ИНТЕРВЬЮ ⟩ Министр образования Каллас: для наших русскоязычных отправная точка – Эстония, а не Россия

Из-за своих противоречивых шагов вступившее в должность правительство Партии реформ, Социал-демократической партии и «Ээсти 200» вместо ста дней работы без критики получило сто плетей критики.

Rus.Postimees спросил одного из лидеров самой молодой партии правительства, министра образования и науки Кристину Каллас, что она думает о развернувшемся в Рийгикогу конфликте, а также о сокращении расходов, зарплатах учителей, школьной реформе и интеграции.

- Перед выборами «Ээсти 200» заявляла, что выступает за конструктивную политическую культуру. Сейчас же ситуация такова, что лидеру «Ээсти 200» и спикеру Рийгикогу Лаури Хуссару из-за с процедурных вопросов и других блокирующих действий оппозиции в Рийгикогу пришлось идти напролом. Оппозиция со стороны выглядит довольно сильной. Нет ли здесь противоречия между риторикой и действиями?

- Ситуация, которая произошла в Рийгикогу, является совершенно экстраординарной, потому что это не обструкция в том значении, в котором мы понимали ее до сих пор. До сих пор обструкция в Рийгикогу использовалась с целью затормозить определенный законопроект, предложенный правительством или кем-то еще. То, что произошло сейчас, застопорило работу всего Рийгикогу и частично правительства.

По сути, Рийгикогу и правительство стали заложниками какой-то технической уловки. В правительство поступали бессодержательные запросы, законопроекты, на которые чиновники теперь потратят часы. Иными словами, всё заводилось в тупик. Это противоречит Конституции том смысле, что, согласно Конституции, правительство имеет право вносить законопроекты в Рийгикогу. Для того, чтобы возобновить работу Рийгикогу, другого способа, кроме как применить эти полномочия и прекратить всё это, не было.

- Теперь оппозиция обратится в Государственный суд. Чего вы ожидаете от Госсуда?

- От суда нельзя ничего ожидать, суд должен выполнять свою работу. Я не могу сказать, чего я действительно жду от него. Жду того, что суд встанет на защиту Конституции Эстонии, это в интересах всех нас. Сейчас мы имеем дело не с обструкцией, а с противостоянием основам государства. Система государственного устройства Эстонии предусматривает, что правительство представляет свои законопроекты в Рийгикогу. В Рийгикогу законопроекты рассматривают и обсуждают. На сегодняшний день оппозиция хочет, чтобы правительство могла вносить какие-либо законопроекты только при условии одобрения меньшинства.

- То есть, вы утверждаете, что оппозиция нарушила закон.

- Я утверждаю, что оппозиция действует неконституционно. У нас демократия большинства. Сегодня оппозиция говорит, что у нас не демократия большинства, а демократия, при которой меньшинство имеет право наложить вето. То есть, по сути, оппозиция, да даже один депутат парламента, может препятствовать внесению всех законопроектов.

- Но вы же понимаете, что в случае, если вы окажетесь в оппозиции и захотите использовать возможности, предусмотренные правилами Рийгикогу, то с вами поступят так же? Используя те же аргументы.

- Конечно, я понимаю, я была в оппозиции. Мы были в оппозиции в Тарту.

- Но не в Рийгикогу.

- Та же процедура работает и на уровне городского собрания, и я прекрасно понимаю, что чувствует оппозиция. Но обсуждение и заключение договоренностей не должны выглядеть так, что большинство берется в заложники и останавливается работа всей законодательной и исполнительной власти страны. Возможность для договоренности предусмотрена в работе Рийгикогу, в ходе производства законопроекта в Рийгикогу - и при этом тоже возможна обструкция.

- В интервью ERR Мартин Хельме предупредил, что эта политическая война в парламенте настолько серьезна, что люди могут выйти на улицы и преградить депутатам коалиции проход в парламент.

- Да.

- Неужели народ сейчас действительно настолько разгорячен?

- А сами вы видите этот «разгоряченный народ», который по собственной инициативе будет стоять перед парламентом, потому что он чувствует...

- В социальных сетях вижу, на площади пока нет.

- Происходящее в социальных сетях не равно действию. Выйти на протест и не пропускать депутатов к парламенту - это уже действие. И, вероятно, это то, чего хочет Март Хельме. В их (EKRE - прим. пер.) случае я не сомневаюсь, что они готовы прибегнуть для этого к любым средствам. Их цель не воспрепятствовать внесению какого-либо законопроекта, а ввергнуть страну в политический кризис. Посеять панику, спровоцировать неразбериху и страх, потому что они недовольны результатами выборов. И понимают, что большинство в парламенте, получившее мандат от народа на выборах, настолько сильно, что шансы EKRE оказаться в коалиции в ближайшие четыре года очень малы.

- Вы пришли в министерство, недавно пережившее трудные времена. Скандал, связанный с кофемашиной Майлис Репс, нанес урон и внутреннему климату, и имиджу министерства. В то же время Лийна Керсна произвела большие изменения в штате: одни ушли, другие заняли их место. Вы уже начали свою кадровую перестановку?

- Вовсе нет. Я не вижу ни необходимости, ни причин что-либо менять. Я верю в политические цели, согласованные в коалициеи, и как министр хочу их достижения, это было оговорено. Чиновники (министерства образования и науки - прим. пер.) компетентны и способны справиться с работой в своих областях.

- Сложный момент для каждого министерства наступит, когда начнут приводить в исполнение план правительства по сокращению расходов министерств. В Министерстве образования работает достаточно много народа, есть два здания. Почему вы до сих пор не переехали в здание «Суперминистерства», чтобы сэкономить средства?

- А потому, что Министерство образования и науки находится в Тарту.

- Но ваши сотрудники в Таллинне стдят не в «Суперминистерстве», а в отдельном здании.

- У нас есть представительство в Таллинне, в котором работает гораздо меньше народа, чем в Тарту. Теперь поясню, что имеется в виду под сокращением государственных расходов. Это делается не путем увольнения чиновников министерства или сокращения количества автомобилей. Это означает пересмотр всех видов деятельности с точки зрения того, выполнение какой работы необходимо, а в чем мы больше не нуждаемся - так просто осталось со старых времен. Сегодня утром мы провели час за пересмотром бюджета и самостоятельно нашли какие-то пункты, взглянув на которые, возникает вопрос «а это еще что такое?».

- Например?

- Я не стану сейчас говорить об этом. Это не согласовано, так что я не буду говорить об этом. Однако есть примеры деятельности, когда все, взглянув на эти строки в бюджете, говорят, мол, когда-то в связи с этим что-то да делалось. Но что именно  за этим стоит…

- Речь идет о больших суммах?

- Некоторые представляют собой довольно крупные суммы. Например, в разделе педагогического образования у нас была строка «региональные инвестиции», 126 000 евро. Все переглянулись, не понимая, что это значит. Мы начали искать, и оказалось, что это «крышевые деньги» министерства. И поскольку мы решили в коалиции, что такового распределения «крышевых денег» больше не будет... Но теперь есть 126 000 евро, которые можно потратить. И работы такого рода в разных министерствах достаточно. Мы стремимся к тому, чтобы, если мы захотим сделать дополнительные инвестиции, то они были бы сделаны за счет сокращения или пересмотра расходов.

Бюджет Министерства образования составляет 1,3 миллиарда, и это очень большая сумма. В нее также входит повышение зарплаты учителям тоже. Мы откажемся от некоторых видов деятельности, чтобы действительно инвестировать в заработную плату учителей, а не будем делать все ровно так, как раньше, а затем просить еще денег - на повышение зарплаты учителям. Расходы не будут сокращаться за счет увольнения государственных служащих.

- В связи с зарплатой учителей вы упомянули, что в следующем финансовом году поднять минимальную зарплату будет трудно. Значит ли это, что минимальная зарплата учителей в следующем году не повысится?

- Нет, не значит. Я сказала, что это сложно, потому что невозможно просить о дополнительном финансировании для какого-либо повышения зарплаты. Это означает, что, если мы хотим повысить зарплату, - а мы хотим повысить эту минимальную зарплату, - мы должны найти средства в рамках существующего бюджета.

- Не секрет, что переход на эстоноязычное обучение в Таллинне вызовет больше сложностей, чем в некоторых других местах, потому что Таллиннская мэрия всегда настроена очень критически. Встречались ли вы для обсуждения этого вопроса с Михаилом Кылвартом, уже находясь на посту министра?

- Не встречалась.

- Почему?

- Потому что сейчас приоритетом для меня является Ида-Вирумаа. Потому что наибольшую озабоченность технической стороной перехода на эстоноязычное образование вызывает Ида-Вирумаа. 1500 из 2300 учителей, не отвечающие требованиям к знанию языка, находятся в Ида-Вирумаа. В Таллинне только 500 учителей не имеют соответствующей категории владения языком.

В Ида-Вирумаа нет проблем с отношением, то есть нет сопротивления переходу на обучение на эстонском языке. Там проблема действительно в том, что они переживают, как они с этим справятся. Именно поэтому я хочу быть для них тылом, поддерживать их. Я также сказала всем директорам школ, с которыми я там встречалась: «Пожалуйста, звоните мне, если вы чувствуете, что застряли и не знаете, в каком направлении двигаться».

Я думаю, что Таллинну переход по силам и что он способен справиться с ним на очень высоком уровне. У столицы есть денежные ресурсы, реальных проблем намного меньше, намного меньше вызовов. Однако в Таллинне проблемой является наличие политической воли.

- Таллиннская городская управа утверждает, что нужда в учителях с хорошим знанием эстонского языка настолько велика, что их в таком количестве просто неоткуда взять. Мы слушаем эту пластинку уже много лет. Я помню времена, когда Яна Тоом, занимавшая в то время пост вице-мэра Таллинна, говорила то же самое.

- Именно.

- Что это на самом деле похоже на аргумент, который будет использован в момент перехода, что «мы не против положений закона, но у нас нет людей, чтобы исполнять закон».

- Это такое отношение, мол, мы не против, но и делать мы тоже ничего не будем. Такое вот отношение.

- Можете ли вы как-то расшевелить Таллинн, чтобы городские власти приняли меры?

- Закон есть закон. И все в равной степени обязаны его исполнять.

- Будет установлен надзор. Что это значит?

- Но надзор уже осуществляется во всех русских школах. Уже с прошлого года был организован надзор в связи с переходом на эстонское обучение. И мы обходим их все одну за другой.

- И его суть заключается в...

- Мы проверяем нынешний уровень владения эстонским языком учителей. Не только по свидетельствам, но и реальное владение языком.

- Подвергаются ли проверке в том числе и те люди, которые получили свидетельство о владении языком на уровне С1?

- Да, сейчас языковой инспектор может прийти, если об этом попросит учитель и если попросит директор школы. Прийти и проверить, действительно ли уровень владения языком соответствует C1. В рамках осуществления этого надзора мы имеем право следить за тем, что происходит на занятиях, то есть на каком языке в действительности проводятся занятия. Мы смотрим на результаты обучения, результаты уровневых работ и так далее. Это надзор, и, исходя из него, мы действительно говорим с местными самоуправлениями о том, как обстоят дела. Надзор будет проводиться в Таллинне во второй половине этого года и в следующем году. Сейчас мы ездим по Ида-Вирумаа.

Но в случае с Таллинном меня невозможно переубедить, будто бы нет ни учителей, ни учебников, ни методики. Все это есть. Ведь есть же две нарвские государственные гимназии, которые начнут работу 1 сентября 2023 года и которые без особых проблем укомплектовали весь свой преподавательский состав. А раз уж это сейчас возможно в Нарве, то не надо приходить и рассказывать мне...

- Но коэффициент заработной платы преподающего эстонский язык учителя в Ида-Вирумаа составляет 1,5.

- Таллинн - очень богатое самоуправление.

- Где зарплаты учителей не такие высокие, как в Ида-Вирумаа.

- Куда направлять деньги, это вопрос приоритетов Таллинна. На самом деле Таллинн - богатое самоуправление, здесь много людей, которых можно нанять. Методика есть, учебники, материалы, все есть. В случае Таллинна это вопрос политической воли.

- Пожалуй, это означает, что перед выборами в местные самоуправления в 2025 году существует риск, что таллиннская кампания будет строиться вокруг противостояния по этому вопросу правительства и действующей в городе власти. Есть ли такая опасность?

- Если Центристская партия выберет этот путь. Но я думаю это будет трудно, потому что собственные избиратели Центристской партии, русскоязычные люди, ждут перехода на эстоноязычное обучение.

- А обращались ли вы также к Евгению Осиновскому? Социал-Демократическая партия является вашим партнером и по коалиции на Тоомпеа, и партнером Центристской партии в столице. Что, мол, Евгений, вы председатель Таллиннского горсобрания. Что вы там делаете, почему они так работают? Против того, о чем мы договорились в правительстве.

- На самом деле мы говорили не только о переходе на эстоноязычное образование, но и о том, как все-таки добиться, чтобы в Таллинне была единая эстонская школа. Другими словами, реформировать школьную сеть таким образом, чтобы все дети учились в вместе. Но это хорошее напоминание о том, что мне следует поговорить с ним более обстоятельно.

- Что бы вы как министр ответили тем русскоязычным ученикам и их родителям, которые переживают, что дети, которые до сих пор учились в основной школе исключительно на русском языке, просто не смогут справиться с учебой на эстонском языке. Даже если стоящий перед ним учитель говорит на двух языках, а ребенок - нет. Что делать?

- Учитель должен быть профессионалом, способным научить ребенка так, чтобы он в процессе обучения стал двуязычным и в то же время приобретал знания по  предметам. Это возможно, такая методика есть, эти компетенции имеются. Я понимаю беспокойство родителей. Но, во-первых, здесь нет никакого изобретения велосипеда. Это достаточно обычно, что в настоящее время, переезжая из одной страны в другую, дети довольно часто меняют язык обучения. При этом они переходят на язык обучения, которым совершенно не владеют.

Я всегда подчеркивала это, и у нас это отмечено и в плане перехода, что хорошая методика - это та, при которой развитие родного языка ребенка поддерживается в более или менее в равной степени. Именно тогда, когда ребенку приходится «переключать» языки. И именно поэтому русский язык и культура также включены в план перехода как отдельный предмет по два часа в неделю с первого класса. Чтобы эти дети по-прежнему получали поддержку в развитии родного языка, что поможет им при переходе на эстоноязычное обучение.

- Имеют ли семьи какие-то конкретные моральные обязательства в связи с этим переходом?

- Поддерживать своего ребенка. Я не имею в виду методическую помощь или помощь с домашними заданиями, изучением эстонского, а поддержку ребенка в том, что это правильный путь, что он действительно может его пройти. Для того, чтобы его опыт стал успешным, домочадцы должны его поддерживать, быть его тылом. А не говорить, что это неправильно, все равно не получится и все это плохо, что до сих пор было проблемой во многих из этих русских школ. Отношение учителей также часто было таким: о, даже не пытайтесь, ничего не получится и это неправильно. На самом деле это мешает всему процессу обучения и получению успешного опыта.

- Насколько безопасно сегодня поддерживать Украину и показывать украинский флаг в русскоязычной школе?

- (С нажимом) Это должно быть безопасным. Если это не так, то это плохо и неправильно.

- Вам пришлось решать кризисную ситуацию в Нарве, где Алина Ворончихина, учитель Ваналиннаской государственной гимназии вышла на Нарвский променад в антивоенной футболке. По сути, ей пришлось уйти под давлением родителей. Позже ситуация изменилась, она забрала свое заявление об уходе. Пришлось звонить директору?

- Пришлось звонить директору.

- Директор сделала что-то не так?

- Директора тоже немного смутила эта ситуация, потому что у нее состоялся всего лишь десятиминутный разговор с учителем об этой ситуации. Однако мое видение и мой сигнал директору заключались в том, что в подобной ситуации директор должен защищать учителя, а не бросать его один на один с родителями со словами: «Иди, объяснись перед родителями».

Учитель имеет право высказывать свое мнение и на уроке. Если только это не является принципиально незаконным выражением мнения. У нас на уроках запрещено оправдывать преступления против человечности и геноцид. Но в данном случае это и не было так. Директор поняла, что она сделала не так, что она должна была защитить учительницу. Она позвонила ей, сказала, что не принимает это заявление, а учитель поступила правильно. И на этом ситуация пока разрешилась. Это был хороший урок для директора и других учителей.

- В этот же день на том же месте произошел еще один инцидент, который освещался в СМИ: столкнули активиста Даниила Куракина, который стоял с украинским флагом. Создалось впечатление, что - ну, пусть это только два случая, но все же, - в Нарве все очень плохо с интеграцией, если копнуть глубже. Действительно ли эти случаи являются выражением более глубокой проблемы?

- Я бы солгала, если бы сказала, что у нас все хорошо с интеграцией. Мы должны признаться себе, что у нас есть определенная часть населения, которая оправдывает войну России, оправдывает действия российского режима. Я хочу отдельно отметить, что такие люди есть и среди эстоноязычных граждан. Я лично сталкивалась с этим во время предвыборной кампании на улицах в Тарту.

В каком-то смысле, это наследие нашей оккупации, какие-то последствия, которые мы еще не устранили. Но я настроена оптимистично, несмотря на то, что ситуация не идеальна. Здесь мы снова возвращаемся к образованию. В сфере образования вожжи правительства слишком долго были ослаблены. Теперь эти шаги, наконец, предприняты. Но я настроена оптимистично, потому что вижу, что интеграция молодого русскоговорящего поколения все-таки в значительной степени произошла.

- Однажды я шел по улице Лайкмаа в Таллинне, потом кого-то там ждал и случайно подслушал разговор двух молодых русскоязычных людей. Один объяснял другому что-то про 9 мая, а другой ему ответил: «Мы русские, но у нас эстонский менталитет». Не могли бы вы вкратце описать, что такое эстонский менталитет, носителем которого может быть каждый русскоязычный гражданин Эстонии?

- «Менталитет» - русское слово, в эстонском мы его не употребляем (слово есть в электронном словаре Института эстонского языка - прим. пер.). Это исходит из того, что мы привыкли к тому, что вещи в мире всегда устроены так, как они устроены в Эстонии. Эстония - ваш reference point (точка отсчета - прим. пер.). Что «нормально» есть то, как обстоят дела в Эстонии.

В науке также изучается так называемая everyday identity. Это такая бытовая идентичность, которая выражается именно в том, что на завтрак надо есть кашу и черный хлеб, а не что-то иное. Не круассан, который едят французы. Для наших русскоязычных, основой для сравнения с остальным миром - это Эстония, а не Россия. А когда они едут в Россию, для них это опять как заграница, потому что там все не так, как в Эстонии.

- В этот момент я вспоминаю, как ведущий начал концерт 9 мая в Ивангороде. Обращением «Дорогие эстонские товарищи».

- Ивангородский концерт. Я думаю, это знаково. Хотя мы можем быть возмущены тем, что концерт состоялся, но знаменательно, что этот концерт проходил на другом берегу Наровы. Потому что уже много лет концерт в честь 9 мая проходил и по эту сторону реки.

- Его пришли послушать сотни людей.

- Но поверьте мне, там было много людей, которые наблюдали за тем, что там вообще происходит, просто из любопытства. Если бы я сама была в тот день на работе в Нарве, я бы поехала туда на променад. Я бы пополнила число тех, кто его там смотрел.

- Вы довольны тем, что ваше министерство - единственное с двумя зданиями в двух разных городах?

- Я довольна тем, что Министерство образования находится в Тарту.

- Здесь вы солидарны с вашим предшественником Тынисом Лукасом.

- Абсолютно. И я считаю, что Министерство образования должно оставаться в Тарту.

- Разве это не усложняет вашу работу с точки зрения логистики?

- Это, безусловно, ее не облегчает, но имеет ценность и регионально-политическое значение. Я думаю, что управлять эстонским государством вообще удовольствие не из дешевых.

- Перед тем как стать министром, вы продолжали ездить между Таллинном и Тарту на поезде. Это по-прежнему так?

- Ездить на поезде больше не удается. У меня есть водители, которые очень недовольны, если я не обращаюсь к ним, потому что в таком случае они чувствуют, что я их не ценю. Раз их работа, так почему бы мне не позволить им делать эту работу? Но у меня есть карта Elron, и я обязательно воспользуюсь ею в будущем.