ИНТЕРВЬЮ И ФОТОГАЛЕРЕЯ ⟩ Вернувшийся из Турции нарвский спасатель: там сейчас бедствие управляет всем

28-летний Максим Меньшиков служит в Спасательном департаменте с 2015 года, сегодня он начальник караула Нарвской команды. Фото: Erakogu

Лицо сегодняшнего собеседника «Северного побережья» украшено зимним турецким загаром, однако этот молодой мужчина еще не скоро будет готов к отдыху на курортах Анталии. Начальник караула Нарвской спасательной команды Максим Меньшиков был одним из тех, кто откликнулся на призыв мира помочь Турции и Сирии справиться с первыми последствиями страшного землетрясения. Состоя в добровольческой спасательной организации, готовящей своих людей к подобным миссиям, Максим единственным из Ида-Вирумаа зачислился в команду из 35 человек «EST-USAR», направляемую Эстонией в пострадавший регион Турции.

- Сколько времени ушло, чтобы обдумать приглашение и ответить согласием?

- В пять часов вечера я получил оповещение, и уже в семь надо было быть в Козе. Быть там вовремя я не смог бы физически, даже если выехал бы немедленно, поэтому я сразу же связался с управлением и сообщил, что еду.

- Почему вы согласились на эту миссию?

- Если бы я не хотел куда-то ехать и кому-то помогать, то я в принципе не состоял бы в Эстонской спасательной команде. Это абсолютно добровольная организация, мы тренируем наши навыки, я участвовал уже в трех международных учениях в Англии, Дании и Португалии, так что к таким вызовам эта организация сама готовится все годы и меня готовила. Мое решение ехать было принято еще когда я вступил в нее.

• Эстонская спасательная команда (на английском Estonian Disaster Relief Team, EDRT) - это часть системы выучки, обучения и подготовки в области спасения и кризисного регулирования, целью которой является быть готовыми и реагировать с экспертами или большей командой на международные экстренные ситуации, а также при необходимости поддержать разрешение экстренных ситуаций в Эстонии. За обеспечение подготовки, снаряжения и готовности спасательной команды отвечает Спасательный департамент.

Источник: et.wikipedia.org

- Какие ваши впечатления о масштабе бедствия в Турции? Помогите представить это нашим читателям.

- Для меня это первая такая миссия. Когда я приехал, то подумал о том, насколько мы не осознаем тех масштабов катастрофы, которые есть на самом деле. Мы видим в новостях кадры, но оказавшись на месте я понял, что ни одну ранее прочитанную новость оттуда я в реальности не понимал. Там совершенно тяжелая атмосфера. Только там целостно осознаешь, что это миллионы трагедий, миллионы людей остались без дома, миллионы спят в машинах, миллионы по ночам при минусовой температуре греются у костров возле своих домов, больше не пригодных для жилья или вовсе превратившихся в горы мусора.

• Землетрясение в Турции и Сирии 2023 года - условное название двух последовательных мощных землетрясений, произошедших 6 февраля с интервалом в девять часов.
• Эпицентр первого с магнитудой 7,8 находился в районе Шехиткамиль в Газиантепе (Турция), эпицентр второго с магнитудой 7,5 - в районе Экинёзю в Кахраманмараше (Турция). После землетрясений было зарегистрировано более тысячи повторных толчков (афтершоков) с магнитудой самого сильного до 6,7.
• В результате катастрофы погибло в Турции, по текущим данным, свыше 38 тысяч человек, а в Сирии - свыше 8 тысяч, еще десятки тысяч пострадали и сотни тысяч эвакуированы.
• Землетрясение признано самым мощным в Турции после землетрясения 1939 года в Эрзинджане.

Источник: wikipedia.org

- Как спасатели умеют не опускать руки при таком масштабе бедствия?

- Я работаю в Спасательном департаменте с 2015 года, и за это время мой организм выработал блок на восприятие всего близко к сердцу. Я знаю, что у людей беда, и сочувствую им, но не пускаю это внутрь себя. В противном случае возник бы снежный ком, когда ты все больше и больше думаешь об этом, впадая в депрессию.

- Вопрос скорее о том, как не опускать руки, когда перед вами такой невообразимый объем работы - и не знаешь, за что хвататься.

- Сам формат нашей работы выработан за многие годы. Мы знаем, что делаем сразу по приезде и что делаем на месте происшествия. Вот мы прилетаем на место, затем нас отвезли в эпицентр события, наше первое действие - строить лагерь. Одновременно начинаем взаимодействие со спасательным штабом и местными властями, чтобы выяснить, что от нас хотят и какая именно помощь нужна. Центр раздает каждому отряду зону работы.

Вся наша команда была разделена: два отряда, посменно выполняющие поисково-спасательную деятельность, и остальные, кто обеспечивают всю нашу работу.

- В чем именно состояла работа?

- На месте мы видели либо здание более-менее целое, но покосившееся, жить в котором категорически запрещено, либо груду бетона, строительного мусора. В зависимости от этого мы выбирали соответствующий инструмент из тех, что привезли из Эстонии. С собой у нас было 14 тонн груза, в том числе спасательного оборудования.

Мы много работали с местными либо спасательными организациями, либо жителями. Рядом с разрушенным домом всегда кто-то показывал нам, где жила, допустим, бабушка, которая могла при землетрясении пойти туда-то или туда-то. Исходя из такой информации, мы старались как-то пробраться туда, чтобы с помощью камеры рассмотреть пустоты. Помимо камеры есть еще акустический инструмент, слышащий даже мягкие постукивания.

- Ваша задача была искать еще живых и вы не разбирали «немые» руины?

- Наша организация была создана в принципе для поиска живых. Мы собираем любую информацию о возможно выживших и выясняем, есть ли там действительно живые. Если нет, то сразу переходим на другое место, потому что важна каждая минута: по ночам минус, люди под развалинами десятки часов без еды и воды, с каждым часом шансов выжить все меньше и меньше.

Мы прибыли на свой первый сайт (рабочую площадку. - Прим.) 9 февраля в семь утра, то есть после первых толчков прошло больше 48 часов. 48 часов - это та граница, за которой шансы на выживание обрушиваются вниз как с горы.

- Удалось ли вам спасти кого-то живым?

- Нашему отряду, к сожалению, не удалось вытащить ни одного живого. Только двух погибших, которые были расположены так, что нам удалось их извлечь. Для местных людей вытащить погибшего и как можно раньше похоронить его очень важно по религиозным соображениям.

- Кто были эти двое?

- Оба мужчины. Один застрял там, потому что на ногу упала конструкция, и, возможно, какое-то время после он был еще жив. Со вторым было плачевнее: его зажало так, что погиб, скорее всего, сразу.

- Насколько вы были готовы к таким находкам?

- Да, конечно, с таким каждый день не сталкиваешься. Умом и в Эстонии всегда понимаешь, что у тебя есть потенциальная возможность столкнуться с погибшими, а на практике, когда увидел это в той обстановке, пробрало холодным потом. Но повторю, что если уходить в такие мысли, то можно легко потерять ритм работы и стать бесполезным.

- Вы стали после этой поездки крепче, сильнее как профессионал?

- Полученный там опыт бесценен: я увидел, что творится на месте такого масштабного происшествия, когда приезжаешь туда первым. Я стал лучше понимать людей: что они ожидают от тебя и что чувствуют на этой стадии развития событий. Мы были там в общей сложности семь дней, а здесь в Эстонии у тебя смена 24 часа, после которой ты три дня перевариваешь все дома.

Это был бесценный опыт и в плане управления: бедствие не должно управлять тобой, а ты должен управлять бедствием. Мы приехали туда нашей маленькой командой, и чтобы она заработала, мы должны были даже в том хаосе найти некий уголок, где можно создать систему, по которой будем действовать: да, вокруг хаос, но мы действуем по системе.

Если же говорить о Турции в целом, то там сейчас, к сожалению, бедствие управляет всем.

- Что в миссии оказалось наиболее сложным?

- Самым трудным вызовом была логистика: очень сложно было попасть в эпицентр событий, потому что абсолютно все хотели туда же. Например, кто-то загрузил свою легковушку водой или другой гуманитарной помощью и поехал. Когда мы только ехали на место работы, то 180 километров преодолели за 14 часов - по той простой причине, что туда же ехали все, возникали огромные пробки.

Когда мы туда ехали, то не понимали, почему все едут туда же. Зачем создавать пробки, из-за которых спасательные бригады не могут быстро подъехать? Но когда прибыли на место, когда во время спасательных работ простые люди предлагали нам воду, провизию и благодарили… Да, у нас самих не было проблем с водой, но никак нельзя было отказываться от такой помощи.

- Турецкий опыт чем-то полезен для Эстонии?

- Самый главный урок - это организованность. Спасательный департамент прикладывает много сил, чтобы информировать население о всевозможных кризисах. Люди должны быть готовы минимум семь дней выживать сами, чтобы за эти дни наша организация создала в хаосе систему. Она будет создаваться не обязательно все семь дней, но чем раньше это произойдет, тем скорее начнет работать все остальное.

В Турции получилось так, что в ту провинцию мы приехали, можно сказать, первыми. Международные организации еще не подоспели и местного спасательного департамента там еще не было. Поэтому нам приходилось самим организовывать себе работу.

- Это значит, вас там встретила территория стонов, плача и так далее? Вы первые - и все стараются опереться на вас?

- Так и было. Мы приехали, местные видели, что прибыла помощь, показывали нам завалы и говорили, что там могут быть выжившие.

- Предполагаю, что они не просто так «говорили», а это был эмоциональный надрыв.

- Поскольку мы приехали через 48 часов после того, как все произошло, у людей уже подавились первые эмоциональные всплески. Думаю, в самые первые часы картина была бы другой.

Мы побывали ориентировочно на пятидесяти сайтах, из них на 22-х провели какие-то работы - от поиска до разбора завалов. Остальные объекты были такими, что мы сразу понимали, что не можем ничего сделать. Были такие здания, в которые мы не могли заходить из соображений безопасности: у нас в команде есть инженер, оценивающий несущие конструкции и безопасность работы.

- Есть ли там место геройству?

- Такое было в турецких спасательных командах, которые работали, наверное, больше на эмоциях. Мнение инженера из какой-то другой страны им не так важно, они шли на все.

- Когда вы работали, афтершоки продолжались?

- Они будут продолжаться, как говорят сейсмологи, еще приблизительно месяц. При нас они были по нескольку десятков за день, но большинство неощутимы. Однажды случилось землетрясение магнитудой 4,4, которое мы все почувствовали, и в это время в здании работала наша группа, которой пришлось срочно эвакуироваться. У нас есть лазеры, которые направляются на здание, и они дают знать о мельчайших изменениях. Здание ведь не рушится моментально, а все-таки дает сначала сигнал, но он иногда настолько кратковременный, что можно и не успеть.

- Была ли работа безопасной в плане местной преступности? СМИ уже писали о мародерах.

- В одну из ночей наш отряд проводил поисковые работы для маркировки уже проверенных зданий, и во время этого мы повстречали местных жителей, которые были вооружены. Они спросили, кто мы такие, а когда узнали, что из Эстонии, то сразу успокоились, поблагодарили за приезд и дали пройти дальше. Потом мы периодически слышали выстрелы, передали информацию об этом в штаб и решили, что продолжать работу ночью небезопасно. Мотивы тех людей с оружием нам остались неизвестны. Лично я не видел, чтобы кто-то что-то воровал в завалах и таскал.

- О сейсмоустойчивости строений теперь говорят во всем мире, спрашивают об этом и в Эстонии. Что можете сказать о безопасности домов в наших краях, где стены тоже иногда сотрясаются если не от сейсмических толчков, то из-за взрывов на карьерах?

- У меня нет инженерного образования и я не проектировщик, но известно, что в Эстонии землетрясения если и случаются очень редко, то несильные. Во-вторых, у нас процесс строительства очень сильно отрегулирован законами. Вдобавок у нас в Эстонии распространено дерево в качестве строительного материала, которое более упругое.

- У вас не появилась фобия железобетонных строений? Переживания об этом после землетрясения в Турции вообще-то могут возникнуть у многих.

- Увидев обломки зданий, особенно после того как там поработали экскаваторы и после их вибрации стены не рухнули, у меня уже не возникает страха. Скорее, наоборот, чувствую себя в Эстонии более защищенным.

- Турция - это для вас теперь страна-катастрофа? Когда-нибудь поедете туда отдыхать?

- В ближайшее время даже по этическим соображениям я не поехал бы в Турцию отдыхать, загорать на пляже. С одной стороны кажется, что для поддержания турецкой экономики нужно привести туда деньги, но мы не осведомлены хорошо, как устроено их государство. Так что пока я не планирую отпуск в Турцию, но если снова понадобится помощь, то в этом никогда не откажу.