учил один искушенный в способах мести и уничтожения врагов исторический персонаж, следует подавать холодным. Вот только как выбрать между двумя правдами? Ветхозаветным правом на месть: «Око за око и зуб за зуб». И верой в то, что небесное правосудие свершится без твоего вмешательства: «Мне отмщение – и Аз воздам». Театр имени Михаила Чехова очень серьезно, без скидок на «легкий» жанр мюзикла, ставит этот вопрос перед зрителем, а ответ пусть каждому подскажет его совесть.
Драме Болта сыграна с дерзкой прямотой площадного театра. Аскетичный лаконизм сценографии Михаила Краменко, современные, но очень театральные по сути, костюмы Кристины Пастернак подчеркивают и дополняют обращенный к нам режиссерский мессидж. Роскошные исторические одежды и интерьеры (без чего, кстати, сегодня прекрасно обходятся очень многие постановки Шекспира) – всего лишь шелуха, которая затемняет смысл интриг и подлостей, творящихся в коридорах власти, эффектностью своей придает им величие – а если показать природу «королевских игр» во всей их наготе? Тем более, что в наше время игроки на этой арене не могут претендовать не то, что на величие, но и вообще на более или менее крупный масштаб. Яркие личности повывелись, бал правят пигмеи. Куда им до великолепного демонизма Эдмона Дантеса, сыгранного Максимом Буселом, и до его драмы; герой мнил себя кукловодом, дергающим покорных его замыслам марионеток за ниточки – и внезапно убедился, что сам стал куклой в затеянной им чудовищной игре! И тем более им далеко до персонажей Болта, которые в спектакле Голомазова тоже то пытаются стать кукловодами, прогнуть под себя изменчивый мир, то оказываются игрушками той безликой силы, которая называется исторической целесообразностью. Но при этом сохраняют масштаб, мощь, а часто и величие.
/nginx/o/2023/02/17/15143967t1h8d18.jpg)
Мария и Елизавета в спектакле, как и в реальной жизни, не встречаются. Соперничество ведется заочно. Это напоминает партию в шахматы с партнером, которого ты не видишь, но постоянно помнишь, что он есть, и это раздражает, беспокоит.
Спектакль длится около трех часов, но он так динамичен, что мы не замечаем времени, увлеченно следя за тем, как героини ведут игру, ставка в которой – корона и жизнь. Но – так задуман спектакль - не становимся в их конфликте ни на чью сторону. Искушенная и волевая Елизавета умело манипулирует расставленными на доске фигурами и пешками. (Расставлял-то их тот, кто стоит выше земных существ, дело королевы – добиться, чтобы фигуры удобно ложились в руку и шли на те поля, куда необходимо). А Мария на протяжении всей «партии», от французского двора до Шеффилдского замка, ставшего сначала убежищем, а потом тюрьмой для изгнанной из своей страны королевы, не то чтобы мыслить за соперницу – свои действия дальше чем на ход вперед не умеет рассчитать. Исход предрешен, но соперничество великолепно: Театр с большой буквы.
Мария у Екатерины Фроловой – очаровательная и взбалмошная девочка, которая увлеченно играет в королеву. Совершенно по-детски она показывает кукиш в ответ на требование Елизаветы убрать из герба символы Англии. Ее игра самозабвенно отважна и гибельна, Мария бесконечно одинока. Единственный родной человек – ее бывший учитель Клод Нау (Юрий Кушпело), но что он может сделать в дикой Шотландии!
Героиня прозревает только в заточении, за шаг до гибели – но и тогда остается верна своему характеру: выбирает не позорное благоразумие, а благородный риск, пишет ответное письмо заговорщикам, хотя догадывается: 99 шансов из ста за то, что ее предадут.
Елизавета Даны Бйорк – королева до мозга костей и прирожденная, потрясающе искусная, комедиантка; она умна, иронична и саркастична, ей нравится лицедействовать, менять личины, но в первую очередь ею руководит инстинкт самосохранения. Елизавета понимает – или воображает? – что трон ее шаток. Она не может забыть о сопернице – и в ее воображении возникает Мария под руку с карликом, испанским принцем, которого ей прочат в женихи; если брак католической королевы с наследником сильнейшей в мире католической державы состоится, протестантке Елизавете не выжить! Гениальная притворщица скрывает свой страх; у нее много масок, но основная: маска невозмутимой – никогда не повысит голоса! – Железной Леди. И только когда ей покажется, что всё рушится, Елизавета позволит себе появиться с размалеванным белилами, смертельно бледным лицом. Прикидывается дряхлой, чуть ли не умирающей, как будто хочет, чтоб ее пожалели, но и это – изощренное притворство.
/nginx/o/2023/02/17/15144023t1h8f27.jpg)
Обе героини излучают колоссальную энергию, только у Марии это – энергия чувственности, а у Елизаветы – энергетика власти.
Двор Елизаветы – высокоорганизованная мафия. Обманчиво добродушный, весь такой мягонький и квадратный госсекретарь Уильям Сесиль (Дмитрий Палеес), мозговой центр этой организованной правительственной группировки (ОПГ). Министр госбезопасности Фрэнсис Уолсингем (Олег Тетерин) напорист и категоричен; его звездный час наступает в эпизоде допроса схваченного католического заговорщика. Самого «диссидента» на сцене нет, но Уолсингем с такой яростью обрушивает на него свою обвинительную речь, что в воображении возникает фигура скорчившегося в углу несчастного избитого арестанта, а сам сэр Фрэнсис вдруг становится удивительно похож на генерального прокурора московских процессов 1937-38 годов А.Я. Вышинского. Фаворит королевы Роберт Дадли, который подозревался в убийстве своей жены, но вышел сухим из воды, был утонченным и образованным аристократом, однако Роберт Болт обращался с историей вольно, герои его пьес таковы, какими они нужны автору, а не таковыми, какими были когда-то, но ведь и мы свои представления об истории черпаем из легенд и исторических хроник, которые недалеко ушли от легенд. И Дадли (Виталий Яковлев) предстает в спектакле бритоголовым братком, несколько туповатым, но зато сколько в нем мужского начала, и не только начала! Королева и Сесиль расследуют убийство, Дадли уходит в глухую несознанку, кажется, вот-вот с его уст сорвется: «Чего ты мне мокруху шьешь, начальник, я тут не при делах!» Впрочем, ОПГ решает проблемы по понятиям: своих не сдаем.
Если каждый из трех приближенных Елизаветы ярок, то шотландские лорды – и это отвечает режиссерскому замыслу – довольно безлики, выделяется только Мортон (Эдвин Климанов): он и местный спикер, и двурушник, тайный агент Елизаветы.
Если в Англии – сплоченная ОПГ, то в Шотландии – бандитские кланы, жестокие и примитивные. Советников Елизаветы связывают общность целей и знание, что поодиночке они пропадут, шотландским лордам чтобы сплотиться необходимо быть повязанными кровью. И жертвой кровавой поруки становится Давид Риццио (Никита Осипов), мальчик резвый, кудрявый и, кажется, влюбленный в свою королеву.
Замечательно сделан эпизод прибытия Марии в мрачную страну, которой ей предстоит править. (Во всяком случае она уверена, что будет править). Бесконечные чемоданы, весь скарб, захваченный с собой из Франции, загромождают сцену, и никто не собирается проявить себя джентльменом, к чему – ведь Мария им чужая! Пламенный пуританин, проповедник Джон Нокс (Евгений Черкес) обвиняет королеву-католичку с пылом и развязностью ведущего телевизионного ток-шоу; в XVI столетие вторгается со всеми своими прелестями двадцать первое.
Мари, шотландцы все-таки скоты.
(Иосиф Бродский. «Двадцать сонетов к Марии Стюарт).
Екатерина Фролова точно и убедительно показывает, как одиночество и чувственность ее героини влекут Марию Стюарт к гибели. Она выбрала в мужья Генри Дарнлея (Владимир Гориславец) за красоту и бравый вид, а еще и в пику Елизавете, которая была против этого брака: в Дарнлее текла кровь Тюдоров, и Елизавета видела в этом браке угрозу себе. Ложная тревога: избранник Марии оказался полным ничтожеством. А последний ее возлюбленный Ботвел (Николай Шестак) – очередная иллюзия: роскошный и циничный авантюрист, мачо, который женщину в грош не ставит, даже если она королева, но именно своей грубой и наглой силой он влечет Марию, женщину страстную и безоглядную в любви. Привлекает, чтобы погубить ее и себя. погубить ее и себя.
/nginx/o/2023/02/17/15144013t1h3e04.jpg)
Я упомянул площадной театр. Уточняю: постановка Голомазова следует традициям площадного театра (из которой, кстати, вырос и Шекспир) тем, что решительно переступает границы жанров и синтезирует их, смело, дерзко и неожиданно. Длинный стол, позволяет организовывать вокруг него и на нем очень выразительные и всегда емкие и точные по смыслу мизансцены. Тут и откровенная эротика, и разгул с совсем не королевскими плясками на столе, и издевательский отсыл к современности, когда длинный-предлинный стол разделяет во время переговоров Елизавету и испанского посла, а все присутствующие носят медицинские маски. (Уж не в пресловутом ли бункере мы оказались?)
Жанр постановки я бы назвал плавающим, здесь есть все: от фарса до высокой трагедии в финале. И, что очень важно, эпизод, в котором Мария узнает, что предана и что гибель неизбежна, Голомазов решил, избежав сентиментальности, которая увлекла бы трагедию в мелодраматизм. Вспомним, что говорил Жан Ануй: «В трагедии чувствуешь себя спокойно, потому что знаешь: нет никакой надежды, даже самой паршивенькой; ты пойман, как крыса в ловушку, небо обрушивается на тебя, и остается только кричать – не стонать, не сетовать, а вопить во всю глотку то, что хотел сказать, что прежде не было сказано и о чем, может быть, еще даже не знаешь».
Надежду на то, что еще что-то можно исправить, оставляем мелодраме – роскошной, красочной, музыкальной. «Графу Монте-Кристо». Ведь на него тоже обрушилось небо. И дало шанс превратить жизнь своих врагов в ад.
Режиссер поднимает Роберта Болта – который, кстати, и сам по себе был очень классным театральным автором – на еще более высокий уровень, стремясь приблизить его драматургию к шекспировской. И абсолютно по-шекспировски в финале появляется тот третий, которому достанутся плоды чужой битвы за корону. В «Гамлете» им был Фортинбрас, в «Короле Лире» – Олбани; здесь – маленький мальчик в смокинге, будущий король Шотландии Англии Иаков, сын Марии Стюарт, которому бездетная Елизавета завещала свой трон.
/nginx/o/2023/02/17/15144021t1hb1bb.jpg)
Для мюзикла Лоры Квинт/Николая Денисова Сергей Голомазов сделал то же, что для драмы Роберта Болта. Возвысил. Но историю двух королев можно сравнить с куском мрамора, от которого нужно только отсечь лишнее (убрать многословность, сократить пару тормозящих динамичное движение сюжета сцен). А с графом проблем куда больше. Драматург попытался вместить в текст почти все сюжетные линии романа, сохранив персонажей, которые в многочисленных экранизациях романа оказывались ненужными или превращены в фон (хотя бы жена барона Данглара и его дочь Эжени), широко развернул линию отравительницы г-жи де Вильфор), но при этом почти не оставил места для Гайде, а некоторые важные у Дюма моменты просто скомкал, В экранизациях Альберa часто превращали в сына Эдмона Дантеса, авторы мюзикла избежали столь соблазнительного открытия, зато Мерседес и Альбер после объяснения героини с Эдмоном просто исчезают из сюжета. Зато есть дуэль графа Монте-Кристо с Фернаном де Морсером, происходящая по правилам русской рулетки, причем графу везет так, как из всех героев романтических романов везло только счастливцу Эрасту Фандорину!
Можно добавить еще, что юный завистник и доносчик Данглар (Илья Лерман) кажется близнецом другого мерзавца, творившего подлости в популярном мюзикле – Ромашова из «Норд-Оста», что лирические дуэты очень уж слащавы. Да мало ли претензий можно предъявить авторам текста и – в меньшей степени – музыки!
Только все это не имеет никакого значения.
Сергей Голомазов поставил эффектную и захватывающую романтическую драму; вокал и хореография почти безукоризненны, Эдмон Дантес в исполнении Максима Бусела здесь становится героем Байрона, отверженным и одиноким. Романтический мститель, он уже ступил за грань, отделяющую Добро от Зла, но любовь остановила его в шаге от падения в пропасть.
И ни один намек не возвестил,
Где он страдал, где муку схоронил!
Он будет жить в преданиях семейств
С одной любовью, с тысячью злодейств.
Байрон. «Корсар.»
Мерседес (Вероника Плотникова) в первом акте несколько отходит на второй план, зато во втором прекрасна. Совершенно неотразим аббат Фариа (Игорь Чернявский), его герой завладевает вниманием с первой же реплики: «И это мое итальянское счастье!». Весь образ выдержан в этих красках, вы догадываетесь, в каких, так что возникает вопрос: точно ли аббат? А может, раввин! Великолепна в роли Эжени Екатерина Фролова, накануне пленившая меня образом шотландской королевы. Ее Эжени – девочка-мальчик с парижской окраины, то ли апаш, то ли Гаврош. Я мог бы перечислить весь актерский состав, все играют точно, ярко и с безумной самоотдачей. И за всем этим стоит мастерство режиссера Сергея Голомазова.
Для ювелира, беззаветно преданного своему искусству и относящегося к делу с творческой честностью взыскательного художника, не имеет первостепенного значения, какой камень попал в его руки: драгоценный, полудрагоценный или скромный поделочный самоцвет. В любом случае он сделает для камня драгоценную оправу – и тот засверкает всеми гранями.